Вампиры: Когда ночь сменяет ночь Книга 2
Шрифт:
— В последнее время в мире происходят странные вещи. И, что ещё более странно, — они совпадают с пророчествами о конце времён. Враждебные человеку силы готовы вырваться из своего плена и обратить в прах всё, что сейчас живёт и дышит. Вам что-нибудь об этом известно?
Старик медленно попятился ещё дальше в тень, голос стал совсем тихим:
— Кто ты?..
— Неважно, — я посмотрела на статую танцующего Шивы. — Вы поклоняетесь божеству, которое, как вы верите, рано или поздно разрушит вселенную и создаст новую. Но то, что вырвется на свободу сейчас, имеет далеко не божественное происхождение. И дальнейшее созидание уж точно не входит в их планы.
Он изучал меня несколько секунд, потом едва заметно наклонил голову:
— Следуй за мной.
Пройдя по длинному коридору, мы вышли в неуютную комнату, больше походившую на пещеру. По серым стенам мелькали отблески свечей. На небольшом возвышении, украшенном свежими цветами, в позе лотоса сидела измождённая человеческая фигура, такая же неподвижная, как и каменные изваяния слонов по обеим сторонам возвышения. Молитвенно сложив руки, приведший меня старик пробормотал что-то на непонятном языке. Фигура не шевельнулась, только глаза сверкнули живыми огоньками. Когда старик замолчал, губы человеческой "статуи" приоткрылись, и с них сорвался похожий на стон вздох. Очевидно, вздох был какой-то командой. Мой провожатый жестами попросил меня оставаться на месте и куда-то исчез. Я с интересом рассматривала живую статую, а "статуя" не мигая смотрела на меня… и мне вдруг стало совершенно ясно, что это странное человеческое существо знает, кто я. Нет, он не был "стоящим меж двух миров", не видел то, что скрыто от других смертных, а просто знал. Шорох за спиной возвестил о возвращении служителя. Он поставил передо мной плоскую металлическую чашу, насыпал в неё какие-то травы и собрался их поджечь. Я торопливо отстранилась — после ритуала Эдреда доверия к подобным вещам у меня не было. Но старик, непрестанно кивая и складывая ладони вместе, указал на чашу и просительно зашептал что-то на своём языке, видимо, уже забыв, что только что говорил со мной по-английски. Настороженно я опустилась перед чашей на пол. Высушенная труха вспыхнула золотистым светом, но пламя тут же погасло, от пепла потянулись клубы белёсого дыма. Сначала ничего не происходило, только дым становился всё гуще… И вдруг неподвижная фигура на пьедестале ожила и поднялась со своего "трона": обтянутый тёмно-коричневой кожей скелет, с головы свисали седые сбитые в колтуны волосы… Повинуясь мановению тощей руки, я оказалась возле него с такой лёгкостью, будто не сделала для этого ни единого движения. Дым рассеялся, я случайно обернулась и остолбенела… Моё тело продолжало сидеть на каменном полу, глаза таращились в одну точку, взгляд был безжизненным. Старик в шафрановой одежде лежал рядом ниц, уткнувшись лбом в пол. Почувствовав прикосновение на своём плече, я опасливо покосилась на ожившего мудреца. Его измождённое лицо выражало бесконечное спокойствие, странным образом передавшееся и мне. И я послушно последовала за ним в темноту…
Что-то тихо хрустнуло совсем рядом, но этот едва слышный звук произвёл действие взорвавшейся гранаты… Я мгновенно вскочила на ноги, дико озираясь по сторонам: старик в шафрановой одежде, по-прежнему распростёртый на полу, фигура мудреца, снова застывшего в позе лотоса, глаза — закрыты, на губах — улыбка… Я растерянно пощупала свой лоб, провела кончиками пальцев по щеке — всё на месте… на всякий случай склонила голову в знак благодарности и поспешила покинуть это диковинное место. Уже за стенами храма, бредя по лесистому берегу реки, я попыталась привести мысли в порядок. Как ни странно, я в подробностях помнила, что произошло после того, как призрачной тенью последовала за тенью мудреца.
— То, о чём будут наши слова, должно оставаться скрытым, потому я просил тебя прийти сюда.
Голос слышался отчётливо, хотя губы мудреца за время нашей "беседы" даже не шевельнулись. Не знаю, на каком языке он говорил, но я понимала каждое слово:
— Я знаю, кто ты. Но твой дух остался неповреждённым — поэтому ты смогла последовать за мной. И я открою тебе то, что ты хочешь знать. Этот мир создавался и разрушался много раз. И ещё не раз он будет разрушен и восстановлен снова. Человек не может его погубить, но может ускорить гибель. По вине людей трон, на котором покоится мироздание, лишился всех опор, кроме одной, и то, что скрывается под троном, готово вырваться на свободу. Но пока стоит последняя опора, воля этих сил ограничена, и они будут неизменно возвращаться на своё место — на дно мироздания. Их оковы падут только с этой опорой…
— И кто же её разрушит? — недоумевающе прозвучал мой голос. — Люди?..
