В Венесуэле скучно без оружия
Шрифт:
– Ладно, переживем как-нибудь, – с едва уловимой ноткой благодарности сказал Дубинин. – Ты там давай, не расслабляйся. Дело на контроле у премьера, имей в виду. Так что если мы дадим маху, нас по головке на погладят.
Уже за одно это «мы» Роман готов был заключить подполковника в объятия. Но, во-первых, тому помехой было расстояние, а во-вторых, не тот был мужчина подполковник Дубинин, чтобы ответить взаимностью на подобные изъявления чувств.
Поэтому Роман Евгеньевич, наоборот, посуровел и сказал со всей возможной убедительностью.
– Маху
– Все бы тебе дурачиться, капитан, – не понял его устремлений Дубинин.
– Да нет, я… – растерялся Роман.
– Ладно, работай. Жизнь покажет, чего мы там и кому дадим.
– Работаю, – умерил пыл и Роман Евгеньевич.
– Если что потребуется, сразу звони.
– Есть.
– Я на приеме двадцать четыре часа в сутки.
– Помню.
– Тогда до связи...
– До связи…
«Чужое начальство как-то повеселей, – подумал Роман, кинув на кровать трубку. – А своему, как ни корячься, никак не угодишь».
Однако, пора было подумать и о себе любимом.
То есть о теле.
Оно, бедное, было не кормлено со вчерашнего вечера и к тому же покрыто потом и пылью.
Живо раздевшись, Роман полез в ванну.
Выйдя через сорок минут из ванной комнаты обновленным, как Иван-дурак, выскочивший из чана с кипятком, Роман заказал себе в номер обед и всерьез задумался над предложением босса. В смысле, патрона. Ибо, если агенту Морозову предписывалось в качестве развлечения одно занятие – работа, то агенту Худлуму его доброе начальство разрешало использовать в полной мере то, что дает взрослому человеку свобода перемещений и относительная наполненность кошелька.
И кого биологическая единица по имени Роман Евгеньевич Морозов должна была на текущий момент времени считать своим начальством?
Пока решалась эта сложная дилемма, принесли обед. Роман, уже поднаторевший в выборе местных блюд, заказал себе полюбившуюся гуасакачу, креветки в авокадо, рыбный супчик, а на горячее, на свой страх и риск, некую пабеллин-криолью, пленившую его фантастическим названием, а на поверку оказавшуюся сложным аналогом плова с бананами, бобами и бог знает, с чем еще. Впрочем, все было очень вкусно.
Запив обед соком папайи, Роман разлегся на тахте и задремал, оставив на время мысль о развлечениях.
Он ведь не знал, когда ему позвонят.
Возможно, не позвонят вовсе, а заявятся прямо в номер. Неловко как-то будет, если его застанут в компании девиц легкого поведения. К тому же, требовалось просто отдохнуть.
Звонок раздался, когда Роман уже крепко спал. Он и телефон-то не сразу отыскал, так его разморило после сытного обеда.
Звонили по внутренней линии.
– Я слушаю, – лениво подражая техасскому акценту Дугана, отозвался он.
– Выходите через десять минут, – послышался мужской голос. – У входа вас будет ждать белый «Мерседес».
– Через пятнадцать минут, – сказал Роман и повесил трубку.
Он открыл врученную ему российскими дипломатами сумку и нашел в ней то, что искал:
Уложил в карман модулятор, он взял телефон и вышел из номера.
Москва, ГРУ, 19 сентября
– Ну, что там у Морозова? – требовательно спросил генерал Слепцов.
– Пока он на связь на выходил, товарищ генерал, – сдержанно доложил Дубинин, стоя возле стола.
Слепцов покосился на большие настенные часы.
Эти часы были уменьшенной копией курантов со Спасской башни. Генерал получил их в подарок на недавнее шестидесятипятилетие и особо гордился тем, что их вручил ему лично президент.
– И что, по вашему, это может означать? – полюбовавшись на часы, спросил он своего помощника.
– Пока трудно сказать, товарищ генерал, – ответил Дубинин. – Заговорщики должны выйти на него сами. Возможно, это произойдет ближе к вечеру. Возможно, уже произошло. Выходить в их присутствии на связь с нами Морозову затруднительно. Мы также не можем ему звонить во избежание провала. Придется ждать, когда у него появится возможность позвонить.
Очки Слепцова вспыхнули.
– А когда она у него появится, позвольте спросить?
Дубинин молчал, глядя шефу в переносицу.
– А если не появиться никогда? – вопрошал, все больше свирепея, Слепцов. – Тогда что? Если он уже погиб или дает показания под пытками?
Он поднялся и заходил по кабинету, заложив руки за спину. Дубинин, не трогаясь с места, только водил за ним глазами.
– Вы, подполковник, слепо доверились Морозову – и совершили ошибку. Такое его вмешательство в игру может стоить вам погон, это вы понимаете?
– Так точно, товарищ генерал, понимаю.
Слепцов совершил еще несколько «пробежек». Затем, устав, сел за стол.
– Вместо того, чтобы обсудить вопрос с местными товарищами, – продолжил он, – и найти совместное решение, устраивающее всех, ваш приятель, как всегда, пошел самым примитивным путем. Мало того, что он поставил всю операцию под угрозу, он еще надолго рассорит нас с Венесуэлой. А это уже катастрофа, подполковник.
Поскольку похожий разговор имел место несколько часов назад, Дубинин реагировал уже спокойнее. Он молча наблюдал за тем, как краснота покидает щеки Слепцова, и гадал, отстранит его шеф от работы немедленно или подождет до завтра.
– Что молчите, подполковник? – хмуро спросил Слепцов, барабаня пальцами по столу. – Если есть соображения, излагайте. Не в бирюльки играем.
– Так точно, есть, товарищ генерал, – ровным тоном отозвался Дубинин.
– Слушаю.
– Венесуэльские товарищи сразу и однозначно дали понять Морозову, что в его услугах не нуждаются, – начал Дубинин, внимательно следя за выражением лица генерала. – К тому же, вы знаете, как ревниво службы безопасности относятся к возможности лишний раз отличиться.