Вальс одиноких
Шрифт:
Возвратясь домой, Глеб с повышенным жизнелюбием, с отчаянной страстью льнул к Иветте. Только так он отстранялся от тяжелых мыслей о болезни сестры.
2
Иветта продолжала работать в лаборатории экспертизы. Уже несколько раз сменились хозяева и учредители, но Бузыкин оставался на посту. Недавно он овдовел во второй раз и теперь снова ходил в женихах, не скрывая интереса к Иветте. Бузыкин прямо предложил ей стать его женой: возраст не позволял тратить время на ухаживание. Она решительно отклонила его, не дав никакого объяснения. Иветта не афишировала свое второе замужество на работе, и Бузыкин ошибочно полагал, что она живет одна. Однажды, позвонив ей по срочному вопросу, шеф удивился, услышав голос Глеба. Но и тогда Иветте показалось неуместным признание. Столько лет молчала – и вдруг обнародовать брак? Иветта сочинила, будто подходил к телефону сын.
Но не все в семье Иветты было безоблачно. В последнее время над домом сгустились легкие тучки, и нагнала их сама Иветта. Она столкнулась с новым, неожиданным затруднением. Все закономерные явления почему-то часто выглядят неожиданными. Вдруг – и ты не можешь перемахнуть через
Компьютерные знакомства только входили в обиход, синтезаторы речи были редкостью, и люди общались друг с другом только с помощью слов, отпечатанных на экране. Будто посылали друг другу телеграммы! Глеб был как господь бог, он мог встрять в любую переписку, оставаясь при этом невидимым. Но он не злоупотреблял положением и чужих писем не читал. Однако в базу данных на всякий случай внес и себя.
Он зарегистрировался под псевдонимом Четверть Минуя кассу фирмы на вполне законных основаниях, заполнил разработанную Михаилом анкету. Назвал пол, возраст. Затем просмотрел банк невест. На экране, как карты пасьянса, раскрылись фотографии женщин всех мастей: рыжих, брюнеток, блондинок и даже седых. Под каждой фотографией висело краткое описание достоинств оригинала. Однако Глеб не собирался вводить в заблуждение девушек: вступать в брак он не собирался. Секс по компьютеру его тоже не интересовал. Глеб вызвал другую страницу, с рядом темных прямоугольников – перевернутых карт. Это был сайт романтического общения, лица женщин были скрыты завесой таинственности. На этом сайте мужчины искали ту, которая его поймет, с кем у него установится духовная общность. И редко такие отношения выходили за рамки виртуального мира. Глеб оживил одну карту, другую. Дамы сообщали свой любимый цвет, знак зодиака и прочую чепуху. И лишь одна предполагаемая собеседница предлагала обсудить мир цвета художника Малевича. Она скрывалась под псевдонимом Отшельница. Глеб отправил ей длинное послание: захотелось с кем-то поговорить о живописи. Свои данные Глеб тоже дал без фото. К сожалению, ответ придет не сразу: когда еще адресатка включит компьютер!
Иветта возненавидела серый ящик с постоянно светящимся экраном. Компьютер был страшнее телевизора. Лучше бы Глеб смотрел футбол, там хотя бы бывают рекламные паузы! Сейчас же он забывал об Иветте на часы. А если она пыталась оторвать его от монитора, то неизменно наталкивалась на отсутствующие глаза. Муж отмахивался, как бы прося Иветту чуть обождать, но рука его застывала над головой в нелепом салюте: сообщения по экрану ползли быстро, и Глеб боялся упустить что-нибудь интересное. Иногда Иветта не выдерживала, переходила на крик, тыкала наугад какие-то клавиши. Тогда обиженный Глеб выключал компьютер и остаток вечера не разговаривал с Иветтой, не прикасался к ней в постели. Постепенно она смирилась с присутствием зловредного робота и почти оставила попытки влиять на поведение Глеба.
