Вальс одиноких
Шрифт:
Поэтические темы постепенно истощились, и Петр заговорил о новой работе. Прежние шабашки стали ему не по силам: возраст уже не позволял ворочать бревна и тяжелые строительные блоки. Да и уезжать надолго он теперь не мог: нельзя было оставлять Валерию. Недавно Петр устроился разнорабочим в какой-то бассейн: мыл кафельные стены, менял воду, поддерживал температурный режим. Сказал, что работа для него необременительна, хотя заработки скромные. Тут же пожаловался, что от домашних нагрузок устает больше, чем от работы в бассейне. Ему приходилось и хлопотать по хозяйству, и ухаживать за больной женой. Затем поинтересовался, помогает ли Иветте Глеб. Та улыбнулась: Глеб был полностью освобожден от бытовых дел. У него и времени бы не нашлось. Работа, учеба. Иветта создала Глебу все условия, чтобы он получил образование. Эти годы, что они были вместе, для него не потеряны. Петру Иветта сказала, что в их семье этот вопрос даже не стоит: она все делает сама. Петр вздохнул. Снова вернулся к поэзии. Похвалил книжку Иветты, посоветовал подумать о следующей.
– Я же не профессионал, к чему такая гонка? – возразила Иветта.
– Ты талантлива, Вета. – Петр остановился и посмотрел на Иветту почти трезвым взглядом. Видимо, хмель его испарялся. – И знаешь что… Мне кажется, что нас объединяет нечто большее, чем членство в ЛИТО.
– Ну да. По сути, мы с тобой родственники.
– Нет. Я не об этом, – качнул головой Петр. – Мы с тобой родились поэтами, а потому обречены на одиночество, на непонимание.
– Я – не одинока, Петр. У меня есть Глеб. А у тебя – Валерия. Да, она больна, зато способна понять тебя, поддержать морально.
– Валерия уходит от меня, – сказал Петр.
– Куда уходит? – удивилась Иветта, но тут же до нее дошел смысл фразы.
– Врач сказал, что это вопрос месяцев или даже недель.
– Мужайся, Петр. А Глеб знает? Мне он ничего не говорил.
– Я ничего не сообщал: вдруг невзначай проговорится?
– А Валерия догадывается?
– Трудно сказать. Предчувствие конца есть. Она же Поэт, Поэт с большой буквы.
Оба расстались на печальной ноте. Петр побрел к Аничкову мосту, а Иветта заспешила назад, к Неве. На улице по-прежнему было светло, но что-то померкло в душе Иветты. Когда умирают близкие люди, возникает боль. Но если на пороге смерти человек, относящийся к тебе не по-доброму, почти враг, ситуация иная. Почему-то остающемуся становится стыдно. Стыдно своей правоты, победы над жизнью и над повергнутым судьбой противником.
Глеб не заметил, как хлопнула входная дверь. Он целиком ушел в компьютерные премудрости. Однако на этот раз Иветте не в чем было бы упрекнуть его. Глеб не занимался бездумной болтовней в чатах, не читал дурацкие анекдоты на сайтах. Он готовился к защите диплома в колледже – вел отладку сложной программы, главной части своей выпускной работы. Защита предстояла послезавтра. В составе комиссии будет и Анна Соловьева, руководитель его дипломной работы. Анна появилась в группе выпускников только в последнем семестре и сразу осложнила всем жизнь. Она была требовательна до маниакальности, и Глеб особенно страдал от ее придирок. Ни один зачет, ни одну контрольную он не мог сдать с первого раза. И не потому, что плохо знал предмет. Аня целенаправленно засыпала его. Ее благодеяние обернулось адскими пытками. Анна выполнила просьбу матери, но ее выбор она осуждала всегда. Валерия не приняла Иветту – Анна же никогда не одобряла друга, а впоследствии мужа матери. И дело было не только в возрастной разнице. Глеб понимал, что в глазах Анны он полное ничтожество: к сорока годам только-только получает диплом, ничего не добился в жизни. У него не было даже крепких мускулов и спортивной фигуры, так ценимых Анной. Одно утешало Глеба: его страдания подходят к концу. Как-нибудь переживет последнее испытание, и об Анне можно забыть. Однако сейчас предстояло сделать последний рывок. А собираться Глеб умел. Он сделал один прогон программы, затем другой, вставил оригинальную примочку, снова проверил. Кажется, все о'кей! Больше от него ничего не зависело, он сделал все, что мог.
