В закрытом гарнизоне. Книга 3
Шрифт:
– Ладно, не бери, в голову, впереди еще не одни стрельбы, съездишь, – солидно изрекает Порубов, и старшина команды обещающе кивает головой.
Через час все торпедные аппараты приведены в исходное, КИПовская аппаратура помещена в ящики, и начинается обычная морская травля.
Олега, Саню и меня очень интересует, как пройдут испытания установленного на лодке, принципиально нового аварийного спасательного устройства.
Именуемое «АСУ», оно находится в десятом отсеке, представляет из себя
Насколько нам известно, его первые испытания на головной лодке прошли неудачно. Когда АСУ всплыло, от помещенных туда и облаченных в легководолазное снаряжение муляжей, практически ничего не осталось.
– Илья Васильевич, а как будет сейчас? – интересуется Олег у Шамина. – Снова муляжи или запихают кого из сдатчиков?
– Снова, – утвердительно кивает тот, – но скорость подъема будет меньшей.
– Не нравится мне это АСУ, гроб с музыкой, – вздыхает Саня, и все замолкают.
Вечером, после ужина, когда Сергей Ильич заступает на вахту в центральном, по предложению сдатчиков решено отметить первые стрельбы.
Люк верхней палубы задраивается, Илья Васильевич извлекает из бригадного сундучка плоскую мельхиоровую «шильницу», соленую кумжу и стеклянную банку клюквы, а мы дополняем все это соком, корабельными галетами и палкой копченой колбасы.
Затем провозглашается необходимый тост, по кругу идет небольшая чарка, и все закусывают.
– Клавдий Павлович, а у вас в войну на лодках спирт давали? – по одной бросает в рот клюквины Саня.
– Давали, – отвечает тот. – По наркомовской норме.
– Это сколько?
– Да вот как мы сейчас приняли, соточка.
А как было с питанием? Вы, помнится, рассказывали, что начинали в Кронштадте.
В нем самом, – кивает седым ежиком сдатчик. – В бригаде подплава. А с питанием, ребята, у нас проблем не было. В Питере люди с голоду мерли, а флоту отдавали последнее.
– И много ваших лодок тогда погибло? – вступает в разговор Ксенженко.
– Да почитай каждая вторая, – тяжело вздыхает Югов. В Финском заливе тогда мин было, что клецок в супе. Уходили ребята на позиции и не возвращались. Такие вот дела.
В отсеке возникает тягостное молчание и слышно как на кормовой переборке тикают часы.
Клавдий Павлович, можно сказать, легендарная личность. За войну у него два ордена «Красной звезды» и медаль «Ушакова». А в прошлом году, ему одному из первых на СМП вручили орден «Октябрьской революции». При всем этом «дед» немногословен, и очень не любит когда вспоминают его заслугах.
– Ну ладно, давайте еще по одной и шабаш, – басит Илья Васильевич. После этого мы выпиваем еще по чарке, быстро закусываем и убираем остатки пиршества.
Потом Клавдий Павлович хитро щурится, расстегивает клапан куртки и протягивает мне широкую ладонь.
На ней рубиново светится, времен войны, наградной жетон. На нем золотится Серп и молот, надпись «Отличный торпедист» и ниже торпеда с миной.
– Это мой, 42-го года, дарю, – тепло улыбается Югов.
– Мне? За что? – удивленно вскидываю я на «деда» глаза.
– Да уж очень ты похож на одного моего фронтового дружка, – кашляет тот в кулак. – Сашу Голышева, он погиб в сорок четвертом.
– Точно, похож, – кивает рыжей головой Шамин. – Я видел фотографию.
– Спасибо, – говорю я и осторожно беру жетон.
– Да, редкая вещь, – сопит у меня над ухом Ксенженко. – Я такой в Питере в музее видел.
А еще через сутки, выполнив всю программу, мы швартуемся у стенки, и наши старшие товарищи покидают корабль.
С тех пор прошло немало лет. Но я и сейчас их помню. И часто рассматриваю жетон, что подарил тогда Клавдий Павлович.
Он почему-то всегда теплый.
Примечания:
СМП – Северное машиностроительное предприятие.
КисА – матросский брезентовый чемодан.
«Зашхеренные» – спрятанные (жарг.)
РБ – специальная одежда радиационной безопасности.
«Каштан» – корабельная система связи.
Бугеля – стальные крепления торпед.
Мнемосхемы – совокупность сигнальных устройств и изображений.
«Корма в ракушках» – старое флотское выражение, обозначающее опытного моряка.
«Шильница» – плоская фляга для спирта.
Галс – движение судна относительно ветра.
«Пельмени»
Приняв освежающий морской душ, я выхожу в предбанник, слегка промокаю себя разовым полотенцем и, усевшись на скамейку, облачаюсь в очередной комплект такого же белья, небесного цвета, с открытым воротом и короткими рукавами рубаху и просторные, до колен шорты.
«Разовыми» они называются потому, что не подлежат стирке и после употребления используются на ветошь. Это по береговой инструкции. А в море наоборот.
Белье отличного качества, из натурального хлопка, (по слухам такое же выдают космонавтам) и многие офицеры и мичмана, «придерживают» пару-тройку комплектов для последующего отпуска. Что б подарить друзьям, как предмет экзотики.
На исходе второй месяц боевого дежурства, и желанный отпуск не за горами.
А пока мы таимся в глубинах Саргассова моря, по ночам всплываем на сеансы связи и очень страдаем от жары.
До солнца две сотни метров океанской воды, но в отсеках душно, на переборках конденсат и все ходят потные. К тому же у нас уже несколько дней барахлит холодильная установка, и мясо стало припахивать.