В Венесуэле скучно без оружия

Кулаков Сергей Федорович

Изымать Романа силой из игры Торрес тоже не будет. Скорее всего, какой-нибудь неприметный человечек уже сообщил, куда следует, о приезде «американца», и пытаться изменить ход событий – себе дороже.

Честно говоря, выбор у венесуэльских товарищей невелик. Им остается только сидеть и ждать, когда он позвонит. Ну, и понятно, проклинать наглеца, вмешавшегося в операцию столь возмутительным образом.

О том, как все это отразится на Долорес, Роман старался не думать. Женщина она взрослая, целый майор, стало быть, в их деле не

новичок. Ну да, поступил он по-свински. Так ведь не по своей воле. Над ним – свое начальство, и его приказ он обязан исполнять в первую очередь. Так что тут у него оправдание имелось железное. Хотя совесть, конечно, покалывала.

Добившись того, что его речь стала похожей на слегка гнусавую речь Худлума, несомненного уроженца южных штатов, Роман положил перед собой телефон и набрал номер. Затем, прижимая левой рукой модулятор к горлу, приложил трубку к уху.

Ну, будь что будет.

Трубку сняли после третьего гудка.

– Я слушаю, – послышался ровный голос, слегка растягивающий гласные.

Роман уже слышал этот голос на диске Алека Ранка. Приятная встреча. Как будто со старым знакомым. Тем легче будет начинать разговор.

– Здравствуй, папочка, – сказал Роман. – Я на месте.

– Рад слышать, сынок, – без паузы откликнулся Дон Галвер. – Как отель?

– Дерьмо средней руки.

На том конце трубки послышался негромкий смех.

– Надеюсь, ты там надолго не застрянешь.

– Я тоже на это надеюсь, патрон.

– Почему сменил номер телефона?

Роман был готов к этому вопросу.

– Вы же знаете, патрон: береженого Бог бережет.

– Ладно, Майкл, отдохни с дороги. Поспи, закажи себе девочку, сходи в ресторан.

– Я на работе, патрон, – напомнил Роман. – Хотя ценю вашу заботу.

– Ну-ну, не будь таким серьезным, – сказал Галвер. – Мне хватает серьезности наших венесуэльских друзей. Кстати, скоро они должны объявиться.

– Жду, – коротко отозвался Роман.

– Ну, жди. Не забудь только позвонить, когда окажешься у них в гостях.

– Обязательно забуду, патрон. Вы же знаете мою забывчивость.

– Так-то лучше, Майкл, – смеясь, одобрил Галвер. – До связи.

– До связи.

Роман опустил трубку на стол, рядом осторожно положил пластинку модулятора.

Ну что, получилось?

Поди, разбери.

Судя по тону, каким разговаривал Галвер, он ни в чем не усомнился. Или у него отличная выдержка, и, почуяв неладное, он все же провел разговор так, будто ничего не заподозрил.

Что в таком случае последует дальше?

Первое. Он может предупредить заговорщиков, и те попросту не выйдут на связь.

Второе. Они, наоборот, выйдут. С целью выманить «подставу» из отеля, завезти подальше и, хорошенько допросив, припрятать на дне какого-нибудь болотца.

Не хотелось бы.

Чтобы не впадать в панику, Роман принялся тщательно анализировать разговор со своим мнимым шефом.

Модулятор работал исправно. Но вот делал

ли он голос Романа в точности похожим на голос Дугана-Худлума, сказать однозначно было трудно. Торрес назвал Феликса гением, да тот и производил впечатление человека, который знает, что делает. То есть можно было с изрядной долей уверенности допустить, что первый экземпляр модулятора вполне надежен.

Но что, если голос звонившего прогонят по тест-программам? Не выявят ли они подмену?

Не выявят, если… Галвер не поднимет тревоги.

Вспоминая его интонации, Роман убеждал себя, что тот был совершенно спокоен. Он пошучивал, реагировал на реплики «подчиненного» без напряжения в голосе и, вообще, кажется, остался доволен и разговором, и собеседником.

Роман похвалил себя за то, что он верно определил характер Дугана-Худлума. Ироничен, но чуть занудлив, как человек, придающий повышенное значение мелочам. Но в то же время вышколен и предупредителен по отношению к начальству, как и положено всякому дисциплинированному подчиненному.

Тут размышления Романа прервались улыбкой, ибо последнее к нему вряд ли относилось. Но, поскольку он надел на себя личину другого человека, то отныне и думать он должен был по-другому.

Он закурил и набрал номер Дубинина.

– Как дела? – спросил тот несколько напряженно.

Волнуется, понял Роман. Вчера ночью, когда он звонил в Москву, Дубинин только слушал, вставляя краткие замечания относительно того, что из требований Романа он сможет выполнить.

Выполнить удалось все, ибо требования были не так уж велики. Но был доклад Слепцову, во время которого, Роман был уверен, начальник отдела высказал немало сомнений в его адрес. И потому-то Дубинин немного, а может, совсем не немного, нервничал: боялся, как бы отчаянный план капитана Морозова не привел к чему-нибудь пострашнее, чем просто срыв операции.

– Процесс идет, – отозвался Роман. – Я в отеле. Жду, когда меня пригласят в гости.

– Думаешь, пригласят? – спросил Дубинин.

Роман понял, что должен обнадежить куратора – и по совместительству друга.

– Обязательно пригласят, – сказал он с тем непоколебимым оттенком спокойствия в голосе, который одинаково эффективно действует на ревнивых жен и на начальство.

– Ну-ну… – неопределенно промычал Дубинин. – Туда звонил?

– Только что.

– И как?

– Пока жив.

– Морозов! – повысил голос куратор.

– Одно могу сказать: я старался.

– Знаю я твои старания.

Роман обиделся.

– Ты чего это, подполковник?

Дубинин засопел.

– Тебя бы так повоспитывали, – признался он.

– Воспитывали и не так, – возразил Роман. – И ничего. Главное, не принимать все близко к сердцу. Тебе говорят, а ты думай о чем-нибудь постороннем…

Он осекся.

А не напрасно ли он распинается? Как бы друг-куратор не припомнил ему это «утешение» в недалеком будущем.