Вампиры: Когда ночь сменяет ночь Книга 2
Шрифт:
Кожистые крылья взметнулись, костлявые руки устремились ко мне. Я легко увернулась.
— Каждый сам в ответе за свою душу. Тебе следовало раньше задуматься о своей. Моей я распорядилась так, как считала нужным.
Издав протяжный вой, ведьма снова попытылась напасть на меня, но Эдред оказался проворнее. Одно движение — и его пальцы сомкнулись на её горле.
— Проклятая карга…
Беспорядочно хлопая крыльями, ведьма забилась в его руках, горевшие лютой ненавистью глаза уже не замечали ничего, кроме меня.
— Тебе захотелось вечной жизни, вечной молодости! Но скоро, очень скоро этому придёт конец! И тебе и всему твоему племени! Все вы обречены!.. Они исправят ошибку, которую совершили создав вас, отродье нежити!..
Презрительно скривившись, Эдред чуть сильнее сжал пальцы и, прежде чем я успела помешать, оторвал отвратительную голову. Она покатилась прочь, словно гнилой кочан капусты, вращая глазами и продолжая хрипеть:
— Вы обречены, вы обречены, вы обречены!..
Даже не моргнув, Эдред разорвал уродливое тело со всё ещё трепещущими крыльями — я едва увернулась от брызг, и зашвырнул части куда-то в темноту.
— На время это заставит её замолчать.
— Зачем?.. — я покосилась в направлении, куда укатилась голова. — Она ведь могла ещё что-то сказать.
— И ты поверила этому бреду? Кстати, не надоело ещё торчать в этой дыре? Я знаю и более приятные места.
Рассеянно глянув на протянутую ко мне руку, я бросилась вслед за головой старухи. Она откатилась не так уж и далеко — зацепилась за торчавшие из земли корни уродливого дерева. Налившиеся кровью глаза тут же с яростью уставились на меня.
— Ты говорила о демонах? — борясь с отвращением, я присела на землю перед ней. — Это они собираются нас уничтожить?
Ведьма таращилась на меня ненавидящим взглядом.
— Почему именно сейчас?
Её рот оскалился, по подбородку потекла желтоватая жидкость.
— Почему ты решила, что я стану помогать тебе — той, которая меня погубила? Всем вам наступит конец, всем!.. И очень скоро — помяни мои слова!
Я выпрямилась и с силой пнула ногой продолжавшую сыпать проклятиями голову. Она с воем унеслась куда-то в темноту. Эдред, уже стоявший рядом, рассмеялся:
— Отличный бросок! Теперь ей будет ещё труднее срастись с телом.
— В самом деле пора отсюда убраться, — поёжилась я и, не дожидаясь, пока Эдред снова в меня вцепится, закружилась в вихре.
Слова старухи, крепко засевшие у меня в голове, на Эдреда не произвели никакого впечатления:
— Мало ли что болтает выжившая из ума тварь. С какой стати демонам уничтожать нас? Не мы их враги, наши интересы никогда ни в чём не пересекались.
У Доминика и Винсента я тоже не нашла поддержки. Оба придерживались приблизительно того же мнения, что и Эдред: особой дружбы между нами и ими не было никогда, но и особой вражды — тоже. Уничтожить нас не так просто, причин для этого нет, поэтому — с чего бы демонам прилагать такие усилия непонятно ради чего? Доводы, что появление самых разношёрстных обитателей "преисподней" в мире людей, например в Куско, стало в последнее время подозрительно частым и многочисленным, тоже не нашли никакого отклика. Доминика гораздо сильнее волновало, что я, не сказав ему ни слова, в одиночестве бродила по неприветливым пустотам проклятого измерения — о том, что я бродила по ним не в одиночестве, он, конечно, не знал. А Винсент даже не пытался скрыть злорадство, услышав о моём своеволии. В результате моим единственным "союзником" оказался отец Фредерик. Он, как всегда с готовностью, выискивал информацию о демонах всех размеров и мастей, начиная с японских они и индуистских асуров и заканчивая целой иерархией демонов в Христианстве. Именно читая о последних, я наткнулась на смутно знакомую фразу и бездумно прочитала её вслух:
— "Тогда отдало море мёртвых, бывших в нём…"
— "…и смерть и ад отдали мертвых, которые были в них; и судим был каждый по делам своим", — казалось, отец Федерик произнёс эти слова автоматически.
Я с удивлением посмотрела на него.
— Вы знаете, откуда это, отец?
— А вы разве нет? Это из Откровения Иоанна Богослова.
— Откровения? Части Библии, посвящённой…
— Апокалипису.
— Апо… — я запнулась. — Не может быть…
Беспорядочные обрывки воспоминаний и догадок замелькали в голове, как фрагменты мозаики. Отец Фредерик наблюдал за мной со смесью беспокойства и любопытства, но молчал, видимо, не желая нарушать поток моих мыслей. Однако они уже обрели форму и вылились в единственный полувопрос:
— Значит, призрак пытался предупредить…
— Призрак?
Не в силах оставаться на месте, я поднялась с кресла и начала мерить шагами проход между диваном и столом, за которым расположился отец Фредерик. "Тогда отдало море мёртвых, бывших в нём" — именно эту фразу произнёс призрак на "скале самоубийц" неподалёку от Сиднея. И он ведь тоже говорил о демонах, и что они становятся сильнее… Так неужели то, что пытался сказать призрак и предрекала старая ведьма — две части одного целого?
— Что именно должно предшествовать апокалипсису? — я повернулась к отцу Фредерику.
— Много чего, — преподобный отец был явно заинтригован, но старался сохранить невозмутимость. — Падение звёзд, воскрешение мёртвых… Разрушение семи печатей, которыми закрыта Книга Жизни…
— Книга Жизни?
— В этой Книге перечислены все человеческие деяния, но прочитать её можно только когда придёт время Страшного Суда, предварительно сломав все печати…
— …и тем самым вызвав этот самый Страшный Суд, — заключила я. — Ну а появление четырёх всадников? Оно ведь тоже относиться к апокалипсису?
— Четыре всадника — первые четыре сорванные печати, — подтвердил отец Фредерик. — Они олицетворяют голод, болезни, войну и смерть. Хотя есть и другие трактовки их символического смысла.
— И в завершение всего Армагеддон.
— Последняя битва добра со злом, — кивнул отец Фредерик.
— Совсем как в ацтекских мифах перед появлением человека… Но если демонические силы заперты в своём измерении, как они могут участвовать в битве, принести апокалипсис, уничтожить нас, наконец?
Отец Фредерик удручённо вздохнул.
— К сожалению, у меня нет ответов на эти вопросы. По крайней мере, сейчас…
И пока отец Фредерик в поисках ответов ворошил древние рукописи, я с той же целью начала охоту на таинственного призрака. То, что он никак не появлялся, беспокоило меня всё больше. Может, та ночь была вообще единственной, когда он вырвался в мир людей?
…Упавшие на кожу холодные капли оторвали от раздумий.
— Начинается дождь, — послышался рядом хорошо знакомый голос. — Но небо безоблачное, думаю, он скоро пройдёт.