— Нет. Последняя опора крепка, и сдвинуть её людям не под силу. Её разрушат те, кто хочет освободиться. Они прольют кровь, как делали это ранее. Нарушат гармонию мироздания, как уже нарушали не раз. Однажды они отравили страну света и окутали мраком существ, живущих в ней. Но не существам света, а творениям мрака стоит остерегаться больше других. Сейчас, как и тогда, их гибель обратит миропорядок в хаос. Но опора ещё не разрушена, судьба не определена. А то, что не определено, может измениться…
И потом последовал тот слабый треск, как если бы сломался сгоревший стебелёк, и я очнулась… Мудрец говорил о демонах и о том, что ещё ничего не решено — уже ценная инфомация. Но сломанные опоры, кровь, которая должна пролиться, творения мрака, страна света?.. И главное — почему всё-таки демоны хотят нас уничтожить? Остановившись у самой кромки, я бездумно смотрела на серебристую гладь реки. От лёгкого ветра по ней пронеслась рябь, словно след, оставленный на поверхности воды плывущей рыбой. Я представила фигуру рыболова, неподвижно застывшего посреди реки с самодельным гарпуном в руке. Мышцы напряглись перед броском. Одно молниеносное движение, всплеск — и рыба, нанизанная на остриё, трепещет… и почему-то истекает кровью… Внезапная догадка пронзила сознание, как гарпун тело воображаемой рыбы, и я бешено сорвалась с места.
[1] Согласно преданиям, Шива проглотил яд, предназначавшийся для гибели человечества, и остановил его внутри своего горла. От этого горло его посинело. На многих изображениях не только горло, но и вся кожа Шивы — синего цвета.
В Льеже была ещё глубокая ночь. Я не договаривалась встретиться с отцом Фредериком, но найти, что хотела, смогла и без его помощи. Бесшумно скользнув вдоль стеллажей, выбрала нужный футляр и закружилась в вихре. Доминик был в нашем мире. Я торопливо очертила круг из освящённой земли и сдёрнула с запястья часы, едва не порвав ремешок… Место, где я его обнаружила, было ещё более жутким, чем то, где мы бродили с Эдредом. Чернильное небо прорезали ярко-синие молнии, то и дело ударявшие в стволы редких покорёженных деревьев. Некоторые деревья уже потрескивали в бледном голубоватом огне. Клочья серого тумана цеплялись за каменные изваяния человекоподобных существ, застывших в полных отчаяния позах. Искажённые лица, широко раскрытые рты, неестественно выгнутые тела… Я вздрогнула, когда вокруг талии обвились руки Доминика.
— Вот так неожиданность… — радостно прошептал он, но увидев выражение моего лица, уже обеспокоенно, спросил:
— Что случилось?
Я сильнее стиснула футляр, который прихватила из библиотеки отца Фредерика, и севшим голосом выдавила:
— Я знаю, зачем им наша гибель…
Из тени ближайшей к нам статуи выступил Винсент. Рассеянно на него глянув, я распахнула футляр, рукописные листы посыпались на землю… Это были записи Бернардино де Саагуна с красочными иллюстрациями на каждой странице. На той, что я держала в руке, текста почти не было — только изображение жуткого существа с роскошным головным убором из перьев. Из оскаленной пасти свешивался алый язык, выпученные глаза были устремлены на жертвенный камень с распластанным на нём окровавленным телом. Перед телом суетился жрец: в одной руке он держал кинжал, другая, протянутая к существу, сжимала в ладони бесформенное нечто бурого цвета, подписанное прилежным Бернардино во избежание недоразумений: "corazоn"[1]. Изучив картинку, Доминик и Винсент подняли на меня недоумевающие взгляды.
— "Приняв ночное воплощение, Кецалькоатль спустился в подземный мир, где одержал победу над смертью и совершил жертвоприношение, убив существ ночи…"- тихо процитировала я. — Колесо описало полный круг, и история готова повториться. Им снова нужна жертва, чтобы обрести силу. И жертва эта — мы.
Всё стало на свои места. Страна тьмы и страна света до появления людей — Доминик ведь упоминал, что демоны и враждебные им силы не раз заключали перемирие. Видимо, подобный раздел сфер влияния был одной из таких попыток мирного сосуществования. Предкам ацтеков и майя "посчастливилось" родиться на демонической территории — поэтому их мировоззрение проникнуто такой жестокостью, изложение мифов так реалистично, а убеждения так зациклены на крови. Этим "жили" их древние властители. Скорее всего, демонам было неуютно на их половине, но они уступали противникам в силе и бросить им открытый вызов не решались. Пока какому-то особо смекалистому демону не пришла идея умножить силу за счёт крови, пролитой в результате массового жертвоприношения. Именно этой жертвой и стали "существа ночи" — предки ацтеков и майя, жившие в пещерах. Уничтожив их, демоны смогли развязать войну, изменившую лицо тогдашнего мира — в генетической памяти ещё не существовавших людей она запечатлелась в виде ужасавшей по силе катастрофы. Но надежды демонов, очевидно, не оправдались, или же жертва оказалась недостаточной. В любом случае они снова потерпели поражение и были изгнаны на "дно мироздания". А наложенные на них оковы должны были служить залогом того, что там они и будут оставаться…
— Но как они выберутся, чтобы добраться до нас? — вопрос задал Винсент. — Они ведь заперты в своём измерении!
— Не знаю, — бесцветным голосом проговорила я. — Скорее всего, люди своими действиями настолько ослабили границы, что у демонов появилась возможность вырываться на свободу, пусть и на ограниченное время. И рано или поздно наступит момент, когда этого времени будет достаточно для того, чтобы уничтожить нас…
В глазах Доминика и Винсента читалась растерянность, и я пояснила свою мысль: