Вампиры девичьих грез. Тетралогия. Город над бездной
Шрифт:
— Перестань. Я их в свою жизнь не звал. Рин так уж точно. И мне нечего ей дать, я не создан для семьи, и детей, о которых она так грезит, у меня никогда не будет.
— А у меня что же, будут? От Анхена, может быть? Что же ты тогда так старательно сводил нас вместе? — последний аргумент неожиданно разозлил. Он мне будет о детях рассказывать! — И, насколько я знаю, у многих вампиров детей не будет. Они что, все отказывают себе в праве на чувства? Да и откуда ты знаешь вообще, ты хоть пробовал?
— Нет. И пробовать не собираюсь. Потому и не будет. Я не
— Так не отдавай. Родить и отдать — вещи разные. А ты будешь прекрасным отцом, ни секунды не сомневаюсь.
— Ребенок ты у меня, Лар. Тот самый, не зачатый и не рожденный. С неба на руки упавший, — он только усмехнулся, устало и горько. Встал, отложив болкнот, подошел ко мне, присел рядом. — Это только в сказках говорится: «и повелел бог…» Сами они берут. Просто берут и убивают. А ты просто смотришь беспомощно и, чтоб жертва не была напрасной, вынужден действовать так, как требуется. Тем самым соглашаясь. Тем самым становясь соучастником. А я не хочу.
— Надеешься обмануть богов? Думаешь, если будешь всегда один, им некого будет у тебя отнять? Но ты же сам у себя всех отнял. И отнимать продолжаешь. Разве это не страшнее? — смотрю в его глаза, и вижу там лишь усталость. Не хочет он меня слышать. — А если другого мира для вас просто нет, Лоу? И все жертвы, что ты уже принес, напрасны? Там, в конце, нет ни портала, ни смерти в нем? А ты сам себе отказал в праве на жизнь. И ладно бы только себе, еще и деве, которая тебя любит. Ведь ты уже заставляешь ее страдать. Сейчас.
— Первая влюбленность проходит быстро, — лишь качает он головой. — Даже у вампиров. Если, конечно, не поощрять. Так что не переживай за нее, Лар. Все у нее будет. И настоящая любовь, и дети, и счастье. Просто потом и не со мной, — едва заметно вздыхает. — А мы с тобой вроде собирались наскальными рисунками заняться. Фэр нас уже ждет, а ты бастуешь. Поехали, Лар. Нам всем не помешает развеяться.
Наверно, не помешает. Вот только мысль о том, что придется лазить по крутым склонам, долго стоять или сидеть на холодном ветру совершенно не радует.
— Знаешь, я, видимо, откажусь. Я ведь вам там не очень нужна, на самом деле, верно? Фэр все заснимет. А я… А я бы, наверно, вообще сегодня не вставала. Что–то мне второй день уже нездоровится.
— Да? — он пристально вглядывается в мое лицо. Впервые, наверное, с той ночи. Касается губами лба. — А ругаешься, как здоровая, — ворчит при этом. — Ты права, не летай никуда. Да и не ходи. Отдыхай. Я, видимо, крови ей позволил у тебя выпить излишне много. При всех твоих возможностях, ты не вампир. Резервы организма не безграничны… А мы с тобой туда в другой раз уже просто вдвоем слетаем. Хорошо?
— Да, наверно, так будет лучше.
И я остаюсь. А они улетают. Ненадолго, всего–то на пол дня.
А я еще час бессмысленно валяюсь в постели, думая о нем, о Рин, о себе. Упрямый седовласый мальчишка. Все–то просчитал, все продумал, все и за всех решил. У кого настоящие чувства, у кого — «так», «глупости» и «пройдет»… И он еще учит меня не сбегать от проблем. Не бежать от любви, которая единственная чего–то стоит.
Потом все–таки добираюсь до душа. Ну вот, еще и месячные меня посетили. Мало мне было кровопотери, теперь и это. Теперь понятно, откуда излишняя слабость… Хорошо, что не полетела. И так Фэр по моей крови страдает (или по плоти, кто ж их тут разберет), а если эта кровь возле него еще и течь будет…
Постель пришлось поменять. Не сильно, но все же испачкала. Скомкала, сунула в бак, что стоял у нас возле самого входа, чтоб слугам по шатру лишний раз не бродить. Но ложиться уже не стала, уселась на диване с какой–то книжкой. Текст, правда, запоминался плохо, клонило в сон.
Может, и дремала. Пока не позвали.
— Лариса!
Голос, вроде, знакомый, но не узнала. Спросонья, видимо. И, так же спросонья, автоматически двинулась на звук.
— Да? — выглянула наружу.
А дальше стремительно все. Темная ткань падает на лицо, меня резко дергают за руку, подхватывают, закрыв рот ладонью, куда–то быстро несут. Я чувствую, что их несколько, почти физически ощущаю их нетерпение и решимость. Мысли разбегаются в панике. Куда меня тащат? Зачем? Украли меня для себя? Или что–то узнали про Анхена? Нет, Анхен пришел бы сам, он не стал бы… Себе? Просто попользоваться?.. Но они же знают, что Лоу не простит… Но Лоу нет, а за это время… И надо сначала найти… Доказать, а в шатер никто не входил…
Извиваюсь, отчаянно. Пытаюсь кричать. Но вокруг тишина, никто не видит, не слышит, не чувствует. Середина дня, все заняты в склепе либо в рабочих шатрах возле.
Меня грубо бросают на землю. И прижимают за плечи прежде, чем мне удается встать. Чьи–то руки начинают срывать одежду. Слишком много рук — нетерпеливых, жадных.
— Пустите, — хриплю, вырываясь. — Он же убьет вас за это… вы не Древние… у вас просто нет против него шансов!
— За что, красавица? — предвкушающий нетерпеливый смех.
— За порчу… чужой… собственности! — мои жалкие попытки брыкаться им не мешают.
Снова смех.
— Порча — это укус, — снисходительно поясняют мне. — А мы возьмем лишь то, что само течет, — и мои трусы превращаются в обрывки, а в следующую секунду и тампон резко дергают прочь. — Как там у вас говорится? «И приятно, и здоровью не вредно»? Расслабься, солнышко, ничего плохого не сделаем, Лоурэфэлу не на что будет обижаться. Вы ж в своих институтах только так экзамены и сдаете: раздвигая ножки во время течки.
— Никогда! — я все еще пытаюсь вырваться, да что толку? Пока один болтает, кто–то другой уже пытается присосаться. — Пусти!
— Всегда, — смеется тот же голос, а чьи–то руки — его, другого? — жадно ласкают мне грудь. — Не ври, нам профессор много про это рассказывал. Просто представь, что ты на экзамене.
— Перестаньте! Пустите меня! Не надо! — я кричу, я вырываюсь. Но уже не верю в спасение. Лоу нет, Фэра тоже. А Нардан меня все же достал. Пусть не лично на этот раз, но с идеями поспособствовал…