И снова Иветта ворочалась одна в постели. Клонило в сон. Вставать на работу Иветте приходилось рано, но хотелось дождаться Глеба. Она попробовала читать, но тут же задремала. Очнувшись, пошла в ванную. Душ немного освежил ее. Промокнув влажное тело, Иветта разглядывала себя в зеркале. Осанка за последние годы не стала лучше, на животе появились явно лишние килограммы, а кожа на бедрах стала бугристой, как апельсиновая кожура. Телевизионная реклама называла эти бугорки целлюлитом и предлагала разнообразные методы борьбы. Однако точно так выглядела кожа у женщин на картинах Рубенса. И ведь знатоки много поколений восхищались массивными дамами! Иветта снова посмотрела на себя. Вот еще новость: мелкие веснушки слились под ключицами в уродливые пятна. Тоже подарки возраста… И все это безобразие видит Глеб. Наверное, поэтому и не торопится в постель. Иветта закуталась в полотенце, махровая ткань покусывала тело колюче и недружелюбно. Ничто не сравнится с касанием человеческой руки. Иветта вздохнула, вытерлась основательно и вернулась в спальню. К ее удивлению, муж уже был там. Увидев Иветту, Глеб сразу забыл компьютерных красоток. Живая Иветта затмила всех. После душа она была такая свежая, вкусненькая, о чем он ей и сказал. Признался, что хочет ее съесть. Иветта растаяла от его слов – как мало ей было надо для счастья! Глеб тоже забежал в ванную, ополоснулся и лег рядом. Их окутало облако нежных запахов. Над чистыми наволочками витал аромат яблочного шампуня, которым мылась Иветта, и березовый дух мужского дезодоранта. Лишенная растительности кожа Глеба соприкасалась с распаренным телом Иветты. И блаженство охватило обоих. Никакого целлюллита, пятен или веснушек Глеб не замечал. Он отметил для себя лишь одну новость: в последнее время тело любимой жены стало гораздо чувствительнее. Под пальцами Глеба вздрагивала
3
Всякая неудовлетворенность у человека искусства изливается в творчество. Иветте не хватало общения с Глебом, и она стала разговаривать с ним мысленно.
И как прежде, мысли ее облекались в поэтическую форму. Возобновились посещения литобъединения. Валерия, когда окончательно слегла, передала бразды правления Петру Уткину. Тот, хотя и не был настоящим поэтом, хороводил умело. Он сам вспомнил об Иветте. Петр знал причину, по которой Иветта перестала ходить в литературный клуб. Как-никак Глеб часто бывал в их доме и делился с Петром текущими затруднениями. Но теперь препятствия в лице Валерии не существовало. Бывшая руководительница даже не интересовалась работой клуба!
Петр всегда нравился Иветте: простой, искренний, дружелюбный – он восторгался ее творениями, а что еще нужно автору! Иветта с радостью откликнулась на предложение вернуться в ЛИТО. Она не будет больше надоедать Глебу, донимать просьбами побыть с ней. Она тоже самодостаточная личность и способна занять себя сама.
Когда каждый из супругов имеет собственное хобби, сторонний наблюдатель недоумевает: зачем они объединились? Разве не общие увлечения являются залогом счастья в семье, особенно если нет детей? Однако механизм семейного существования тонок. Одинаковых рецептов для всех быть не может. Иногда самораскрытие каждого укрепляет семью, иногда разрушает ее. Поворот Иветты к поэзии не стал причиной для скандалов. Глеб был великодушен и терпелив. И творчество Иветты, и ее отлучки по вечерам не вызывали его недовольства. Он доверял Иветте.
