Варианты стихотворений
Шрифт:
Он будет — кротким или жестоким;
И, если разумом людским
Мы воли звезд не победим,
И будет Сильвио тираном —
Мы вновь спасительным обманом
Его в пустыню возвратим.
Клотальдо
Но может быть мольбой смягченный…
Базилио
Молчи, ты воли непреклонной
Не победишь…
Клотальдо
О, пожалей…
Базилио
Напрасно все: идем скорей, —
Я дам тебе напиток сонный.
(Базилио и Клотальдо уходят.) [17]
17
В автографе после этой ремарки шла вычеркнутая реплика Шута:
Шут
Вот вечный спор людских сердец —
Кто победит: наука иль природа,
Сознанья, разума, сомнения боец —
Или пророк любви, и чувства, и народа.
Кавалер
после монолога Я в щелку двери посмотрел,
Старой Дамы: Когда в приемной он сидел;
«О, боги!..» И что ж увидел я, о небо!
и т. д. до конца Огромный черствый ломоть хлеба
Он луком заедал…
Другой кавалер
Не луком — чесноком!
Молодая дама
Фи!
Старая дама
Тошно мне!
Камердинер
Всю комнату потом
Я должен был кропить духами. [18]
18
В автографе в этой картине имеется еще один фрагмент: после слов Старой Дамы «Какая дерзость» вместо отточия здесь — реплики двух придворных:
Член верховного совета
Боже мой!
Коль против ереси такой
Мы сразу не найдем мгновенного лекарства
Он может потрясти основы государства!
Его секретарь
Отечество в опасности!.. На цепь
На цепь его скорей!
Шут
(танцуя и звеня погремушками)
после последней Не педант я, не философ,
реплики Кавалера Дела нет мне до морали,
(«Я буду спутник До мучительных вопросов…
ваш, Анета…») К черту мысли и печали,
Пусть расхлебывают внуки
На чужом пиру похмелье;
Мы во всем умоем руки,
И да здравствует веселье!
Поцелуи в полном кубке
Мы рейнвейном запиваем;
Не стыдитесь же, голубки,
Пусть коралловые губки
Пахнут огненным токаем. [19]
Среди обнаженных скал над пропастью
Клотальдо
после первых Летит он к солнцу, чуждый страха,
четырех ст. В палящий диск его влюблен.
С каким презреньем смотрит он
На нас, детей земного праха…
после
третьей реплики
Клотальдо Сильвио
(«О, если друг
мой…») О горе, горе мне, как беден
Как я беспомощен и слаб! [20]
19
В автографе после этого ст.:
К черту тайны и сомненья,
Правда высшая в стакане,
Хоть танцуем на волкане,
Мы не ждем землетрясенья.
После этого ст. в автографе заключительные строки:
Прочь все цепи этикета:
Жизнь — пирог с начинкой жирной,
После хоть — кончина света,
После хоть — потоп всемирный!
Все (дружно аплодируя)
Браво, шут!
20
В автографе перед этой репликой Сильвио:
Клотальдо
Есть люди, равные богам,
Бессмертья жаждою томимы,
Как ураган неукротимый,
Они стремятся к небесам.
Над изумленными толпами,
Вперяя в солнце гордый взгляд,
Ширококрылыми орлами
Они торжественно парят.
Сильвио
У них есть крылья?..
Клотальдо
Нет, молвою,
Что громко славит их дела,
Они поднялись над землею,
Как взмахом мощного крыла.
И силы высшей дуновенье
Их к беспредельному влечет,
И созерцаем мы в смятенье
Тот ужасающий полет.
Клотальдо
Но что с тобой, мой сын? Ты бледен
О чем ты слезы льешь?
Сильвио
Я — раб.
Я должен вечно жить в неволе
Среди томленья и стыда,
И никогда, и никогда
Я не узнаю лучшей доли!..
после Сильвио
реплики
Клотальдо: Зачем ты душу мне смутил,
«Скажи, о чем Слепому жалкому невежде,
твоя печаль…», Теперь мне свет дневной не мил,
вм. ст. 4 и 5 Теперь мне стыдно жить, как прежде.
в реплике О, если б мог, я полетел,
Сильвио: Раскинув крылья величаво,
«Сам не знаю…» Туда в заоблачный предел.
и перед С тех пор, как ты промолвил: «Слава»,
ремаркой: Мне больно, жжет меня недуг
«(Сильвио И мучит жажда.
лежит на
скале…)»
Клотальдо
Милый друг,
Прости — старик я безрассудный!
Испей вина…
(Подает ему кубок с отравой).
Сильвио
(осушив кубок)
Напиток чудный!..
