Ванга. Новый взгляд
Шрифт:
Советском Союзе отошли в мир иной, оставив, впрочем, детям роскошные (по тем временам) квартиры, дачи, машины и много чего еще. Только
счастья им это не принесло. Во всяком случае, некоторым.
Так сложилось по жизни, что со школьных лет
я была знакома с двумя генеральскими дочерьми, которые учились в нашей школе. Звали их Лерой
и Лорой, и одна была даже не генеральской, а маршальской дочерью. Обе росли в больших и вроде
бы дружных семьях, обе были красотками
жутко завидовала вся женская часть нашей школы, начиная от сопливых младшеклассниц и кончая, по-моему, директрисой. И зависть эта была вполне объяснима.
Это теперь золотые сережки на грудном младенце женского пола — норма жизни. Раньше такие ювелирные украшения у девушек появлялись
в лучшем случае после окончания школы, а то
и после свадьбы. Лера и Лора носили такие сережки с пятого класса, и ничего потрясающего
в этом факте не видели, только жалели, что не мо416
гут носить в школу остальные украшения: не поймут. Возможно, конечно, им это не разрешали родители, которые все-таки отдавали себе отчет, в какой стране живут и в какой школе учатся их
девочки.
Не могу сказать, что мне повезло (я лично так
не считаю), но я была одной из очень немногих, с которыми этим девочкам официально разрешалось дружить и даже приводить домой. Все-таки
профессорская дочка, то есть из приличной семьи, надо надеяться, ничего не стащит и воров на
квартиру не наведет. Так что я очень многое видела собственными глазами, и это многое оставило
в юной душе совершенно неизгладимый след.
Уточню: дело было в середине шестидесятых годов, когда отдельная квартира считалась еще немыслимым везением (словечко «хрущобы» еще не
прижилось, возможность уехать в эти дома и жить
без соседей само по себе было воплощением сказки). Никому в голову не могло прийти, что существуют абсолютно отдельные четырех-, пятикомнатные квартиры, со специальной комнатой для
прислуги, кладовкой, размером с кухню в вышеупомянутой «хрущобе» и двумя санузлами. Мебель
карельской березы и красного дерева, хрустальные люстры и сервизы майсенского фарфора мы
видели только в кино про «не нашу» жизнь. Так
что потрясение, которое я испытала, переступив
первый раз порог квартиры Леры (дочери маршала), описать просто невозможно. Зато можно описать квартиру.
Из просторного квадратного холла одна дверь
вела в комнату самой Леры (старшей в семье), а вторая — не дверь, а арка — в еще один такой же
холл. Вот туда выходили двери остальных четырех комнат: братьев-погодков, гостиной, столовой и родительской спальни, при которой имелся
417
персональный санузел. Остальные члены семьи
пользовались удобствами,
и комнате домработницы. Обстановка же в квартире была такой, которую воспроизводят сейчас
дорогие журналы об интерьерах: сплошные антикварные гарнитуры, ковры, хрусталь и бархатные портьеры на окнах.
К слову сказать, квартира Лоры была ничуть не
хуже, только поменьше (отец-то был генералом, а не маршалом), и была она младшей в семье, так
что отдельная комната принадлежала старшему
брату, а две дочери делили одну большую комнату.
В остальном — все то же самое, ибо главы обоих
семей закончили войну в Германии и трофеи привезли примерно одинаковые.
Я никому не рассказывала о великолепии маршальско-генеральских хором, подтвердив тем самым оказанное мне высокое доверие и заслужив
возможность бывать в этих домах достаточно регулярно. К себе своих подружек я тоже приглашала, хотя жила в коммуналке, но никаких комплексов по этому поводу не испытывала: все вокруг так
жили. Да и «генералки» (как окрестил их мой не
лишенный чувства юмора отец) вели себя достаточно тактично, носы не задирали и сравнений
никаких не делали. Во всяком случае, в моем присутствии.
Завидовала я совсем другому: отсутствию у моих подруг понятия «дефицит». Они первые в школе надели сначала капроновые чулки без шва, а потом колготки. Они же со знанием дела обсуждали и сравнивали достоинства французских
и арабских духов тогда, когда все вокруг благоухали в лучшем случае «Красной Москвой», а вообще-
то «Ландышем серебристым». На выпускной вечер
они пришли в таких платьях и с такими прическами… Немудрено, что самые интересные мальчики
418
толпились вокруг них, а они в этом окружении
чувствовали себя вполне естественно и комфортно. Много позже я узнала, что толпа поклонников
чуть ли не всю жизнь была непременной составной частью жизни моих «генералок». Как и регулярные походы в рестораны, катание на машинах, загородные пикники на родительских дачах в закрытых для простых смертных зонах, отдых
в Карловых Варах или на Золотых Песках. Для них
это было так же естественно, как для нас — поездка на съемную дачу без отопления, с «удобствами»
во дворе и полным отсутствием даже намека на
комфорт.
Излишне говорить, что все мы трое были активными комсомолками, общественницами и т. д.
И вот — Фестиваль молодежи и студентов. Теперешняя молодежь, наверное, уже и не представляет, что это такое — отошел в прошлое «лагерь соц-
стран», а вместе с ним — и понятие о социалистической молодежи, такое, каким оно было в наше