Вампиры: Когда ночь сменяет ночь Книга 2
Шрифт:
— Не принадлежим, но связаны с ним, почти как люди.
— Я не понимаю одного, — вмешался Винсент. — Если обновление печатей — всё равно что объявление войны, почему их разрушение таковым не считается?
— Потому что печати разрушают не демоны, а смертные, — раздражённо пояснил Доминик. — Смертные же — не участники договора, а скорее одно из его условий. По крайней мере, если верить этому призраку.
— Старые боги были низвержены под землю или обращены в камень, и лишь благодаря этому человечество уцелело, — вспомнила я строки из "Пополь-Вух". — Этот мир был действительно создан для людей, и высшие силы сделали всё для того, чтобы существование смертных в нём было безопасным.
— Хорошо, но, если демоны вырвутся из своего мира, миру людей наступит конец, — снова подал голос Винсент. — Разве это — не нарушение перемирия?
— Нарушение, — бросил Доминик. — Но тогда это уже не будет иметь значения. Высшие силы, как вы их называете, не могут воспрепятствовать освобождению демонов из заточения, до того, как это непосредственно произойдёт. Иначе они собственными руками разрушат мир, который призваны охранять…
— …и который будет разрушен всё равно, когда демоны освободятся, — зловеще закончила я. — Замкнутый круг, ловушка…
— Я первый соглашусь с этим, как только станет ясно, какое отношение это имеет к нам, — заявил Доминик. — А до того не стоит терять голову. Если демоны собираются нас уничтожить, для этого должна быть причина. Которой я пока не вижу.
— Может, они думают, мы будем защищать смертных? — предположил Винсент.
— Почему бы и нет?
Две пары глаз с удивлением уставились на меня.
— Враг моего врага — мой друг, — пояснила я. — Если они хотят нас уничтожить, мы будем оборонятся. А люди помогут нам, потому что это и в их интересах.
Доминик и Винсент прыснули со смеху, правда, тут же постарались вернуть серьёзное выражение лица.
— Нам нужна более точная информация и доказательства, если таковые существуют, — подвёл итог Доминик. — Я слышал призрака собственными ушами, и всё равно равно не могу поверить в это безумие. Никого из бессмертных не убедят слова.
— Я найду доказательства, — заверила я.
Винсент согласно кивнул:
— И я начну их искать.
Доминик устремил на меня жгучий взгляд, и я, махнув на прощание Винсенту, закружилась в вихре. Доминик появился следом и, едва я сняла часы, судорожно прижал меня к себе, словно мир вокруг уже начал разваливаться на куски.
— Если всё это правда…
Практически лишённая возможности шевелиться, я постаралась заглянуть ему в глаза.
— Мне показалось, ты не очень-то поверил.
— Да, но если хотя бы представить… Ты ведь совсем ещё юная, твоё существование только начинается. И теперь, когда я нашёл тебя, когда ты только стала моей…
Я ласково погладила его по щеке.
— Именно поэтому я и не собираюсь сдаваться без борьбы и позволить каким-то тварям, запертым на задворках нашего мира, так просто положить всему конец.
Но на словах всё всегда проще, чем на деле. Я понятия не имела, с чего начать. Доминик совершал мучительное паломничество от презрительного неверия к болезненной уверенности, что угроза реальна, и пока смог одолеть лишь половину пути. Винсент болтался приблизительно в тех же широтах. Но оба единодушно верили, что первые бессмертные разрешат все сомнения, и, теперь уже с одинаковой одержимостью, продолжали поиски. Мне не оставалось ничего другого, как вернуться к отцу Фредерику. Мой рассказ его очень взволновал — в отличие от очевидцев откровений призрака, в реальность нависшей угрозы он поверил сразу.
— Знамения — вот, что нужно в качестве доказательств! — убеждённо говорил он. — Каждому бедствию предшествуют знамения, а тем более бедствию такого масштаба… Этот вестник был не единственным. Божественные силы знают, что происходит, они не будут просто смотреть на это, ничего не предпринимая…
— Они не могут ничего предпринять без опасности, что мир, созданный их стараниями, рухнет.
— Всё равно, — упрямо возразил отец Фредерик. — Должно быть что-то, какой-то выход. Я свяжусь с Энтони, Полом, другими друзьями…
— Вы уверены, что они отнесутся к этой новости, как вы? Даже мои друзья, видевшие вестника собственными глазами, не сказать, чтобы поверили в истинность принесённой им вести.
— Ради возможности предотвратить конец света, я готов пойти на риск прослыть сумасшедшим, — усмехнулся отец Фредерик.
В ту же ночь я отправилась к Эдреду, но на него мои слова произвели такое же впечатление, как и угрозы проклятой ведьмы.
— Не смертные наложили эти печати, и не смертным их разрушать, — пожал он плечами. — Возможно, границы каким-то образом и ослабли — в последнее время это отродье в самом деле появляется в мире людей чаще, чем когда-либо. Но те, кто посадили их под замок, знали, что делали. Ключ подобрать не так просто, и смертным это уж точно не под силу. Они могут разнести на волокна и себя и свой мир, но клетке, созданной вокруг демонов, от этого будет не больше урона, чем каменной стене от иголки.
— Почему тогда был послан этот вестник? — не унималась я. — Кроме него наверняка есть и другие знамения надвигающегося конца…
— Этих знамений было полно во все времена. Посмотри на смертных — будучи их покровителем, я бы тоже пришёл в отчаяние.
— Хорошо, оставим смертных в покое. Но опасность, судя по всему, грозит и нам.
— Судя по чему? — умилительно улыбаясь, Эдред подошёл ближе. — Ты ведь знаешь, стоит тебе взмахнуть ресницами — и я поверю во что угодно. Но у других бессмертных бессвязные проклятия безумной путающейся в паутине твари могут вызвать разве что смех.
И он оказался прав. Именно так отреагировал Лодовико, не успела я рассказать и половины:
— Madonna mia! Уничтожить нас? Для чего демонам такая морока? И вся это чепуха с апокалипсисом!..
— Позволь ей закончить, дорогой, — вступилась Акеми.
— Я не против, — Лодовико состроил любопытную гримасу. — Мне тоже интересно, до чего ещё она додумалась.
— Много до чего, — ледяным тоном отчеканила я. — Но мне жалко слов на объяснения, которые всё равно воспринимаются как шутка, — и яростно унеслась прочь.