Занятия проходили дважды в месяц-. Характер встреч в литобъединении изменился. При Валерии Алексеевне царила жесткая дисциплина. Занятия больше походили на занятия в школе: уроки, ответ у доски, оценка. Валерия Алексеевна упор делала на технику стихосложения. Кружковцы упражнялись в написании сонетов, триолетов, составляли акростихи, выстраивали строчки поэтического рондо. При Петре практика упражнений отошла в прошлое. Общительный, компанейский Петр Уткин стержнем занятий сделал праздники. Теперь каждая встреча подчинялась определенной теме. Наступал очередной праздник, общегосударственный или профессиональный, и поэты читали посвященные событию стихи. Попутно кто-нибудь из кружковцев делал кратенькое сообщение. Как правило, с докладами выступали более серьезные люди – прозаики. Затем выходили барды, а традиционным завершением литературного заседания было застолье, довольно скромное. Но среди поэтов попадались большие выпивохи. Начав пировать в клубе, они доходили до кондиции уже за порогом. К сожалению, в группу этих любителей попал и руководитель объединения. Иветту застолья не увлекали, зато вдохновляла литературная часть. Иветта читала стихи, составляла доклады, слушала других авторов. А недавно она выпустила первую книжку стихотворений за свой счет и очень гордилась ею: книги были далеко не у всех. Здесь же Иветта обрела и новую подругу, Тамару Полуэктову. Однако знакомство женщин состоялось значительно раньше: в группе психологического тренинга. Тамара Константиновна была той самой суровой дамой, которая выдавала себя в «Одиноких журавлях» за школьную учительницу, а потом призналась, что является доктором филологических наук. Встреча была радостной для обеих участниц. Занятия в группе личностного роста оставили особый след в их памяти: там люди раскрывали друг другу души, делились своими сомнениями и болью. И старые знакомые потянулись друг к другу.
Тамара Константиновна стихов не писала, она сочиняла философские сказки и печатала их на страницах альманаха, издаваемого кружковцами на собственные деньги. Даже достигнув пенсионного возраста, она продолжала работать в академическом институте, на ниве русского фольклора. К сожалению, жила новая приятельница далеко от Иветты – встречались они лишь на литературных вечерах да изредка общались по телефону. Глеба Тамара Константиновна тоже хорошо помнила по курсам. Ей, едва ли не единственной среди посторонних, Иветта призналась, что стала его женой.
Однажды Глеб предложил одинокой даме содействие в подборе мужа. Тамара Константиновна, смеясь, обещала подумать. Потом они обсудили эту тему с Иветтой и пришли к заключению, что обе не доверяют компьютерным знакомствам, как и любви по переписке. Тамара Константиновна знала много случаев, когда реальная встреча в один день разочаровывала тех, кто переписывался месяцами, а то и годами. У нее и мыслей уже об устройстве личной жизни не было. Разговоры на эту тему временно прекратились.
В июне отмечали день рождения Пушкина – и все стихи кружковцев были посвящены великому поэту. Иветта прочитала маленький этюд о прогулке в Царском Селе: «Здесь, в полузаброшенных аллеях, где напев листвы наивно прост и заря вечерняя алеет, я найду ответ на свой вопрос…» Ей вежливо похлопали и перешли к заключительной части вечера: выставили водку и вино, быстро соорудили бутерброды. Праздновали недолго. Библиотека, где проходила встреча, в этот день закрывалась рано, и кружковцев предупредили, чтобы не задерживались. Женщины быстро убрали мусор, подмели пол. Мужчины расставили стулья в читальном зале. Вышли все гурьбой, но скоро разбежались по разным направлениям, большинство пошло к метро. В сторону Фонтанки свернули лишь двое: Иветта и Петр. Обычно они расставались на развилке, у моста. Иветта сворачивала к истоку, в сторону Летнего сада, а Петр – к Аничкову мосту, туда, где раньше жил Глеб. Но сегодня они не торопились. Стоял светлый и теплый июньский вечер – одно из чудес Петербурга. Там и сям по набережной брели влюбленные парочки. Легкий ветерок приятно освежал лица. Петр держался на ногах нетвердо, однако старался сохранить достоинство. Он оперся рукой о перила и заплетающимся языком заговорил о поэзии. Он энергично взмахивал руками – казалось, вот-вот перелетит через парапет и ухнет в воду. Иветта испуганно схватила его за рукав и решительно перевела на другую сторону набережной, к домам. Здесь его взмахивания были безопасны.