Валюта смерти
Шрифт:
Наконец она не выдержала неизвестности и набрала номер своей собственной квартиры, трубку тут же сняли.
– Димка! Димочка! Дорогой мой! – зашептала в трубку Аня так тихо, словно боялась побеспокоить еще не рожденное дитя.
– Аня! Господи! Я все уже передумал, ну почему ты не позвонила, как добралась? Я тут места себе не нахожу, работу закосил, сижу перед телефоном, а ты все не звонишь.
– Звонки очень дороги, Димка, я же не работаю, мне трудно. – Аня поймала себя на скулящих интонациях попрошайки и тут же заговорила нормальным голосом. – Я люблю тебя, Дима! Я звоню только для того, чтобы сказать, что люблю тебя! Больше жизни! Больше всего на свете! Ты мой единственный навсегда!
– Аня!
– Нет, ты послушай меня. Вчера ты сделал меня такой счастливой, такой… – она запнулась, слушая, как по телу бегут незнакомые токи, живот запульсировал, что-то толкнулось изнутри, крохотный пальчик попробовал струну сердца. Аня села, чувствуя, что еще совсем немного, и она упадет мертвая.
– Аня? Где ты? Я тебя не слышу, – зашевелился в трубке голос мужа. – Аня?
– Я здесь, – она с трудом перевела дыхание, успокаивая сердцебиение. – Я хотела сказать, что… ой, Димка, я, кажется… – Она опустила взгляд на свой живот, – я беременна.
Повисла пауза.
– Дима? – Аня посмотрела на телефон, разговор не прерывался, Дима все еще слушал ее.
– Дима? Ты меня слышишь? Ты счастлив?
– Аня, – Димин голос звучал глухо, как со дна огромной бочки. – Аня, этого не может быть.
– Но это так, я не придумываю, у меня не галлюцинации. Честное слово! Вчера меня одна женщина смотрела, заведующая медицинской клиникой. – Аня подумала, что не стоит говорить об обмороке, чтобы лишний раз не волновать мужа. Он и так далеко и ничем не может ей помочь, а тут еще и такое…
– И что она сказала? – голос Димы никак нельзя было назвать радостным.
– Что я беременна… – Аня и сама уже была не рада, что позвонила. Все складывалось не так, как она хотела. – Знаешь что, я еще позвоню тебе или даже приеду. Хочешь, завтра или послезавтра и приеду. Сам посмотришь.
– Но, Аня… Ты не понимаешь… – теперь его голос звучал чуть ли не обреченно. – Аня, этого не может быть, потому что не может быть никогда. Неужели ты не понимаешь, что… – неожиданно разговор прервался.
Аня попыталась набрать номер еще раз, но металлический голос оператора сообщил, что данный вид связи невозможен. Мобильник недвусмысленно требовал бабла, а значит, пришло время встречаться с перевозчиком.
Аня отложила бесполезный телефон и, вынув из кошелька оставшиеся три монеты, начала одеваться, ругаясь про себя на несовершенство оплаты связи.
Глава 32
То, чего не может быть. Чудеса продолжаются
Аня выскочила из квартиры, сбежала по лестнице на первый этаж, вылетела из подъезда и только тут сообразила, что невольно привлекает к себе внимание. Еще бы, то еле ноги передвигала, через шаг останавливалась, дыхание переводила, а то вдруг летит куда-то как угорелая.
Не то, чтобы ее сильно интересовало мнение соседей, просто не хотелось, чтобы лишний раз останавливали или привязывались с вопросами. Поэтому весь оставшийся путь до телефонной будки она проделала вполне чинно и спокойно. Народу в столь поздний час на улице почти что не было, опасных светящихся кошек тоже. Хотя в последнее время Аня уже не могла сказать с уверенностью, были эти кошки на самом деле или привиделись ей с голодухи.
Будка, которую посоветовал ей Вадим, как и другие, находилась не в свете фонарей, а как бы в тени, не сразу и заметишь. Что, разумеется, было на руку таинственным гражданам, приносящим сюда драгоценные черные монеты.
Аня оглянулась, невольно отмечая, что на клумбе, по которой недавно ползала Ираида Александровна, не осталось ни одной травинки: то ли тетка столь упорно искала деньги, что выщипала вручную всю чахлую осеннюю растительность, то ли городские власти убрали увядшие цветы.
Крадучись она приблизилась к будке и, пока никто не видит, скользнула внутрь.
Как обычно, разговор получился смятым и по большей части ни о чем. Они практически не говорили о ее беременности, так как Дима упорно не верил в это, считая, что Аня придумала ребенка, чтобы сколько-нибудь утешить его. Аня в который раз позабыла уточнить обстоятельства аварии, которые мучили ее долгие месяцы. Но зато пообещала в самом скором времени наведаться в гости.
Снова оставшись одна, она закурила, разглядывая разноцветную листву под ногами в желтоватом свете уличного фонаря, каждый листок сверкал янтарными каплями, и это было очень красиво.
Наверное, теперь нужно больше гулять, думая о хорошем, – размышляла Аня, – слушать классическую музыку, сочинять стихи…
Но прежде всего следовало разобраться с Казиком: ночь на улице, а ребенка до сих пор дома нет. Все, что она знала о мальчике, так это то, что помнила дом ребенка, из которого он сбежал, и будку, откуда звонил. Кроме этого, спросить о нем можно было у соседки, которая, по словам самого Казика, уже пыталась отобрать у него деньги и даже якобы погибла, защищая его от злокозненного Вадима.
Последнее, конечно, ни в какие ворота не лезло, соседка была жива, здорова и без каких-либо заметных увечий, но сам факт, что в своем воображении мальчик отвел ей столь благородную, хотя и противоречивую роль, говорил о многом.
Во всяком случае, о том, что Ираида Александровна была небезразлична маленькому впечатлительному Казику, который хоть и боялся здоровенной громогласной тети, но все же приписывал ей героические черты погибшей, защищая его, женщины.
Возможно, стоило, как и в прошлый раз, сначала посмотреть, зажжены ли соседкины окна, но Аня уже поняла, что та ложилась очень поздно, если вообще когда-либо спала.