Валькирия в черном
Шрифт:
– Я же сказала, вышло все совершенно случайно, на киностудии разбирают старый архив и тот фильм…
– Да бог с ним, с фильмом. У нас тут конкретное дело уголовное. А та история, как этот твой повар сказал – там все давно забыто и похоронено. Пятьдесят пятый год… ну ты хватила… Берию в пятьдесят третьем расстреляли.
– При чем тут Берия? – рассердилась Катя. – Вы вот вечно так, Федор Матвеевич, сначала все важное отметаете, зато потом…
– Это, по-твоему, важное?
Полковник Гущин – сытый и благодушный, играл с ней, глупой, наивной, как ленивый кот играет с мышью.
– Да, важное, – Катя стояла
– Ну да, еще скажи – это в генах местных.
– И скажу. – Катя не отступала, сжимая в руке пластиковый стаканчик с соком.
– И какое же все это имеет отношение к нашим конкретным происшествиям?
– Два случая отравления в городе, где на местном кладбище тринадцать могил жертв отравительницы.
– Да пойми ты, две влиятельные богатые семьи, по сути, поделили между собой весь этот городишко с его заводом, фабрикой и прочими активами. И между семействами – смертельная вражда, война.
– Пусть так. Но и вы должны понять, что Электрогорск, когда дело касается такого преступления, как ОТРАВЛЕНИЕ, не обычное место происшествия. И тут все не так, как везде, – и убийства, и эта ваша вендетта. И та старая трагедия, она… нет, это не архетип событий сегодняшних, это… знаете, как в кино, – наложение кадров. Когда сквозь кадр проступает другая картина… не менее реальная, но которая лишь кажется нам какой-то нездешней, размытой, призрачной.
– Тебе надо писать книжки, а не забивать голову мне, старому больному человеку, мечтающему об одном – скорее выйти на пенсию, – Гущин покачал головой. – Я тебя взял сюда зачем? Думал, будет толк. Думал, ты поможешь мне разобраться в этой чертовой здешней семейной войне. А ты вместо того, чтобы стараться свести все к единому знаменателю, все только больше стараешься запутать. Наложение кадров… ишь ты… Я в кино не хожу лет тридцать.
– А сколько лет потерпевшей Адель Архиповой? – быстро ввернула Катя. – Семьдесят праздновали? А подросткам, чьи могилы на здешнем кладбище, было по четырнадцать-пятнадцать лет. Вот и посчитайте. Интересно, в какой школе училась Архипова? Не в пятой ли, той самой? В какой пионерский лагерь она ездила девчонкой? Да тут в городе и был всего один в 55-м «Звонкие горны». А эта ваша Пархоменко, мать застреленного на Кипре банкира… Сколько ей лет?
– Роза Пархоменко ровесница Архиповой.
– Видите? Прошлое, оно тут в Электрогорске, рядышком, по пятами за всеми ходит, в том числе и за нашими фигурантами. Майор Лопахин, которого отравили, тоже местный. И хоть он по возрасту годится этим дамам в сыновья, про отравительницу детей он тоже слышал, когда был мальчишкой, и на кладбище бегал тайком смотреть ту странную могилу. Они все ходили, потому что это любопытно и жутко. А страх, как и яд, он…
– Стоп, стоп, – Гущин поднял руки, словно сдавался. – На этом пока и закончим столь интересное обсуждение. Работать пора, а не языком молоть. Обеденный перерыв истек. Из того, что я тут от тебя услыхал, для себя делаю вывод – с собой к Архиповым я тебя не беру.
– Вы едете к Архиповым?
– Невестка Анна сегодня забирает из больницы Архипову домой. Часов в пять вечера я их планирую навестить, пора нам побеседовать.
– Федор Матвеевич, ну пожалуйста, возьмите меня к ним! Обещаю, я там ни словечка… Для дела ведь стараюсь!
Гущин – сытый, благодушный, жестокосердный – смягчился.
– Чтоб ни одного вопроса мне там, никакой отсебятины. Если я сочту нужным, если разрешу, тогда только.
– Хорошо, согласна.
– Офелия и Виола пока еще остаются в больнице. Завтра после врачебного обхода ты их навестишь и допросишь. Может, с тобой они активнее пообщаются – одного вы девчачьего поля ягоды, да и по возрасту ты недалеко от них ушла.
– Увы, уже далеко, Федор Матвеевич.
– Значит, по уму. Как дитя еще сказкам веришь.
Катя молча начала собирать со стола грязные одноразовые тарелки. Через пару минут кабинет, выделенный «большому начальнику из Главка», приобрел вполне официальный вид.
К пяти часам вечера отправились к Архиповым домой. Огромный особняк за высоким забором произвел на Катю впечатление – да, спору нет: богатые люди тут живут, но вкус у них…
А в то самое время, когда они подъехали к дому, за окнами одной из комнат второго этажа происходило вот что: Анна Архипова стояла в кабинете своего покойного мужа перед сейфом. В сейфе не хранились деньги и ценные бумаги. С тех самых пор, с убийства на проспекте Мира.
Ключи от сейфа носил с собой Павел Киселев. Но сегодня Анна отобрала у него ключи. Просто протянула руку и сказала – дай сюда. И он капитулировал сразу.
Анна открыла сейф. На полках лежали пистолеты, автоматы – «АК» и «узи», снаряженные обоймы, коробки с патронами. Полковник Гущин зря бы старался, проверяя легальность всего этого арсенала. Никаких документов никогда не водилось. А приобреталось все это в последние три года после убийства Бориса Архипова. Анна приказала: надо иметь, и Павел Киселев, готовый достать луну с неба для вдовы своего покойного босса, старался как мог.
Анна достала из сейфа пистолет «глок», взвесила его на руке. Потом потянулась к «АК». И в это время у ворот затормозил полицейский черный джип, из него вышли те, кто вечно совал свой нос не в свои дела, те, кто все равно уже ничем не мог помочь.
Анна проверила, заряжен ли пистолет, стоит ли он на предохранителе, нашла обоймы для автомата, потом закрыла сейф снова на ключ и покинула кабинет.
Через пять минут она спустилась в холл-гостиную, где ждали ее незваные гости.
Катя после, когда они уже покидали особняк, думала об этой женщине. Для матери, потерявшей дочь, Анна Архипова выглядела на удивление стойкой – никаких слез, никаких истерик. Очень мало слов, она цедила их сквозь зубы.
– Добрый вечер, примите наши искренние соболезнования.
– Благодарю.
– Вот мы снова встретились. Тут у вас в доме ничего не изменилось, все так же… красивый дом.
Полковник Гущин, казалось, не знал, как построить этот разговор с вдовой, потерявшей мужа и дочь, с которой он уже встречался при таких же вот трагических обстоятельствах.
Анна Архипова, прямая как палка, стояла посреди гостиной. И не предлагала им сесть.
Катя вообще решила молчать.
– Что вам нужно здесь?