В тине адвокатуры
Шрифт:
— Вот и ваш ученик, держите его построже, способен, но ленив, маменькин сынок, баловень.
— Надеюсь, мы не будем лениться, вместе будем работать, вместе гулять, — пожал Гиршфельд худенькую ручку князя Владимира.
— А вот имею честь представить княжна Маргарита Дмитриевна, моя племянница, это уже не кандидат, а магистр, или даже, пожалуй, доктор всех наук, с ней держите ухо востро, всю премудрость наших дней изучила и все еще находит недостаточным, — ядовито заметил князь.
Николай Леопольдович почтительно поклонился и мельком взглянул на лежащую на коленях княжны книгу — это была «Логика» Милля, с примечаниями Чернышевского.
Княжна бросила чуть заметный враждебный взгляд в сторону князя, подала руку Николаю Леопольдовичу и крепко, по-мужски, пожала его руку.
Князь, со своей стороны, покосился на это пожатие.
Княжна снова углубилась в чтение.
«Как хороша!» — мысленно сказал себе Николай Леопольдович и подавил в себе вырывавшийся безотчетный вздох.
— Однако, соловья баснями не кормят. С дороги, чай, проголодались? Пойдемте завтракать; Володя, и ты.
Николай Леопольдович с Володей последовали за князем в столовую.
— Я, собственно говоря, в это время обедаю, а когда вы будете обедать, то я уже ужинаю, потому в восемь часов вместе с курами ложусь спать… За то встаю в пять часов утра, а иногда и раньше. В деревне так и следует, а вот моя любезная супруга… вы, кажется, с ней знакомы? — вопросительно взглянул князь на Николая Леопольдовича.
— Имел честь быть представленным ее сиятельству и даже несколько минут говорить с ней у Константина Николаевича Вознесенского, чьей рекомендации обязан я удовольствием беседовать теперь с вашим сиятельством.
Ответ, видимо, пришелся князю по вкусу.
— Так вот с ее сиятельство, — продолжал князь, делая ударение на титуле, — теперь, т. е. в два часа, только что изволит оканчивать свой утренний туалет, а потом пить свой утренний чай, понятно, что обед ее совпадает с моим ужином, а ужинает она тогда, когда я уже третий сон вижу.
Пройдя несколько роскошно меблированный комнат, они вошли в обширную столовую, где был сервирован для князя Александра Павловича обед, а для других обильный завтрак.
— Игроки наши и про еду забыли, — засмеялся Александр Павлович, ну, проголодаются, придут.
Николай Леопольдович тоже, на самом деле проголодавшись с дороги, с удовольствием принялся за завтрак.
Княжна появилась вскоре в столовую и села против него.
Немного спустя, появились один за другим и игравшие на террасе гости. Князь поочередно представил им прибывшего.
Один из них был местный земский врач Август Карлович Голь, тучный блондин с красноватым носом, красноречиво говорившим о том, что обладатель его не любил выпить. Он был постоянным врачом самого князя, которому, и то за последний год, приписывал лишь один опиум, без приема нескольких капель которого князь не мог заснуть.
Ежемесячно он посещал Шестово, так как в селе был врачебный пункт, и гостил дня три, четыре, проводя, впрочем, все время за карточным столом в княжеской усадьбе.
С больными же крестьянами орудовал приезжавший с ним фельдшер. Особенное свойство Августа Карловича было то, что он часто допивался до красной собаки и это было уже высшим пунктом его опьянения.
— Вертится, подлая, у меня под ногами, лягу — на грудь лезет, руки лижет, просто беда, не отгонишь! — рассказывал он про это виденье.
Второй был судебный следователь, Сергей Павлович Карамышев, имевший резиденцию в отстоящем верстах в сорока от Шестова торговом селе. Он был уже старик, лет пятидесяти, с выбритыми усами и подбородком и небольшими седыми министерскими баками. Следователем он служил уже давно, еще по наказу и остался вместе с очень немногими по введении судебной реформы, которой, кстати сказать, был очень недоволен и вел постоянную войну с прокурорским надзором, окружным судом и судебною палатою, что, впрочем, в виду того, что он был утвержденным следователем, благополучно сходило ему с рук. Оригинал он был страшный и летом переносил свою канцелярию из занимаемого им помещения в приобретенную им лагерную палатку на берег реки, заставляя своих двух рассыльных поочередно сторожить дела, а сам на несколько дней отлучался в Шестово перекинуться в картишки, до которых он был страшный охотник. Дома принимала пакеты и вела книги его жена, в экстренных случаях присылавшая за мужем. У ней же хранились, подписанные им на всякий случай бланки, в которые она вписывала тексты ответных бумаг, из обыденных. В деле исправления должности следователя ей помогала и старшая дочь Леночка, угреватая девица лет двадцати трех. Кроме Леночки, у Карамышева было двое сыновей, они учились в Т-ской гимназии, на вакациях же предавались полной свободе.
Остальные двое были соседние помещики из небогатых: Василий Васильевич Бурбанов и Владимир Павлович Кругликов. Они оба, но их откровенному признанию, отдыхали в Шестове от семейного содома… Их обоих Бог наградил многочисленным потомством обоего пола. Владимир Павлович был, кроме того, страстным охотником и, как следует быть, вдохновенным лжецом.
Князь Александр Павлович всегда с особенной серьезностью, выслушивал его росказни и тем придавал ему еще более духу.
О нем, между прочим, ходил следующий анекдот: однажды в Шестове он рассказывал о том, как раз он ехал где-то в Северо-Западном крае по местности, отличающейся обилием волков.
— Еду это я, — повествовал Владимир Павлович, — вдруг двадцать волков…
— И вы не боялись? — с участием спросил Александр Павлович.
— Нет, со мной был револьвер… — спокойно ответил тот.
Окружающие расхохотались.
Владимир Павлович обиделся.
Гости, после взаимного пожатия рук с Николаем Леопольдовичем, уселись за стол и принялись истреблять приготовленные яства.
XIV
Успех
— Ее сиятельство, княгиня Зинаида Павловна просит Николая Леопольдовича пожаловать к ней кушать чай! — доложил вошедший лакей.
Гости переглянулись с улыбкой.
Князь Александр Павлович нахмурился.
Николай Леопольдович, сидевший рядом с Володей и уже дружески болтавший с ним, заметил произведенное докладом лакея впечатление, и громко проговорил, обращаясь к мальчику:
— Пойдемте вместе к мамаше, чтобы она могла видеть, что мы не только познакомились с вами, но и подружились.
Князь Владимир удивленно посмотрел на своего учителя, но последовал за ним.
Лицо князя просияло.
Гости уткнулись в тарелки.