Валютный извозчик
Шрифт:
Я не отреагировал.
— А лестница вниз?
— В сад, куда мы идем.
— Это работы моего отца.
Она с гордостью указала на громадные бесформенные изделия, назвать скульптурами которые я бы не решился.
— Чувствую себя как на острове Пасхи, — признался я.
— Вы были там?! — обрадовалась Сосулька. И не дав ответить, проверещала: — Это, должно быть, исключительно впечатляюще.
— А это что такое? — я ткнул пальцем в бесформенную скульптуру с огромными грудями.
— Эта работа называется «Женщина». Она олицетворяет сконцентрированное раздумье об эвентуальном предназначении женщины, — начала Сосулька нудным голосом профессионального экскурсовода.
Я разозлился: подобного рода эссе всегда приводили меня в ярость.
— Эвентуальное, говоришь? Что касается меня, то я предпочитаю сначала анальную тектонику, а уже потом сконцентрированное раздумье.
Что такое «тектоника», я не знал и про себя хмыкнул: «Это тебе за “эвентуальное предназначение”».
Сосулька зажмурилась, замотала головой и сокрушенно хрюкнула:
— Какая пошлость!
«Воображение у нее развито хорошо», — отметил я и успокоил:
— Работы твоего отца прекрасны. Но меня интересуют работы твоего французского друга.
— Их немного.
— Тем большую ценность они для меня представляют.
— Вот эти три.
Она показала на скульптуры в самом углу двора, у деревянного павильона. По сравнению с творениями ее отца фигуры Типографа выглядели привлекательнее.
— Какая работа последняя?
— Трудно сказать. Он постоянно что-то доделывал.
— Лом у тебя есть?
Сосулька не поняла.
— Лом, я спрашиваю, есть?
И, не дожидаясь ответа, направился к павильону. Дверь оказалась открытой, я вошел внутрь и быстро отыскал нечто похожее на лом.
Сосулька ждала, прохаживаясь возле одного из творений Типографа.
— Посторонись.
Я приблизился к скульптуре и с ходу маханул по ней ломом.
— Что вы делаете?! — взвыла Сосулька. — Это же «Идол плодородия». Его лучшая работа.
— Обойдемся без плодородия.
Я осатанело размахивал ломом, и идол разлетался на мелкие части.
— Вы с ума сошли! Немедленно прекратите!
После первого натиска я устал. Вытер пот со лба.
— Вы и остальные тоже сломаете?
— Да.
— Зачем?
— Я очень ревную тебя к нему. Я не хочу, чтобы у тебя оставались его работы.
— Их можно продать.
Я с остервенением бросился на вторую скульптуру.
И там нашел, что искал.
Атташе-кейс. Коричневый атташе-кейс с двенадцатью замками.
Сосулька стояла с открытым ртом.
— Закрой рот.
— Но я ничего не знала про этот кейс.
Она испугано трясла руками. Потом сняла очки и протерла их.
— Ничего не знала.
Она подошла вплотную к мне:
— Все это так неожиданно и так ужасно…
Она прижалась к мне:
— Что вы теперь со мной сделаете?
— Со шпионами спишь, кейсы прячешь. Сама посуди. Я качал головой и думал, как выйти из дома, чтобы она не увидела номерных знаков на моей машине.
Теперь ее губы оказались около моего подбородка, колени касались моих колен и дрожали.
— Вы правда не садист?
— Нет.
— И пороть меня не будете?
Я посмотрел на нее так, чтобы во взгляде можно было прочесть заинтересованность.
— Как будешь себя вести. Раздевайся.
— Здесь не надо… В мастерской есть диван.
— Я хочу на фоне разбитых скульптур.
— Вы эстет, но…
— Раздевайся, я сказал.
Она скинула кофту, потом юбку, потом рубашку.
А я смотрел и думал: «И что в ней нравилось Крокодилу?!»
— Теперь идем наверх.
Она облегченно вздохнула и пошла впереди, не пытаясь прикрыть что-либо руками.
Мы вернулись в салон.
— Ложись на диван.
Она легла на спину.
Я нашел телефон, вынул телефонный провод из розетки и сломал фишку.
— А теперь ложись на живот и раздвинь ноги.
— Я не знаю, что такое тектоника, — взмолилась Сосулька.
— Я тебе сказал: ложись на живот, закрой глаза и считай до ста. Считай медленно. Потом повернись на спину, подними ноги и, не открывая глаз, три раза скажи: «Ласковый ветер прогонит черные облака». Поняла?
— Поняла.
— Повтори.
— Ласковый ветер прогонит черные облака.
— Переворачивайся, закрывай глаза и начинай считать.
Она покорно перевернулась, закрыла глаза и перед тем, как начать считать, пропищала:
— Я правда не знаю, что такое тектоника.
Я тихо вышел и направился к двери. По крайней мере, минут десять у меня есть. Позвонить кому-нибудь она сможет нескоро.
Я медленно крутил руль и думал, куда теперь ехать. В отель или в посольство?
И в этот момент я заметил, что за мной появился хвост.
62. Театр
Я повернул налево и нажал на газ. Машина, которую я счел хвостом, синяя «Альфа-Ромео», повернула туда же.
Итак, хвост. Первая реакция хорошо отработана: надо делать вид, будто не замечаешь. И все обдумать.
Сначала надо определить, едет ли за мной только одна машина или я взят в полное наблюдение. Для этого сначала лучше всего просто поездить по городу и последить.