В закрытом гарнизоне 3. Сборник рассказов
Шрифт:
– У-у-у! – хрипло вторил им ревун, вползающего в узкость подводного крейсера.
– Ну, падла, зашибу, – отворачивая от жгучей поземки лицо, – хрипел рысящий впереди «розыскников помощник. – В дисбат, в дисбат этого супчика, вприпрыжку несся за ним замполит. И только механик и «комдив раз» (непосредственные начальники Бугрова), молча месили ногами хрупкий снег.
В том, что они найдут нарушителя, сомнений не было. Во все стороны от базы, на сотни километров простирались перемежающиеся тундрой сопки, с продутыми
И так бы все и осталось, как говорят «в избе», если бы на беду, офицеры не столкнулись на выходе из КПП с самим командующим.
Тот катил на персональной «Волге» в штаб, был с утра не в духе и искал, кого бы разнести.
– А ну-ка стой, – качнул он золотым позументом фуражки, и пожилой водитель, плавно остановил машину.
– Товарищи офицеры! – прорычал вице – адмирал, и вся четверка бодро зарысила к нему.
– Никак Пузин? Куда это вы спозаранку? – подозрительно оглядел евших глазами начальство офицеров.
– Так что у нас «чп», товарищ адмирал! – сразу же самозаложился замполит и, сделав шаг вперед, – вскинул к виску руку. – Вот у него, – кивнул на механика, – исчез старшина. Мы направлены на розыски.
После этого началось «избиение младенцев» и самое ласковое что проорал, дрожа щеками адмирал, было « отдам под суд, сгною», и «вы не моряки, а танкисты!!»
Затем командующий несколько успокоился, потребовал срочно направить к нему для уестествления командира, и, пробурчав на прощание «мудаки», лихо укатил в штаб, решать стратегические задачи.
– Ну и сука ж ты, замполит, – вызверился на капитана 3 ранга механик. – Теперь шило будешь пить только с кипятком. И смачно харкнул в снег.
– Так, Петрович, – не обращая на него внимания, морозно выдохнул Пузин, обращаясь к бледному комдиву. Давай назад, обрадуй командира, а мы в поселок.
Потом снова хрип дыхания, перемежающиеся порывами ветра маты и секущая лицо поземка.
С помощью всезнающего гарнизонного коменданта, у которого было множество осведомителей среди офицерских жен, Бугрова нашли и повязали довольно быстро.
– Пшел! – выдал ему здоровенного пенделя помощник, Витька кубарем загремел по лестнице и через час предстал пред светлые очи командира.
Впрочем, были они далеко не светлые (после полового акта у адмирала) и командир принялся мордовать старшину по полной программе.
– В самоходы у меня ходить! – вскочил он в центральном со своего кресла и хряп – хряп, – содрал с Витьки старшинские лычки.
– Чужих баб, трахать?! – поднес к Витькиному носу кулак. – Сгною! Старпом, пиши записку об арестовании!
Спустя еще час, облаченный в робу и распоясанную шинель с сапогами, бывший старшина, утирая сопли, понуро брел на гарнизонную гауптвахту в сопровождении безмятежно насвистывающего Пузина.
– Топай, топай, лишенец, – время от времени подгонял каплей арестованного и лапал руками болтающуюся у колен кобуру
– Однако! – ознакомившись с предъявленным ему литературным перлом старпома и выслушав короткий Пузина, восхитился помощник коменданта. – Однако! – повторил он и посадил Витьку в одиночную камеру без выводки.
А после отсидки, где Бугров немеряно занимался строевой и зубрил уставы – все в воспитательных целях, начальство посовещалось (флотские командиры орут много, но вообще-то отходчивы), решило не губить молодую жизнь и вместо дисбата списало Бугрова на бербазу. Что б служба раем не казалась. А там его, как достаточно грамотного и поднаторевшего во флотских науках, определили в свинарник, к самому мичману Осипенко. Весьма колоритной и влиятельной личности.
– Тэ-экс, встретил вновьприбывшего, сам похожий на хряка, начальник подсобного хозяйства. – Теперь у тебя будут самоходы только к чушкам, усек? – и пристально на него воззрился.
– Ага, – сглотнул застрявший в горле ком Витька и с готовностью кивнул чубатой головой.
Вечером, когда мичман, загрузив в личные «жигули» очередного молочного поросенка, убыл на банкет к очередному начальнику, местные аборигены, все как на подбор «Тофики» и «Рафики», решили прописать бывшего старшину в кубрике и надавать ему банок.
Но не тут-то было. Здоровенный турбинист раскидал всех по углам, а самому старшему прилюдно набил морду, в воспитательных так сказать целях.
Наутро об этом узнал Осипенко и тут же пригласил новичка к себе в кондейку.
– Могешь, могешь, – ласково потрепал он Витьку по плечу. – А то распустились, понимаешь азияты. Будешь у них старшим. И чуть что, сразу в морду. Оне токо это и понимают.
– В морду так в морду, – пожал плечами Витька и вплотную занялся воспитанием вверенного ему личного состава. А поскольку еще с курсантских времен знал, что работа делает из обезьяны человека, заставил пахать свободолюбивых сынов гор и степей, с подъема и до отбоя.
– Вах, какой злой натшальнык, перешептывались те между собой. – Травка не курыт, по маме ругаится. Сапсем шайтан, падла.
Через месяц свинарник блестел как котовы яйца, а его питомцы усиленно набирали вес и плодились.
– Могешь, могешь, – сказал мудрый Осипенко и на широких плечах Витьки снова зазолотились старшинские лычки.
Впрочем, дослуживать в свиной компании он не собирался и сразу же накатал рапОрт командованию. Мол, так и так – исправился, прошу вернуть на родную лодку.
Но не тут-то было. Бумага вернулась назад с резолюцией командира «хрен тебе!».
Вот тут-то Витька и решил отомстить страшной местью. А поскольку в душе был романтиком, заклеймил зады свиней именами любимых начальников.