Вам возвращаю Ваш портрет
Шрифт:
Вырученные от научно-производственной деятельности деньги, все до единой копеечки, целевым образом направлялись на развитие глобальной теоретической базы пролетарского предприятия, для успешного завершения новаторских изыскательных работ. С этой же целью, неутомимые энтузиасты, не щадя ни здоровья, ни сил, без устали посещали заморские страны, участвовали на международных лошадиных аукционах и выставках. Выступали с научными докладами на ветеринарных коллоквиумах, одним словом, делали все возможное, чтобы качество поголовья их пролетарского комплекса ни в чем не уступало лучшим мировым стандартам.
Сам Дмитрий Андреевич, как непосредственный разработчик и вдохновитель небывалых реформ, в бурном потоке экономических новаций незаметненько соорудил закрытое акционерное общество с застенчивым наименованием «Промнавоз». Так себе, ничем особенно не
Иные Чапаевцы, в простоте душевной наивно полагали, что кроме основных держателей промнавозовских акций, имена которых вспоминать и произносить вслух считалось очень дурным тоном, частью дивидендов смогут воспользоваться и рядовые красноармейцы, особенно из тех, кто круглыми сутками ворочали деревянными лопатами в дубовой бочке. Однако доходы каким-то фантастическим образом прокачивались вместе с предметом торговли по тем же подземным трубам в соседние формирования и оседали на безымянных казначейских счетах. Комиссар только беспомощно разводил руками и клятвенно обещал на партийном собрании возвести стометровую каланчу, чтобы смотрящие дозорные тщательно отслеживали каждую пролетарскую копейку, не упуская из виду ни одного, окропленного трудовым потом революционного рубля.
Последнее время, хранящиеся в строгой секретности сведения о наличности промнавозовских финансов, не от праздного любопытства тревожили Петьку Чаплыгина. Впереди предстояли немалые свадебные расходы и он, как законный держатель акций, с надеждой рассчитывал на справедливую материальную поддержку. Женитьбу отгулять мечталось такую, чтобы капелевцы остервенели от зависти и даже подумали, что это еще один штурм Зимнего предприняли озверевшие красноармейцы.
Для полноты биографии колоритной персоны Чапаевского фаворита, необходимо отметить, что Петька Чаплыгин пользовался у однополчан заслуженным почетом и уважением. Его любили за легкий нрав, за безупречное мужество и, конечно, за тесную близость к легендарному комдиву. Многие красноармейцы свои личные просьбы адресовали Василию Ивановичу непосредственно через ординарца и, как правило, Петьке удавалось добиваться положительного их разрешения. При всем этом личные отношения между Чапаевским фаворитом и забранным в кожаную тужурку комиссаром, не складывались фатальным образом. Их обоюдная неприязнь возникла немедленно, сразу же после первого знакомства, что, вообще говоря, было вполне закономерно. Слишком прямолинейно и нахраписто вел себя ординарец, при крайне деликатной и трепетной формации большевистской души товарища Фурманова. Это был тот самый классический случай, когда гусь свинье не товарищ.
Дмитрий Андреевич нюхом чуял, что ординарец сомнителен на счет верности идеалам революции и потому возмутительна была его причастность к когорте счастливых обладателей промнавозовских акций. Подобное положение, с точки зрения мировой революции, являлось вопиющей несправедливостью. Однако близость лихого рубаки к легендарному комдиву не позволяла до поры навести в этом щепетильном вопросе надлежащий пролетарский порядок. При любой возможности, по ходу дележа доходной части промнавозовских акций, Фурманов всячески урезал Петькину долю, однако денег, которые с легкостью отваливались ординарцу, все одно с лихвой хватало на безбедную жизнь. Комиссар загодя ожидал, что жених припрется просить денег на объявленную свадьбу и внутренне наслаждался предстоящей возможностью поиздеваться над хамоватым засранцем, продемонстрировать ему несокрушимую силу ленинских идей.
