Варфоломеевская ночь
Шрифт:
— А-а, с этим авантюристом? Что-то часто при мне стали произносить эту фамилию; второй раз уже он становится на моем пути… Но он еще не знает, с кем имеет дело, этот красавчик. Это все? Тебе больше нечего сказать?
— Все, мадам.
— Ступай, милочка. Ты оказала мне большую услугу, я не забуду этого. Выйди тем же путем, каким пришла.
Едва Паола исчезла, Екатерина бросилась в приемную и распахнула двери, у которых стояла стража.
— Где Нансе? Приведите скорее!
За
— Мсье де Нансе, сколько человек охраняют Сен-Жермен? Я имею в виду — какова численность отряда, который можно немедленно собрать во дворе?
— Около двухсот человек, мадам, — ответил капитан.
— Вооружите их всех, посадите на коней и прикажите окружить замок со всех сторон. Никто не должен сегодня ночью покинуть его ни конным, ни пешим.
Нансе кивнул, не задавая лишних вопросов:
— Все тотчас будет исполнено.
— Подождите. Отдайте распоряжение охране, чтобы она не чинила препятствий гугенотам во главе с королем Наваррским и принцем Конде, если они станут пробираться к выходу, а также герцогу Алансонскому с его людьми, если тот будет пытаться делать то же самое. Но когда они выйдут во двор, арестуйте их именем короля. Вы поняли меня?
— Да, мадам, и я уже спешу исполнить приказ. Он касается также и вашего сына?
— Он касается всех!
— Хорошо.
— Торопитесь, Нансе, дорога каждая минута. Мы не имеем права опоздать.
Тот поклонился и исчез.
Через несколько минут с колокольни Сен-Жермен возвестили час ночи.
Но еще раньше Крийон поднялся этажом выше, подошел к покоям короля Наваррского и попросил доложить о себе. К нему тотчас вышли Лесдигьер, Шомберг и Матиньон.
— Господин Лесдигьер, я хотел бы переговорить с вами по одному весьма важному делу, — произнес Крийон.
Все трое переглянулись. Никто ничего не понимал.
— Это дело не терпит отлагательств? — спросил Лесдигьер.
— Судить об этом вы сможете сами, когда услышите то, что я хочу сказать. Не медлите, прошу вас, ибо я, находясь здесь, рискую своим местом, если не головой.
Они отошли в сторону и остановились. Крийон порывисто обернулся:
— Знакома ли тебе некая Паола Минелли, фрейлина королевы-матери?
— Я знаю эту даму, — ничем не выражая удивления, ответил Лесдигьер.
— Давно ли ты ее видел?
— Совсем недавно. Она показалась здесь на мгновение вместе с Матиньоном, а затем исчезла. Но к чему этот вопрос, Луи? И какое отношение имеет эта дама к…
— Слушай меня внимательно, Франсуа. Паола Минелли только что вышла потайным ходом из покоев королевы-матери, если тебе это о чем-нибудь говорит.
Лесдигьер схватил его за руку:
— Ты сам ее видел, Луи? Ты не спутал ее ни с кем?
— Я так и думал, что это заинтересует тебя, — ответил Крийон. — Я видел ее так же близко, как сейчас тебя. Мне нет никакого дела до короля Наваррского, еще больше до герцога Алансонского и принца Конде, но я всегда любил и уважал тебя, и я бы очень не хотел, чтобы в результате чьих-то интриг пострадал Франсуа де Лесдигьер. А теперь прощай.
И он исчез в другом направлении, противоположном тому, откуда появился.
— Славный Крийон, — пробормотал Лесдигьер, — если бы ты знал, какую услугу оказал ты сейчас королю Наваррскому и всем нам.
Он вернулся к дверям. Друзья ждали его здесь же. В двух словах он передал им содержание разговора с Крийоном. Матиньон сразу же помрачнел, как туча.
— Мне кажется, — глухо проговорил он, — она что-то заподозрила, увидя нас в такое время в одежде.
— Черт бы вас побрал, Матиньон! — выругался Шомберг. — Зачем вам понадобилось приводить ее сюда?
— Я никак не мог от нее отвязаться, а когда опомнился, то оказалось, что мы стоим с ней прямо напротив покоев наваррского короля. Да тут еще как назло Д'Обинье вышел и распахнул двери… И то, что она увидела, только подтвердило мои слова, которые однажды я необдуманно сказал ей после одной из оргий с женщинами и вином.
— Что же это были за слова?
— Я сказал ей, что очень скоро мы расстанемся, и надолго, быть может, навсегда.
— Больше ничего вы ей не говорили?
— Нет, только это.
— Кажется, это провал, — произнес Лесдигьер и хмуро поглядел на Матиньона.
Шомберг кивнул:
— Надо немедленно известить короля и принца.
— И что мы им скажем? Что какая-то фрейлина видела их одетыми и на основании этого, возможно, пришла к заключению, что этой ночью готовится побег? Да кто поверит этому?
— Екатерина Медичи.
— Но где доказательства нашей измены? Мало ли кому взбредет в голову бродить ночью в собственной спальне одетым!
— Особенно так, — усмехнулся Шомберг, — будто бы он собрался в далекое путешествие.
— Ну да, ведь сегодня утром королевская охота!
— Что, конечно же, не помешает королю Наваррскому и принцу Конде быть готовыми к отъезду уже в час ночи!
— Черт возьми, кажется, ты прав, Шомберг, и эта дама, шпионка Екатерины Медичи, поспешила к своей госпоже, чтобы поставить ее в известность.
— Но как это проверить?
— Только одним способом: заставить говорить эту даму при нас.