Валтасар (Падение Вавилона)
Шрифт:
– Разумно, - согласился Нур-Син.
– Но что ты ответишь, когда о том же спросит тебя царевич?
– Отвечу теми же словами, какими ответил тебе, господин, ибо лукавить с огнем - несмываемый грех.
– Выходит, ты последователь Заратуштры?
– спросил хозяин.
– То-то, я смотрю, башлык у тебя тот же, что и и атраванов.
– Да, господин, мои родители родом из города Рага.
– Я слышал об этом городе, маг.
– Ты многое видел, господин, потому я и согласился прийти к тебе.
Валтасар, заинтригованный обещанным Рибатом развлечением, принял Нур-Сина через день.
Была зима, сушь, над городом высоко стояли лишенные влаги облака.
Эконом храма Эсагилы с любопытством посматривал по сторонам. В дворцовом парке царило запустение. Кое-где на аллеях валялись тушки ворон стрелы были вынуты. Местами начала рушиться кладка, бросались в глаза засохшие деревья, поблекли и пожелтели метелки финиковых пальм. Водотоки, проточив новые русла, растекалась по террасам и вольно скатывалась на нижний уровень. Здесь вода застаивалась в лужах, начинала цвести.
Представление было устроено на площадке, перед давным-давно не действующим центральным фонтаном.
Валтасару зрелище понравилось. Когда фокусник заявил, что на сегодня его умение повелевать огнем исчерпано, Валтасар приказал продолжать, однако маг ответил, что небезопасно раздражать огонь, самую невесомую и горячую субстанцию, из которой родился видимый мир и которая в конце веков поглотит и сушу, и воды, и звезды. Валтасар задумался, согласился и, подозвав фокусника, поинтересовался, как тот ухитряется выдувать огонь из самых разнообразных предметов: медных и бронзовых фляг, алебастровых кувшинов, из дудок и барабанов. Даже цветочные букеты в его руках полыхали ярким и шумным пламенем.
Маг поклонился и вновь сослался на волю отца, запретившему ему разглашать секреты этого тонкого ремесла. И вновь, к удивлению присутствующих, Валтасар не решился настаивать. Он приказал щедро наградить фокусника, проводить его в дом для царских гостей и следить, чтобы тот не сбежал. Завтра он вновь хочет насладиться игрой огня.
– Не держи меня, господин, - склонившись, попросил маг.
– Я брожу по свету, несу свет, по мере сил воюю с тьмой. Не держи меня, ладно?
– Господин, - подал голос Нур-Син.
– Сейчас есть более важные дела, чем развлечения с огнем. Крез вступил в войну с персами. Пора подумать об организации отпора.
Валтасар сразу погрустнел.
– Я так и знал, Нур-Син, что у тебя своя корысть.
– Я не могу молчать, господин, когда над городом сгущаются тучи. Ведь я прошу о сущем пустяке - передать мое послание нашему государю.
Валтасар задумался.
– Ну, передам, и что?
– Надеюсь, государь примет решение.
– Ага, решение. И в твоем послании нет ни слова осуждения подати на постройку Эхулхула? Не оскорбил ли ты каким-нибудь неуклюжим оборотом божественную царственность Сина?
– Ни в коем случае, господин!
Валтасар опять сделал томительную паузу, потом кивнул.
– Ладно, передам. А ты, - неожиданно обернулся он к склонившему голову магу, - можешь идти.
Валтасар повернулся и направился к воротам. Возле башни он обернулся и подозрительно глянул на сына Набузардана.
– Что-то я сегодня непомерно щедр на добрые
Нур-Син поклонился.
Покинув дворец, он пригласил мага переночевать у него на подворье. Тот отказался, странно глянул на Нур-Сина и молча зашагал прочь.
Глава 8
Дождь за окном шуршал все настойчивей, все громче. Такой нерадостный выдался год - третий год царствования Дария I. Всю зиму лило, теперь и после празднования Нового года покоя не было от низвергавшейся с небес воды. Шума с тревогой докладывал хозяину, если так пойдет и дальше, придется срочно заняться ремонтом дома. Южную стену, где располагались жилые помещения, начало подмывать. Так и до беды недалеко.
Старик вполуха выслушал жалобы управляющего, ответил, что тому и поводья в руки. Пусть занимается стеной.
Нур-Син прислушался, затем приложил ухо к стене - действительно, в толще, сложенной из сырцового кирпича, время от времени рождались шорохи. Что-то там потрескивало, поскрипывало. Нур-Син глянул на потолок - ни единой трещины, так что пока не о чем беспокоиться. В любом случае все мы в воле Создателя, и что мог значить обвал какой-то перегородки, когда рухнул Вавилон, сооружение грандиозное, место жительства сотен тысяч черноголовых, приведенных сюда со всех концов света, разговаривающих на бесчисленных наречиях, слабо понимающих друг друга.
Если бы беда была только в языке! Коренные вавилоняне, с детства изъяснявшиеся на родном аккадском, знавшие древнюю шумерскую речь, способные объясниться на арамейской мове, тоже не могли понять друг друга. Все слова знакомы, а вот что именно таит в себе каждый из собеседников догадаться очень трудно.
* * *
Прошел месяц прежде, чем царь удостоил Нур-Сина ответом. Видно, прежняя приязнь к сыну Набузардана подвигла его объясниться. Но разве можно было назвать изложением выверенной позиции безумное ослепление, сумасбродные лозунги, совершенно отвязанные от реальности мысли, изложенные в царском письме? Нур-Син обращал внимание царя на нараставшую со стороны Кира угрозу, призывал не упустить момент и совместно с союзниками разгромить осмелевшего и на глазах набиравшегося победоносного опыта вождя персов, а в ответ - поклонись Сину, и все будет хорошо. Стань его верным последователем, сообщи верхушке жрецов Эсагилы о первородстве осветителя ночи. И ни слова по существу.
В следующем году в Вавилон пришло известие о том, что в решающем сражении под Сардами Кир разгромил армию Креза.
Услышав новость, Нур-Син пожал плечами - этого и следовало ждать. Любопытно, каким образом Киру удалось одолеть знаменитую конницу Креза? Один из вавилонских купцов, оказавшийся свидетелем той битвы рассказал эконому Эсагилы, как было дело.
Кир, обнаружив, что лидийцы выстроили конницу в передней линии, приказал собрать всех вьючных и нагруженных продовольствием верблюдов, следовавших за войском, разгрузить их и посадить верхом воинов. Затем верблюдов вывели впереди войска и разместили против конницы Креза, позади же Кир расположил пехоту и всадников. Хитрость в том, что кони боятся верблюдов и не выносят их вида и запаха. Как только кони почуяли верблюдов, увидали их, сразу повернули назад и смешали ряды лидийского войска. Так рухнули надежды Креза.