Петька Чаплыгин в чудесном душевном расположении, после выпитых пары кружечек жигулевского пива, шествовал по центральной улице уездного города Лбищева, густо увешанной красными стягами и агитационными транспарантами, отчаянно голосящими о надвигающемся коммунистическом изобилии. По всему видно было, что Фурманов понапрасну времени не терял и на мелкие подачки от матушки природы не рассчитывал. Почти на каждом кривом заборе красовались гигантские плакаты с изображением восходящего солнца, над головами подпрыгивающей от счастья детворы, и революционным призывом: «Ты, лично, помог Отечеству с заготовкой стратегического сырья?» или «Каждое ведро стратегического топлива приближает нас к коммунизму». По улицам революционного Лбищева несли караул специальные наряды снайперов, которые шныряли с дробовиками наперевес и ссаживали с катушек залетных дворняг, норовивших, задрав заднюю ногу, бесстыже осквернить священную классику марксизма-ленинизма. Истреблению подвергались не только четвероногие диверсанты, нельзя было забывать и про всяких летающих вредителей, готовых в любую минуту подвергнуть агитационный арсенал внезапным картечным атакам.
Уже на дальних подступах к комиссарской резиденции, Петька с любопытством стал отмечать разительные перемены, произошедшие во внешнем оформлении главного фасада большевистской цитадели. Радикальной этой реконструкции предшествовали громкие идеологические баталии. Дело было в том, что сразу же по прибытии в дивизию, Дмитрий Андреевич распорядился вывесить на фронтоне парадного крыльца большевистского форпоста внушительных размеров портрет Карла Маркса. Не все красноармейцы сразу признали в бородатом дядьке вождя мирового пролетариата. Кое-кто решил по старинке, что это образ Николая Угодника освящает высокое присутственное место и на всякий случай украдкой благословлялся крестным знамением. Иконописное изображение Мирликийского Чудотворца издавна почиталось на Руси, поэтому справедливо на равных соперничало с портретами пролетарских вождей. Почитание вывешенного Фурмановым образа дошло до того, что самые отчаянные богоносцы, под покровом глубокой ночи, забрались на фронтон и обрамили портрет Карла Маркса в старинный церковный киот.
Фурманов, разумеется, не смог равнодушно снести подобное издевательство над гением всего прогрессивного человечества, он таки принял волевое решение и вывесил на подмогу Карлу Марксу еще и портрет Фридриха Энгельса. Разместил их аккуратненько рядышком, пришпандорил гвоздями для ковки коней и распорядился забрать пространство вокруг нарядным красным сатином. Много раз отходил на почтительное расстояние, придирчиво изучал общую панораму и результатом остался вполне удовлетворенным.
Удивительное дело, но по дивизии поползли издевательские слухи, будто покончивший с атеизмом комиссар вывесил на фронтоне крыльца своей резиденции сразу два священных образа - апостола Петра и апостола Павла. Еще больше объявилось охотников, уже не таясь осенять себя крестным знамением, проходя мимо грандиозного храма политического просвещения. В завершение нашлись как всегда доброхоты, которые глухой ночью, под праздник Воздвижения Животворного Креста, обрамили таки оба портрета в старинные церковные киоты, с блестящей шумихой из медной фольги.
Тогда Дмитрий Андреевич, со своей стороны, пошел на радикальные меры и вывесил над крыльцом, посреди Маркса и Энгельса, портрет улыбающегося Владимира Ильича. А чтобы ни у кого в голове не возникло соблазна косить на церковную троицу, комиссар нарочито подобрал знаменитый портрет Ильича в залихватской кепке. И вот эта роскошная ленинская фурага явила собою апофеоз торжества научного атеизма. В самом деле, нельзя же было предположить, что церковные иерархи вконец побесились и приобщили к лику святых улыбающегося подвижника в шаромыжной кепке. Мужики, которые раньше благоговейно крестились на образа, стали с проклятием плеваться в сторону большевистского крыльца, чем доставляли немало душевных удовольствий непобедимому Фурманову.
Тягомотина с портретами коммунистических вождей, к несчастью, на этом не окончилась. Вот уж воистину - пришла беда, отворяй ворота. Какой-то мерзавец подрисовал среди ночи КарлуМарксу иФридрихуЭнгельсуточнотакиежешаромыжные кепки, как у Владимира Ильича. Но самое возмутительное, что с козырьками, смотрящими в разные стороны. Может быть, в самих фурагах и не было ничего оскорбительного, все-таки ленинский стандарт, но вот то, что козырьки у всех трех вождей были развернуты в противоположные стороны, сразило наповал кожаную тужурку. Трясущийся от гнева комиссар, лично вскарабкался по приставной лестнице на фронтон, и записал плакатной гуашью издевательские головные уборы.