В закрытом гарнизоне. Книга 3
Шрифт:
Тут вовсю гуляет ветер, но шторм заметно утих и крейсер стоит лагом к волне.
С подветренной стороны, выбрасывая облачка выхлопов из труб, к нему приближается морской буксир, на палубе которого чернеет кучка людей.
– Приготовиться принять швартовы! – орет с рубки в мегафон помощник, Сергей Ильич дублирует команду, мы поднимаем пару выдвижных кнехтов и подходим к краю.
Затем буксир возникает у борта и с него летят бросательные, с прикрепленными к ним швартовыми.
Через несколько минут он надежно к нам «привязан»,
По ней, с чемоданчиками и сумками в руках, балансируя перебегают сдатчики, мы ловим их на палубе, весело приветствуем друг друга и спецы скользят в сторону рубки.
Затем оттуда появляются убывающие, и все повторяется в обратном порядке.
– Счастливо добраться! – лает с мостика мегафон, буксир дает несколько коротких гудков и в пляске волн лихо отваливает от борта.
– Всем вниз! – приказывает бычок и через несколько минут мы снова внутри крейсера.
Наши сдатчики уже на торпедной палубе и аккуратно раскладывают вещи на «самолетах». Это раскрепленные по бортам фанерные лежаки, с пробковыми матрацами и подушками, установленные на корабле ввиду нехватки мест в каютах.
– Ну, как добрались? – обращается к Шамину Сергей Ильич.
– Все путем, – улыбается бригадир, – правда качнуло изрядно.
После этого мы рассаживаемся кто-где, и идет обмен новостями.
Он прерывается звяком трапа и в люке возникает седая голова в фуражке.
– Внимание в отсеке! – встает Сергей Ильич, и делает шаг вперед.
– Вольно, вольно, не командовать, – звучит мягкий баритон и на палубу ступает сухонький капитан 1 ранга, в хромовых перчатках и потертом кителе.
Это военпред ВМФ, принимающий на корабле торпедный комплекс, весьма компетентный и простой в обращении человек.
– Ну, как, минеры, готовы? – поочередно пожимает он всем руки.
– Да, товарищ капитан 1 ранга, – кивают головами Мыльников и Шамин.
– В таком случае, капитан-лейтенант, прошу со мной к командиру, обсудим и уточним наши планы.
Когда офицеры уходят, из «каштана» доносится долгожданное «команде обедать!», и все кроме вахтенного, спешат в кают-компанию.
Затем снова возвращаемся в отсек, Сергей Ильич сообщает что испытательные стрельбы назначены на утро, и под руководством сдатчиков мы приступаем к их подготовке. Нам надлежит прострелять воздухом все шесть аппаратов, затем выпустить из-под воды практическую торпеду, сняв при этом необходимые параметры, которые будут занесены в формуляр.
В носовую часть отсека подносятся несколько опломбированных, загруженных на заводе ящиков, из них извлекаются контрольные приборы и монтируются на торпедных аппаратах. Затем подключается и проверяется самописец с вставленной в него бумажной лентой и выполняются другие операции.
– Порядок – констатирует утирая пот со лба Илья Васильевич и присутствующий здесь же военпред, согласно кивает.
В шесть утра мы приходим в заданный полигон у мыса Турий, на корабле объявляется
Когда стрелка глубиномера замирает на четырехстах метрах, следует команда о прострелке аппаратов вхолостую.
Мы, каждый на своем месте, готовим их «вручную», потом поочередно открываются передние крышки, и в отсеке раз за разом ревет сжатый воздух. Затем сдатчики с военпредом снимают показания приборов, заносят их в формуляр и все повторяется в автоматическом режиме.
От высокого давления кругом морозный туман, в ушах потрескивает и голоса становятся писклявыми.
Выполнив первый этап, переходим ко второму.
В один из нижних аппаратов загружается торпеда, в нее вводятся стрельбовые данные и по команде из центрального осуществляется залп. Датчик фиксирует ее скорость выхода и срабатывание необходимых механизмов что тоже скрупулезно отражается в формуляре.
Потом следует команда на всплытие, и капитан 1 ранга, переглянувшись с Мыльником, дружески хлопает меня по плечу, – а ну – ка, сынок, айда с нами наверх!
В подплаве издавна существует традиция. При стрельбе практическими торпедами, для их последующего обнаружения на поверхности, наряду с сигнальщиками привлекаются торпедисты. И первый кто ее увидит, получает краткосрочный отпуск.
Традиция вполне оправданная, поскольку «изделие» стоит бешеных денег, секретное и в случае его необнаружения, по прошествии определенного времени самоликвидируется. А проще идет ко дну. Со всеми вытекающими для команды последствиями.
Через пять минут, рисуя в воображении самые радужные картины, я стою на правом обводе мостика и жадно обозреваю в бинокль раскинувшееся до горизонта море.
То же самое делают командир с Мыльников и стоящий слева, мой приятель, рулевой – сигнальщик Серега Алешин.
В нескольких милях от нас, завывая турбинами, ходит переменными галсами эсминец обеспечения, а еще дальше на волнах болтается торпедолов.
Однако первым «изделие» обнаруживает стоящий на рулях боцман.
– Товарищ командир, вон она, слева по курсу, – простужено хрипит мичман, и все бинокли поворачиваются в ту сторону. В пляшущих волнах всплескивает красное, и с рубки в небо взвивается сигнальная ракета.
Чуть позже к месту обнаружения подходит торпедолов, «изделие» стропят за «рым» и лебедкой поднимают на палубу.
– Алешин с Королевым, свободны, – выщелкивает командир из пачки сигарету, и на мостике сладко тянет дымком.
Мы спускаемся с Серегой, в мокрую рубку, приваливаемся к выдвижным и тоже закуриваем.
– Да не повезло нам, – глубоко затягиваясь, бормочет Серега.
– Не повезло, – вздыхаю я. – Накрылся отпуск.
Потом мы спускаемся в центральный пост, сдаем штурману бинокли и расходимся.
– Ну че, кто нашел торпеду? – интересуются в отсеке.
– Боцман, – бурчу я и стаскиваю ватник.