Валентина
Шрифт:
Его нельзя было назвать красивым – каменные башни были четырехугольной формы, фасад плоским и построенным из того же сурового камня. Предки Валентины жили здесь три столетия, и лишь в прошлом веке ее дед внес кое-какие усовершенствования и придал древнему замку более цивилизованный вид. Сам Чартац возвышался на холме и был окружен лесами и парками. Площадь имения составляла пятьдесят тысяч акров, и по стандартам крупных землевладельцев оно считалось не очень большим.
Когда карета остановилась на мощеном дворе, к ней подбежали лакеи в ливреях, чтобы подхватить лошадей
– Мадам, мадам… как давно… Ладислав! Скорее позови ее светлость! Скорее же!
После долгой тряски в карете ее ноги так затекли, что она с трудом могла подняться на несколько ступеней крыльца. С мгновение она помедлила, оглядывая родные места и лица слуг, знакомые ей с детства, в глазах ее стояли слезы радости.
Они сидели в темном каменном зале, когда к ним спустилась сестра Валентины.
– Сандра!
– Валентина!
Они бросились друг к другу и так и застыли в объятиях, не в силах произнести ни слова.. Де Шавель молча стоял в центре зала, пока старшая сестра не подняла голову и не заметила его. Она легонько отстранила Валентину.
– А кого это ты привезла с собой? – спросила она.
У нее был низкий, грудной голос. Де Шавель выступил вперед и поклонился.
– Княжна, я полковник Императорской Гвардии Де Шавель. Я сопровождал вашу сестру из Данцига.
Это была высокая женщина в черном костюме для верховой езды и с хлыстиком в руке. Ее нельзя было назвать красивой. На гордом татарском лице, обрамленном черными волосами, выделялись пронзительные черные чуть раскосые глаза. Нет, не красавица, однако на нее нельзя было не обратить внимания.
Она обняла сестру одной рукой и с улыбкой взглянула на нее, выражение нежности преобразило ее черты и сделало лицо добрым и ласковым.
– У вас был долгий путь; – сказала она. – И чертовски тяжелый. Я не стану тебя ни о чем спрашивать, пока ты не примешь ванну, не переоденешься и не позавтракаешь. И вы тоже, полковник. Мой дом – ваш дом. Ладислав! Янос! Помогите этому господину! Пойдем ко мне наверх, Валентина. И кто-нибудь расседлайте мою лошадь – я не поеду сегодня на прогулку.
Александра поднялась наверх, все еще обнимая сестру за плечи. Де Шавель пошел за ними, около Лестницы они остановились, и он увидел, как Валентина обернулась и посмотрела на него.
– Если вам что-нибудь понадобится, – сказала она, – только скажите, Ладислав все вам принесет.
– Благодарю вас, – поклонился Де Шавель. Он так устал, что едва шевелил губами, мечтая только о горячей ванне и о том, чтобы лечь в кровать и проспать до вечера.
Через полчаса он уже лежал в огромной кровати на перине; после горячей ванны он почувствовал себя значительно бодрее и вскоре заснул крепким сном. Он выполнил свою миссию, она была с сестрой и в безопасности; насколько он мог судить по первому впечатлению об Александре, она была вполне в состоянии позаботиться о Валентине. Де Шавель мог оставить ее с легким сердцем, он забудет обо всей этой истории и будет спать спокойно.
– Я
– Он не позволял мне писать письма, – рассказывала она. – Однажды я попробовала это сделать, но он нашел письмо, а несчастный, согласившийся отправить его, был выпорот. Я тогда прекратила свои попытки.
– Я всегда его терпеть не могла, – сказала Сандра. – Я говорила отцу, что он негодяй и что ты будешь с ним несчастна. Жаль, что он не выбрал меня!
– Ты бы с ним не справилась, – усмехнулась Валентина. – Ах, сестричка, дорогая, даже ты бы вскоре сдалась. Ты же видела мои плечи…
– Да, видела. – Черные глаза гневно сверкнули. – Если бы он это сделал со мной, я бы его отравила. Ах ты бедняжка! – Она опять улыбнулась, и голос ее смягчился. – Как же, наверное, ему нравилось издеваться над тобой! А затем попытаться толкнуть тебя в кровать того француза, как будто ты обычная уличная девка, – у вас, поляков, очень странное понятие о чести!
– Но ты же тоже наполовину полька, – напомнила ей Валентина. – И ты не можешь этого отрицать. – Этот вопрос был единственным, по которому они не могли договориться.
– Я никто, – сказала Сандра. – У меня нет отечества. Просто я здесь живу и никого не касаюсь. Больше мне ничего не надо.
– Даже если начнется война? – спросила Валентина. – Если мы будем помогать французам в бойне против страны твоей матери? И тогда ты будешь держаться в стороне?
– Да, – ответила Сандра. – Какое мне дело до войны? Чартац далеко от всего этого. Пусть они убивают друг друга, у меня имеются и другие заботы. И у тебя тоже, теперь, когда ты сбежала от этого мерзавца. Скажи мне, – сказала она, как бы между прочим, хотя в глазах мелькнуло явное лукавство, – а почему этот полковник так о тебе заботится? Какой интерес он преследует?
– Никакого интереса. – Валентина покраснела. – Я же тебе все рассказала. И это все. – Она не стала ей рассказывать о том, что произошло в маленькой гостиной Мюрата, потому что Александра никогда в жизни не поверила бы, что он отпустил ее. А если бы и поверила, то он скорее всего даже потерял бы в ее глазах.
– Ну что ж, не хочешь, не говори, я совершенно не собираюсь лезть в твои личные дела, малышка. Ты имеешь право иметь любовника, тебе уже пора понять, что не все мужчины свиньи, есть и вполне даже приличные люди. – Она засмеялась и поднялась.