Вариант «Бис»: Дебют. Миттельшпиль. Эндшпиль
Шрифт:
Для «Индефатигебла» это был первый настоящий боевой поход, и нервозность, царившая на нем, усиливалась многочисленными проблемами, с которыми сталкивался экипаж. Молодой летчик истребительного патруля на «сифайре» неточно рассчитал скорость своего самолета при посадке, проскочил посадочные тросы в кормовой части авианосца и ударился о полетную палубу с такой силой, что одна из стоек шасси переломилась, швырнув закрутившийся волчком трехтонный истребитель за борт. Оптимизма экипажу это явно не прибавило.
Адмиралу доложили о произошедшем инциденте, но он даже не изъявил своего неудовольствия командиру авианосца по поводу гибели летчика и машины: это не имело сейчас никакого значения.
Больше всего его занимал
Он вспомнил, как погиб «Эдинбург» с партией проклятого золота в артиллерийских погребах, который русские эсминцы оставили прямо перед атакой германских кораблей, и решил, что за это они ему заплатят отдельно.
Каждые шесть часов в адмиральском салоне линейного корабля «Дюк оф Йорк» собирался полный состав оперативного штаба флота, формируя цельную картину происходящей на просторах Атлантики драмы. Десятки поисковых групп прочесывали океан, перекликаясь между собой, и их частый гребень неминуемо должен был захватить русскую эскадру. Несколько входивших в состав разных конвоев эскортных авианосцев были оттянуты с возможного пути движения рейдеров. Их маленькие авиагруппы сейчас ничего не значили для кораблей противника, прикрытых набитым истребителями легким авианосцем. А шестнадцатиузловая скорость делала эскортники желанной добычей – еще более легкой, чем «Беннингтон», название которого произносили с ужасом.
Второй после «Глориеса» в 1940 году случай потопления авианосца артогнем надводного корабля вызвал широкий резонанс в обоих адмиралтействах и здорово напугал авианосных адмиралов, уже взявших в привычку свысока смотреть на старую линкорную школу, которую они называли «черными сапогами». Говорят, что что-то нехорошее было у американцев в ходе только что блистательно завершившейся титанической битвы за обладание Филиппинами, но никакой достоверной информации по этому поводу не имелось.
Британское Адмиралтейство в резкой форме потребовало у американцев задействовать находящиеся в Атлантике два больших крейсера типа «Аляска». Те ответили категорическим отказом и согласились выслать в море лишь несколько оперативных групп, состоящих из немногочисленных легких крейсеров и эсминцев, взяв на себя зону патрулирования западнее сорокового меридиана.
Совокупность их официальных сообщений и информация от собственных разведывательных источников британской короны в США не могла составить цельную картину происходящего сейчас на другой стороне планеты, но было ясно, что сложившийся почти вплотную к Японии гигантский нарыв эскалации военно-морских сил прорвался, судя по объему задействованных средств, страшной мясорубкой. Конечно, исход ее был практически предопределен заранее, но он неожиданно оказался весьма тяжел для обеих сторон.
Пауза после последнего сообщения о контакте с русскими затянулась, и каждый час район их возможного местонахождения все более расширялся, обесценивая полученную ранее информацию. Пилоты «файерфлаев» с «Индефатигебла» и «эвенджеров» с обоих авианосцев выматывались, сводя перерывы между полетами к минимуму, но русские пропали и теоретически уже могли быть где угодно – от Гудзонова пролива до Гибралтара. Фактически же они, несомненно, продвигались к северу, осознав, что зашли в своем проявлении храбрости слишком далеко.
Для них оставалось два пути – через
Попытавшись поставить себя на место русского адмирала, Мур так и не сумел прийти к какому-либо решению. Последний контакт, по данным радиопеленгации, находился на одинаковом расстоянии от обоих проливов, но были сомнения даже в его достоверности.
Еще одной отправной точкой стал перехват легким крейсером «Орион» русского вспомогательного крейсера к югу от Азорских островов вечером девятнадцатого ноября. Сухогруз водоизмещением в шесть тысяч тонн шел под голландским флагом и в балласте, а на запрос кода дал совершенно верный ответ, но у командира «Ориона» наличие одиночного судна воюющей державы в опасном районе все равно вызвало смутные подозрения.
В ответ на предупредительный выстрел и требование лечь в дрейф «голландцы» немедленно подчинились. Матросы в экзотической форме с широкими воротниками махали руками от установленных на баке и юте спаренных зенитных пулеметов – большинство голландских торговцев имели легкое вооружение с расчетами из личного состава Голландского королевского флота.
Именно эти матросы в упор расстреляли шлюпки с досмотровой партией, подошедшие к их борту. Сухогруз дал полный ход и пошел на таран, нацеливаясь прямо в центр корпуса «Ориона». Одновременно были сброшены фальшивые щиты на носовой надстройке, освободив скрывающиеся за ними две пятидюймовки, немедленно открывшие беглый огонь по идущему малым ходом всего в четырех кабельтовых крейсеру. На место торгового флага Голландии взлетел сияющий белый флаг с синей полосой по нижней кромке и алыми пятнами русских эмблем, вызвав припадок бешенства у англичан.
Давший полный ход легкий крейсер уклонился от тарана, открыв огонь главным калибром всего на пару минут позже русского. Расчеты «бофорсов» хлестнули по надстройкам пушечными очередями, посыпались стекла. На таком расстоянии промахнуться было невозможно, и корпус сухогруза уже после второго залпа окутался пламенем разрастающихся пожаров.
Сопротивление капера было подавлено быстро и с максимальной жестокостью. Один за другим рвущиеся в его надстройках шестидюймовые фугасные снаряды «Ориона» выбивали из бушующего пламени куски металла, проламывая борт, как бьющий без перерыва громадный молот Тора. А расчеты многоствольных зенитных автоматов не выпускали свою цель из прицелов ни на секунду, выкашивая тех, кто пытался вырваться из этого ада, – нарушивший правила войны на море ставил себя вне закона.
Пылающее судно остановилось, кренясь на правый борт, и англичане прекратили огонь. Снова снизив ход до малого, «Орион» развернулся кормой к ветру, что позволило аварийным партиям протянуть рукава максимально близко к очагам пожаров на верхней палубе. Вельбот и катер были изрешечены осколками нескольких разорвавшихся в надстройках на миделе снарядов, а спущенный разъездной ял с морскими пехотинцами опоздал – пленных не было.
Сухогруз затонул очень быстро, оставив на поверхности большое рваное пятно солярового масла, переливающегося по краям радужными бликами. Из плавающих в солярке грязных обломков много информации извлечь не удалось: несколько разодранных пробковых кругов имели надписи на голландском языке с названием реально существующего торгового судна, а на всплывших металлических бочках из-под масла не было ни одной славянской литеры.