Вариант 'Омега' (Операция 'Викинг')

Леонов Николай Иванович

Хонниман морщил лоб, жалко улыбался, заикнулся было, что ничего не боится, так как обо всем своевременно доложил, но, чувствуя на себе цепкие взгляды охранников, говорил все тише, перешел на слезливый шепот, затем замолчал окончательно.

– Вы знаете любимца гауптштурмфюрера? Маленький человек в черных очках, зовут Вальтер?
– спросил Скорин.

Хонниман утвердительно хрюкнул.

– Мне надо знать, где он живет. Его точный маршрут из дома на работу. Сообщите мне устно, здесь через два дня,

в это же время. Скорин встал.
– Привет, Карл, - громко сказал он, отходя к стойке.

Бармен говорил по телефону, увидев Скорина, закивал и протянул ему трубку.

– Вас спрашивают, господин капитан.

– Меня? Кому это я понадобился?
– Скорин взял трубку.
– Капитан Кригер.

– Курсант получил увольнительную до вечера, через десять минут он зайдет в известный вам магазин, - сообщил Скорину приятный баритон.

– Благодарю, вы очень любезны.
– Скорин угостил бармена сигаретой.
– Запишите за мной. Если будут спрашивать, я зайду около восемнадцати часов.

Он поставил машину у входа в магазин, взглянув еще раз на полученную от Шлоссера фотографию, стал ждать. Курсант оказался низкорослым крепышом. Он пробыл в магазине несколько минут и вынес оттуда аккуратно перевязанный пакет. Видимо, для того чтобы подставить его Скорину, парню поручили забрать загодя приготовленную покупку.

– Ефрейтор!
– высунувшись из машины, позвал Скорин.

– Слушаю, господин капитан!
– Он подошел и встал по стойке "смирно".

– Садитесь в машину.
– Скорин включил мотор, ничего не объясняя опешившему курсанту, захлопнул, за ним дверцу, включил скорость.

Несколько минут они ехали молча, курсант ерзал на заднем сиденье, не решался заговорить, наконец не выдержал и на плохом немецком языке спросил:

– Господин капитан, куда вы меня везете?

– Надо поговорить, лейтенант Лапин, - ответил по-русски Скорин.

Услышав свою настоящую фамилию, звание и чистейшую русскую речь, Лапин потянулся к дверной ручке.

– Спокойно, Лапин, - сказал Скорин, наблюдавший за ним в зеркальце.
– Сначала думайте, только затем действуйте.

– Кто вы такой? И что вам надо?

– Я советский разведчик. Мне нужны данные о школе, в которой вы учитесь.

– А если вы провокатор?
– Посмотрев в зеркальце, Лапин встретился со Скориным взглядом.

– Я знаю вашу настоящую фамилию, офицерское звание, знаю, что до того, как попасть в плен, вы состояли в комсомоле. Спрашивается, зачем же вас провоцировать? Гестапо, не задумываясь, может поставить вас к стенке, Лапин! Так?

– Может, - согласился Лапин.
– Какая-то машина все время едет за нами.

– Моя охрана, Лапин. Гестапо нужны сведения о немецкой разведшколе?

– Нет, но...

– Как же это произошло?
–

с тяжелым вздохом спросил Скорин. Михаил Петрович Лапин, офицер, комсомолец - в немецкой разведшколе? Подумай, Михаил Петрович, сейчас можешь не отвечать. Я отвезу тебя назад. Человеку в твоем положении такой шанс представляется однажды.

– Спрашивайте.

Скорин посмотрел в зеркальце. Провокатор или нет?

Мне нужны данные о школе: где расположена, число курсантов, преподавательский состав.

– Я мало знаю.
– Лапин оглянулся на преследующую их машину. Школа расположена в мызе Кейла-Юа на берегу моря, в двухэтажном каменном доме. Начальник обер-лейтенант Грандт. Подчиняется школа "бюро Целлариуса", что это такое, я не знаю. Курсанты в основном из военнопленных. Занятия проводятся по двенадцать часов в день. Топография, стрельба, методы сбора сведений, навигация, сигнализация, подрывное дело. Учат избегать провалов. Специалист по методам работы НКВД русский, фамилия Покровский. Нас, курсантов, человек сто двадцать, наверно. Люди разные...

– Как часто проводят заброску в советский тыл?
– перебил Скорин. Нельзя, чтобы Лапин давал характеристики, он может назвать имена людей, желающих вернуться на Родину, а каждое слово, произнесенное в машине, конечно же, записывается на магнитофон.

– Раньше забрасывали довольно часто, я должен был уйти в конце мая. Неожиданно заброску отменили. Прошли слухи, что начальство недовольно результатами нашей работы, и срок обучения продлили. В школе есть хорошие ребята, они только и ждут, чтобы вернуться к своим.

Скорин повернулся, показал Лапину кулак.

– Ну-ну, что же вы замолчали?
– спросил Скорин.
– Что за люди? При каких обстоятельствах попали к фашистам?

Лапин не отвечал, смотрел на Скорина недоумевающе.

– Да я имен не знаю, - наконец сообразил он. Скорин одобряюще кивнул.
– Слышал, что есть такие, если надо, то поинтересуюсь.

– Хорошо, Лапин.
– Скорин снова кивнул.
– Есть в школе люди, вернувшиеся после выполнения задания?

– Несколько человек. Они с нами почти не общаются. Живут отдельно, едят в офицерской столовой.

– Имена, приметы.

– Постараюсь узнать.

– Следующую встречу не назначаю, найду вас сам.

Шлоссер прослушал запись разговора Скорина с Лапиным в автомашине и выключил магнитофон.

– Составляйте донесение в Центр. Просите разрешение на агентурный контакт с Лапиным. Он может быть вам полезен.

Скорин взял лист бумаги и начал писать. Шлоссер, прогуливаясь по комнате, что-то насвистывал.

– Хорошо, вечером передадите, - сказал он, прочитав составленное Скориным донесение.
– Вы что, ударили Лапина, когда он хотел назвать фамилии?