Вальс одиноких
Шрифт:
– Он так уверенно держится, что это почти незаметно. Но я на такие вещи всегда обращаю внимание. Правда, мне неловко, когда другие делают замечания.
– Прости, если обидел.
Они вышли на безлюдную набережную. Глеб остановился и прижал Иветту к себе.
Долгий поцелуй завершил бессмысленную дискуссию.
7
Иветта и Глеб жили по несуществующему календарю. На их улице буйствовала весна, и все вокруг подчинялось ее требованиям. Декабрьская слякоть прикидывалась весенней оттепелью. Короткие зимние дни охотно уступали место божественным ночам – долгим ночам любви. И ранние сумерки были на стороне влюбленных: Иветта бродила с Глебом по улицам абсолютно не таясь, дымчатая вуаль скрывала их лица от чужих глаз. Лишь под крышей ее дома не было безопасного
Глебу опасения Иветты были непонятны. Он говорил, что она ведет себя как глупая девчонка. Пытался пригласить к себе. Объяснял, что Валерия всегда благосклонно принимала его женщин и даже начала подыскивать ему невесту. Эта фраза напугала Иветту: вряд ли она устроит сестру Глеба в качестве его жены. И потому боялась незнакомой Валерии пуще собственной дочери. Она опасалась предстать в ее глазах хищницей, прибравшей к рукам юного мальчика. Нелепые страхи Иветты выталкивали влюбленную пару в общественные места: на; выставки и в музеи. Но нет худа без добра: регулярное посещение вернисажей сблизило их в духовном плане. Эрудированный Глеб с воодушевлением рас сказывал о современных течениях в искусстве. Иветта радостно откликалась на эмоции, переполнявшие Глеба, и дополняла их собственными переживания ми. Однако в понимании живописи, как и новой литературы, она уступала Глебу. Так прежде пасовал перед ней Валентин. Но в отличие от самодовольно го ограниченного мужа Иветта переживала из-за своей несостоятельное™.
Почти все свободное время она посвящала Глебу они занимались в клубе, бродили по городу, посещали музеи, а главное – встречались наедине. Ни в каком ином обществе Иветта не нуждалась. Глеб, одна ко, стремился к большему – сказывались годы его вращения в богемных кругах. В детстве он трудно сходился со сверстниками, теперь же впал в иную крайность. Юноша не мыслил жизни без активных раз влечений, дискотек и недавно появившихся ночных клубов. Даже отойдя от сомнительной компании, он не утратил интереса к миру шумных удовольствий Иветту приохотить к тусовкам было невозможно. Она соглашалась иной раз посидеть в модном кафе, но ходить в ночные заведения отказывалась наотрез Клубиться ей было не к лицу и не по возрасту. И это оказался единственный пункт их расхождения.
Однако едва Амосов выплатил Глебу премию за удачно проведенную рекламную кампанию, Глеб купил два билета в престижный ночной клуб и вытащил-таки Иветту. Полумрак, скопище людей и громкая музыка обрушились на ее бедную голову. Она сразу увидела, что большинство посетителей, особенно посетительниц, – молодежь. Ей казалось, что тоненькие девочки в обтягивающих юбочках или мини-платьицах на узких бретельках смотрят на нее с пренебрежением. На самом деле им не было до Иветты никакого дела. Красотки приглядывались к мужчинам-одиночкам, среди последних попадались и солидные господа – иные были старше Иветты! – в отлично сшитых костюмах. Они шарили глазами по девичьим грудям, тоже не замечая Иветту. Хотя не заметить ее было трудно: среди посетителей она смотрелась белой вороной. Ее новое платье, купленное по случаю двадцатилетия окончания вуза – выпускники встречались в ресторане, – мало подходило для этого места. Иветта выбрала его с тем расчетом, чтобы после вечеринки надевать на работу. Поэтому и цвет, и фасон были строги: светло-серая шерсть, закрытый ворот, умеренная длина.
Счастливый Глеб не замечал обеспокоенности Иветты. Его то и дело окликали знакомые, спрашивали, как дела, приглашали за столик. Глеб не спешил присоединиться к ним, он просто кайфовал в знакомой атмосфере тусовки. Перед Глебом и Иветтой стояла бутылка кальвадоса, полагающаяся гостям бесплатно. Но алкоголь мало привлекал обоих. Глебу было весело и без него, а Иветта скучала даже после пары рюмок. Ее увлекло лишь
– Тебя тут все знают, это немыслимо! – воскликнула Иветта. – А еще жаловался, что у тебя нет друзей. Хотел меня разжалобить?
