Валтасар (Падение Вавилона)
Шрифт:
– Иначе нельзя?
– поинтересовался Нур-Син.
– Можно, но тогда я не могу назвать точный срок. Может, через пару недель, может, никогда.
– А если подмазать кого следует?
– Ты, Нур-Син, верно, не понимаешь, что кого не подмазывай, ответ будет тот же. Я же безвозмездно одарил тебя советом, воспользовавшись которым люди за пару часов сколачивают состояния.
– Как это?
– не понял Нур-Син.
– Что же здесь непонятного. Угодив правителю, они выпрашивают такие хлебные должности, на которых и полный дурак сумеет набить карманы.
– Но мое дело касается войны и мира, - попытался возразить Нур-Син.
– А то я не понимаю, чего оно касается. Если
– Хорошо, Рибат, я постараюсь отыскать фокусников.
– Как там наш маленький Нидинту-Бел?
– Растет и крепнет под приглядом матери, - ответил довольный Нур-Син.
– Такой крепыш, просто приятно смотреть. Всюду лезет.
– Это хорошо, что шустрый. Скажи Луринду, чтобы принесла его в наш дом. И без охраны пусть из дома не выходит.
– Хорошо, Рибат.
В тот же день Нур-Син, одевшись попроще, обошел городские рынки у ворот, поглядел на забавы простого люда. Его слуги обегали забегаловки в порту, лупанарии и трактиры в предместьях. Очень скоро выяснилось, что в городе скопилось неисчислимое количество проходимцев, пытавшихся подстроиться под циркачей - этих высмеивали и избивали прямо на улицах. Те же умельцы, которые кое-что смыслили в умении приставлять гусю отрубленную голову, мгновенно переодеваться, угадывать на расстоянии мысли, протыкать тело кинжалами и гвоздями, да так, что потом и ранки нельзя было найти, не могли удовлетворить Нур-Сина. Оказалось, что не он один был такой любопытный. Всех более-менее искусных фокусников и ловкачей знающие люди уже успели перетаскать во дворец. Сами шуты и фокусники, а также жонглеры, акробаты, канатоходцы и прочая базарная рвань, тоже в накладе не оставались. Если Нур-Син действительно желал привлечь внимание Валтасара, если действительно решил через царевича и с помощью царевича связаться с Набонидом, необходимо было отыскать что-нибудь свеженькое. Задача была не из простых, ни с чем подобным ему ещё не доводилось встречаться. Тем не менее, Нур-Син, отлично сознавая нелепость этих поисков, словно удила закусил и упрямо обходил городские рынки и площади. Вечером, отчаявшись, ещё раз заглянул к Рибату - может, Валтасар удовлетворится белокурой красоткой с голубыми глазами?
Рибат только руками замахал.
– Не вздумай подсунуть ему подобное старье! Я, по крайней мере, за это не возьмусь. Валтасар давным-давно разочаровался и в белокурых красотках и красавцах. Как-то признался, что желает прозреть свое будущее. При этом вбил в голову, что никто, кроме искусных в чудесах базарных лицедеев, не в состоянии снять с завесу с грядущего. Они, мол, обладают тайным знанием. Я пытался втолковать ему, что для этого в храмах существуют ученые: опытные прорицатели, квалифицированные гадальщики на внутренностях, наконец, в святилищах полным-полно изучивших небо звездочетов, способных по расположению звезд определить судьбу. Он заявил, что не верит в эти глупости. Посуди сам, Нур-Син, жрецам, умеющим рассчитывать, когда произойдет затмение Солнца или Луны, когда Венера-Иштар взойдет на небе, не верит, а проходимцам, умеющим извлекать из рукава голубя или прятать шарик под тремя кубками, верит!
Нур-Син только руками развел. Всю ночь промаялся, на утро решил посоветоваться с Балату-шариуцуром. Даниил с тех пор, как сын Набузардана вернулся из Мидии, держался в тени. Все свободное время корпел над какими-то записями. Однажды признался Нур-Сину, что вновь услышал во сне небесную речь. Услышал внятно, испытал неземной восторг и дал обет непременно заносить на кожу все, что ухватит из речей Создателя. Рукопись собирался отправить старцу Иезекиилю, а заодно показать супруге Нур-Сина.