4
На защиту Анна Валентиновна пришла в строгом, но эффектном костюме из дорогого бутика. И трикотажная изящная блузка с глубоким вырезом, надетая под ним, тоже была новинкой сезона. Модными были и ее очки – в темной оправе прямоугольной формы. Контраст нарочито строгих очков, отливающих зеркальным блеском, и полуобнаженной груди создавал вокруг Анны какую-то беспокойную ауру. Глеб, охваченный предэкзаменационным мандражом, вздрогнул от ее вида: Анна всегда ходила в джинсах, а на экзамене все необычное пугает вдвойне. Он отвел глаза от Анны и включил компьютер, чтобы подготовить программу к демонстрации.
Защита уже шла полным ходом. Кроме Анны в комиссии были еще двое преподавателей, мужчина и женщина. Они доброжелательно выслушивали доклады выпускников и вопросы им задавали легкие. Но Анна подмечала любую неточность и тут же обстреливала дипломника каверзными вопросами. Затем просматривала подготовленные программы, въедливо проверяя каждую мелочь. Наконец очередной страдалец уходил на задний ряд, превращаясь в зрителя. Глеб защищался последним из семерки дипломников, назначенных на этот день.
Он вышел к доске, прикрепил плакаты со схемами и начал говорить. Самый старый из студентов, Глеб казался доцентом, выступающим с лекцией. Он давно расстался с легкомысленным хвостом на затылке. Аккуратно постриженные волосы, тронутые сединой у висков, и маленькая бородка придавали ему солидность. Но если Глеб и походил на доцента, то на доцента, выступающего с температурой. Глаза его болезненно блестели, руки дрожали от волнения, на лбу выступил пот. Однако он сносно объяснил схемы алгоритма, изображенного на ватмане, ответил на несколько вопросов. Затем пересел к компьютеру и запустил программу. Анна придирчиво рассматривала его работу: компьютерную версию клуба знакомств. Она даже похвалила оформление сайта: караван белых журавликов по периметру экрана и черную лукавую кошечку, возникающую в случайных местах электронной страницы. Но о функциональных возможностях программы отозвалась сдержанно:
– Для гуманитария, художника, вы неплохо справились с задачей.
– Я в свое время учился на физическом факультете, – не удержался Глеб, но тут же добавил: – Правда, со второго курса меня выперли.
– Логика удовлетворительная, – продолжала Анна, – но база клиентов усложнена, есть явно лишние поля. В то же время нужные графы отсутствуют. Где верификация, проверка на правдивость ответов?
– Человек из нашей фирмы проверяет паспорта, уточняет семейное положение тех, кто ищет брачного партнера. Мы сверяем…
– Меня не интересуют действия вашей секретарши, – прервала его Анна. – Я говорю только о работе программы. В ней не предусмотрена безопасность для тех, кто ею пользуется. База клиентов защищена плохо. Вход в нее прозрачен.
– У нас установлен двойной пароль, посторонние не могут прочитать информацию.
Анна еще раз пробежала по клавишам, проверяя отдельные сегменты программы.
– Да. Теперь я вижу, защита есть. Но над ней надо еще поработать.
– Анна Валентиновна! Вы замучили бедного студента, – вступилась за Глеба другая преподавательница. – Думаю, его пора отпустить.
Но Анна задала Глебу еще несколько вопросов и смилостивилась:
– Ладно. Достаточно. Вы свободны, Четвергов. И вы, господа, тоже, – обратилась она к остальным дипломникам. – Подождите, пожалуйста, в коридоре. Минут через двадцать мы объявим результаты.
Взмокший Глеб вышел в коридор. Закурил, мысленно продолжая спор с Анной. Чертова экзекуторша, совсем его задолбала! Программа почти месяц в эксплуатации. Никаких нареканий со стороны клиентов. А этой подавай верификацию, проверку ответов на искренность. Впрочем, надо будет поговорить с психологами фирмы, пусть поработают над формой анкеты. В конце концов, это задача не программиста, а постановщика. Постепенно к Глебу возвращалось самообладание. Когда выпускников вновь позвали в аудиторию, он был почти спокоен.