– Я сам не понимаю, как так получается, – задумался Глеб. – С одной стороны, в компании у меня чувство одиночества обостряется, я понимаю, что не такой, как все. А с другой – меня влечет эта атмосфера радости, безумия, бездумности. Я как отпускник на пляже: уже дымлюсь от солнца, но с моря не ухожу. А тебе здесь совсем не нравится?
– Ну почему же? – дипломатично отозвалась Иветта.
Постепенно и ее начал затягивать этот фантасмагорический мир. Хотя Иветта и понимала, что она здесь чужая. На сцене Дефилировали трансвеститы. К ее удивлению, здесь отсутствовали знакомые по эстраде шаржированные персонажи с накладными бюстами и волосатыми ногами. Стройные красивые юноши в эротических одеяниях томно изгибались в свете прожекторов под звуки электронной музыки. В этом даже прослеживалась какая-то эстетика, но эстетика нездоровая, противоестественная. Царила суетная атмосфера бесконечного веселья. В зал то и дело впрыскивался искусственный туман – перемешиваясь с табачным дымом, он заволакивал все вокруг. Из тумана тут и там показывались головы – это изощрялись в быстрых танцах девушки и ребята. Какая-то красотка схватила Глеба за руку и потащила в круг, где все танцевали вместе и каждый сам по себе. Глеб немного попрыгал, вернулся к столику и потянул за собой Иветту. Из-за грохота музыки она не расслышала слов, но догадалась, что он зовет присоединиться к танцующим. Наконец и она, подчиняясь быстрому ритму музыки, влилась в танцевальный вихрь. И случилось чудо! То, что не могло сделать вино, свершил танец. Иветта забыла о возрасте, раскрепостилась и почувствовала себя молодой и задорной, какой не была даже в юности.
К середине ночи Иветта ощутила усталость. В помещении было жарко, душно, накурено. Продолжала бить по голове громкая музыка. Но Иветта не хотела лишать Глеба удовольствия и не настаивала на уходе. Напротив, она старалась казаться оживленной, теперь уже превозмогая утомление. С Глебом ей хорошо, только хватило бы сил дожить до утра! Надо сделать паузу, немного отдышаться. Но где найти тихое место в этом содоме? Чтобы Глеб не обиделся, она предложила:
– Глеб, хочешь я тебе стихи почитаю? Только пойдем где потише. Здесь найдется спокойное место?
– Стихи? – удивился Глеб. – Сейчас? Подожди, Веточка, сообразим.
Глеб отошел к стойке бара и купил кока-колы. Затем, удерживая в руке сразу две бутылки, вывел Иветту из общего зала. В коридоре, перед входом в казино, они нашли свободный диванчик. Сюда грохочущая музыка доносилась как сквозь вату. Потягивая колу, Глеб приготовился слушать. Иветта тихим размеренным голосом прочитала несколько стихотворений Ахматовой. Глеб прервал ее:
– А теперь давай что-нибудь свое. Наши отношения не подтолкнули тебя к новым поэмам? Я же знаю, поэты свои чувства переживают параллельными потоками – в жизни и на бумаге. Я не прав?
Иветта задумалась. Она не написала ни одного стихотворения, посвященного Глебу. Ее стихи порождала только безответная любовь, петь о счастье она еще не научилась.
Иветта улыбнулась, вспомнив строчки, когда-то предназначенные Владимиру. Почему бы не прочитать их сейчас?
Ты – цветущий тюльпан, любимый,Рядом бабочкой трепещу.Мне бы, глупой, промчаться мимо,Но вдали от тебя – грущу.– Неужели я напоминаю тебе бездушный тюльпан, цветок без аромата и жизненного горения? Признавайся, кому ты писала эти стихи? – ревниво спросил Глеб.
Иветта в очередной раз подивилась тонкому наитию Глеба. Он почувствовал холодность этого тюльпана, воплощение эгоизма и самовлюбленности. Имен но таким был Владимир. Глеб иной. Но она снова, как в юности, трепещет мотыльком.
– Угадал, эти стихи написаны давно. Но тюльпан не обязательно холоден и эгоистичен. Вообще-то это очень красивый цветок. Я очень люблю тюльпаны, особенно белые.
Глеб не принял объяснений. Его задело, что стихотворение посвящено другому. Иветта никогда не рассказывала ему о предшествующих мужчинах. Изредка упоминала мужа, и только.