В зеркале сатиры
Шрифт:
— Ты знаешь, Нюра, что я тебе хочу сказать. Вчера агент опять кинул заявку базе.
— Вот нахал! После всего, что случилось?
— Да, представь себе. Будем, говорит, все происшедшее считать недоразумением и начнем наше дело с новой страницы…
— Какой наглец! Он же так насолил базе!
— Насолил — не то слово. А теперь, говорит он, я, дескать, для вас готов в лепешку расшибиться…
— Ну и как ответила база?
— Она сказала: направляйте свои заявки куда хотите. А в моих глазах вы потеряли всякий авторитет.
— И агент отстал от базы?
— Нет, пришлось
Вот и поговорили. Сообщили подруге распиравшую вас новость и о нахальном визите Васьки и о том, как верный Петя Чижиков оградил вас от Васькиных домогательств…
А заодно дали понять покупателям, что, находясь за государственным прилавком, вы думаете исключительно о сложных торговых делах. И что заниматься в рабочее время посторонними разговорами просто противно вашей натуре.
Если в вашу рабочую комнату войдет начальник, ни в коем случае не вскакивайте со стула и не раскланивайтесь. Хотя вас и подмывает сделать это, чтобы засвидетельствовать преданность и уважение. Наоборот, склонитесь над столом еще ниже и водите вашей самопиской по бумаге энергичнее прежнего. Иначе у вошедшего может сложиться мнение, будто все это время вы сидели как истукан, уставившись на дверь в ожидании важного визита.
Начальник осторожно покашляет, чтобы обратить ваше внимание. Но вы ничего не слышите.
Он нетерпеливо пройдется по комнате, но вам его прогулка как до лампочки: вы увлечены своим делом.
И только после того, как вышедший из себя начальник рявкнет: «Иванов, вы что, совсем оглохли и ослепли?», — поднимитесь. А потом, проведя вялым жестом руки по лицу, как бы смахивая с него накопившуюся за день усталость, скажите:
— Извините, Петр Кузьмич, не заметил вас. Заработался сегодня до одури…
На носу экзамен по истории философии, и вас для зубрежки посадили в отдельную комнату. Заходить в нее кому-нибудь из домашних строжайше запрещено. Наконец наступило приятное одиночество и возможность заняться чем угодно: отгадыванием кроссворда, чтением последнего детектива, составлением пылкого послания к этой зазнайке Зинке. Но вот дверь осторожно приоткрывается. Будьте начеку: в комнату заглянул проверяющий. Запустите обе руки в волосы и начинайте бубнить: Абеляр Пьер, французский теолог и философ. В характерном для средневековой философии споре придерживался близких материализму идей…
Голова проверяющего исчезает. Он докладывает скопившейся на кухне публике:
— Зубрит!
Проходит какое-то время, и опять со скрипом открывается дверь, в ней показывается лицо нового контролера. Снова повторяйте:
— Абеляр Пьер, французский теолог и философ. В характерном для средневековой философии споре и т. д.
Доклад будет такой же благоприятный:
— Зубрит!
И так несколько раз.
У многочисленных, но всегда разных проверяющих сложится впечатление, что вы самый усердный зубрила на курсе. К тому же может так случиться, что на экзамене вы вытянете как раз билет об Абеляре Пьере, теологе и философе, который в характерном для средневековой философии споре придерживался…
Знаете ли вы, как натираются паркетные полы? Понятия не имеете? Я — тоже. А то дал бы вам исчерпывающе точную консультацию. Помнится только, что для данной операции нужны мастика, щетка, ведро, тряпка и еще какие-то материалы и приспособления. Но лучше со всем с этим не связываться. А как все-таки быть, если жена однажды скажет:
— У всех мужья как мужья: полочки на кухне делают, мебель реставрируют, белье во дворе развешивают. А ты на что способен? Хоть полы бы натер!
Не возражайте и не ссылайтесь на свое сугубо гуманитарное образование. А просто в очередную субботу встаньте пораньше и начинайте двигать мебель. Чем больший беспорядок вы устроите в квартире, тем лучше.
— Что ты затеял? — спросит жена.
— Хочу навести лоск на твои полы, — отвечайте ей. — И рассчитываю, что сегодня вы не будете мешать мне.
Жена поворчит, но потом соберет детей и уедет с ними к матери в Кузьминки. А вы тем временем звоните учрежденческому полотеру дяде Феде и просите, чтобы он срочно приехал к вам со всем инструментарием. Такси, разумеется, за ваш счет.
Если дядя Федя постарается, то до возвращения семьи вы успеете не только расставить столы, сервант, тумбочки и стулья по своим местам, но еще и распить с ним четвертинку «Пшеничной» за благополучное окончание натирки полов.
Согласитесь, что сидеть три-четыре часа подряд, склонившись над скучными сводками-простынями, — утомительнейшее занятие. Хочется разогнуться, размяться, рассеяться… Но как это сделать?
Выходите в коридор, найдите такого же мученика, как вы, и начинайте прогуливаться. Беседуя, естественно, на интересную тему. Ну хотя бы о воскресной рыбалке.
— Понимаешь, с утра, как пробили мы лунки, брал все ершишка. Просто отбоя от него нет. Хотел я уже место менять, и вдруг — поклевка. Подсек и чувствую неподъемную тяжесть. Что делать? «Опять этот растеряха Иванов забыл представить январскую сводку». Кляну это я, значит, растеряху-сына, который опять не положил в ящик багорчика, я сам ни жив ни мертв. Леска у меня тонкая, как паутинка, того и гляди оборвется. Подматываю ее тихонько, а сам кричу: «Петров, у тебя нет ли данных за январь?» Кричу то есть соседу, не одолжит ли багорчика. Тот и выручил. Вытянул я леща, а в нем полтора килограмма…
И так далее. Как вы уже, вероятно, догадались, фразы, набранные вразрядку, нужно произносить, поравнявшись с кабинетом заведующего вашим сектором. Дверь в кабинете тонкая, и через нее слышно все, о чем говорят сотрудники, проходя по коридору.
Две-три таких прогулки — и рабочие часы пролетят совершенно незаметно.
Вы слесарь-водопроводчик жэка. Возиться весь день с водяными бачками и душевыми стояками или сидеть в конторе, ожидая вызова, скучно. Хочется узнать, как идет торговля в окрестных магазинах, и поинтересоваться, не завезли ли в ближайшую палатку пиво. Можно ли отлучиться с поста?