– Она просила, - многозначительно добавил Даниил.
Нур-Син пожал плечами и не стал допытываться, отчего такое уважительно отношение к его жене, растившей сынка, на удивление красивого и здорового мальчика, названного Нидинту-Бела, что означало "дар бога Бела".
Балату выслушал друга и надолго задумался.
– Нур-Син, ты поставил меня в тупик. Мне никогда не приходилось заниматься уличными лицедеями.
– Тогда посоветуй к кому обратиться. Только не называй имени начальника дома городской стражи. Он уже лопается от золота, каким подмазали его всякие проходимцы, способные всего лишь превращать воду в вино.
– Не знаю, чем тебе помочь?
– вздохнул Балату.
– Разве что отправить гонца на канал Хубур. Может там, в глуши появилось что-нибудь новенькое?
– Отправь и поскорее...
– К чему такая спешка, Нури?
– На то есть причины.
Балату удивленно глянул на друга, потом заявил.
– Хорошо, я сегодня же отправлю гонца.
Уже покидая Балату Нур-Син решился задать вопрос, который мучил его все это время.
– Я смотрю, ты и твои соотечественники нашли общий язык с царем. Ты спокоен, по-прежнему заведуешь почтой. Выходит, твои страхи были напрасны?
– Нет, Нур-Син. Это всего лишь передышка. Пока Набонид враждует с сильными, мы можем быть спокойны, но скоро перемирию придет конец. О том предупреждал Иеремия. Хочешь поделюсь тем, что мне привиделось?
– Да.
– В двадцать четвертый день первого месяца оказался я на берегу Тигра. Поднял глаза и увидел - стоит человек посреди реки. Облачен в льняную одежду, чресла его опоясаны золотом из Уфазы. Тело его - как топаз, лицо как молния, очи - как горящие светильники, руки и ноги - как блестящая медь, и глас его - как голос множества людей. Никто, кроме меня, не видел его. Остался я один и смотрел на это великое видение, но не было во мне крепости. Изменился я и задрожал чрезвычайно, но голос его меня успокоил. "Не бойся, муж желаний!
– это он ко мне обратился.
– Мир тебе! Мужайся, мужайся!.." Когда же он заговорил со мной, я укрепился духом и сказал: "Говори, господин мой, ибо ты укрепил меня".
– Что же он сказал?
– хриплым голосом спросил Нур-Син.
– Придет с востока могучий зверь и будет он четырех рогах. И встанет против него овен. И победит овна зверь, тогда вырастет у него ещё один рог. Боднет наполдень, и сокрушится иной зверь, опершийся копытами о берега Евфрата...
Он замолчал.
Потом Нур-Син и Даниил долго сидели молча, каждый думал о своем. Наконец эконом храма Эсагилы поднялся.
– Я пойду. Не забудь о моей просьбе, подыщи фокусника.
* * *
Через несколько дней домашний раб Балату-шариуцура привел на подворье Нур-Сина человека, искусного в обращении с огнем. Это был высокий худощавый, загорелый до цвета сушеных фиников старик, ещё крепкий, подвижный и улыбчивый. Одет в длинную широкую тунику, на голове башлык. Верхушка башлыка представляла собой шишак, загибавшийся вперед. Прежде всего, он поразил Нур-Сина, Луринду, их маленького сына и всех слуг в доме тем, что мог ходить босиком по раскаленным углям, стоять на горячей жаровне и жонглировать кусками разогретого до красноты металла. Затем фокусник безнаказанно влил в горло раскаленный свинец, после чего принялся выдувать длинные языки пламени и играть с зажженными обручами. Зрители, особенно маленький Нидинту, были в восторге. На просьбу хозяина раскрыть какой-нибудь секрет игры с огнем, фокусник поклонился и ответил, что тайна досталась ему от отца. Он дал отцу клятву никогда и никому не открывать секрет, который кормит его.