Отец легко мне стало вдруг!
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
Зал в королевском дворце [21]
после реплики Виночерпий (подает Сильвио кубок)
Сильвио: Вина отведай, царь…
«Так вот, где
ключ…» u Сильвио (выпив вино)
перед репликой Божественная влага!
Виночерпия: Мне так легко, я счастлив — вновь.
«О дай мне В груди — надежда и отвага,
21
В автографе этой картины имеются фрагменты, не вошедшие в печатный текст. Так, продолжение реплики Шута в начале сцены (слова «Я Шут…» и т. д.):
С моим горбом, в моей ливрее
Я здесь один здоровый меж калек:
Я при дворе твоем, где все душой лакеи,
Единственный свободный человек.
Также имеется фрагмент после слов Первого Министра («Великий государь…») и перед репликой Верховного Судьи:
Сильвио
Шут, что мне делать с ней?
Шут
На голову надень.
Пусть на чело твое зубцы короны славной
Кидают царственную тень.
Вот так, теперь, мой друг, ты царь самодержавный,
Теперь, хотя б ты был ослом среди ослов,
Народ перед тобой падет во прах смиренно;
И миллионы дураков
Провозгласят тебя властителем вселенной.
Первый министр
Мы все твои рабы — по слову твоему
Пойдем мы радостно на муку,
Пойдем на плаху и в тюрьму
И будем целовать карающую руку.
Нам боль и гнет твоих цепей
Дороже счастья и свободы
И можешь ты, как Бог, по прихоти своей
Казнить и миловать народы!
Сильвио
Не верю я очам: их — много, я — один,
Они сильней меня — к чему им властелин?
Ведь дикий зверь в лесу, и тот от жизни
вольной
Для гнета рабского ярма
Не отречется добровольно:
Тяжеле смерти нам — оковы и тюрьма!
Не правда ль, шут?
Шут
Увы! Они боятся воли,
Как мышь летучая полуденных лучей,
Они привыкли к рабской доле
И не умеют жить без гнета и цепей.
Они безропотно все муки переносят,
Но только б никогда собой не управлять,
Но только бы всю жизнь пред кем-нибудь дрожать,
И спины чешутся у них и плети просят:
Нужна им деспота железная рука,
Они без вечного испуга
Пред силой грубой кулака,
Как звери хищные загрызли бы друг друга.
Им все равно, кто царь, и если б не тебя,
Они б меня торжественно венчали,
И кандалы свои любя,
Они б шута царем избрали.
А после песни Шута («Я видел грозного судью…» и т. д.) вместо отточия идет следующий фрагмент:
Верховный судия
Ты мудростью, монарх, от Бога одарен,
И слово уст твоих — незыблемый закон.
Шут
О, да, не может быть противоречий.
Какую б не изрек ты глупость или ложь!
И, если белое ты черным назовешь,
Должны мы с верою внимать правдивой речи.
Когда бы, царь, ты вздумал утверждать,
Что не четыре дважды два, а пять,
Мы эту истину тотчас бы записали
В неистребимые гранитные скрижали,
Заставили б в трубу герольдов возглашать,
Что дважды два отныне пять.
Завершает сцену (после ремарки «Король и придворные уходят») монолог Шута:
Шут (оставшись один)
Птенец во вкус вошел.
Он сразу опьянел, почуяв произвол,
Все путы он порвет законов и условий.
Теперь уже ничем пожара не залить.
Как тигр, отведав нашей теплой крови,
Он должен до конца свой голод утолить.
Закусит удила — и к бездне, торжествуя,
Помчится дикий конь, и всех нас увлечет,
О камни вдребезги, ликуя,
Он колесницу разобьет!
только знак» Огнем по жилам льется кровь! [22]
после слов Шепот среди придворных
Сильвио: Мы спасены — он наш!
«Да здравствует Мы приручить его сумеем…
веселье…» В пирах, под звон заздравных чаш,
(вм. отточия) Мы юным принцем овладеем.
между репликами Дама
Третьей дамы: Как он красив, как полон сил!
«Боже мой…»
и m. д. и Второй: Кавалер
«Как порох
вспыхнул…» Природы милое дитя! Без разговоров,
22
В автографе перед этим фрагментом и после слов Сильвио «Так вот, где ключ к сердцам людей…» и т. д.:
Казначей
Увидишь скоро сам: за деньги продают
У нас любовь, свободу, честь и труд.
Сильвио
И вам не стыдно?
Казначей
Нет! Кто золотом владеет,
Тот может сладко, мирно жить
И дни в веселье проводить.
Он на полях не жнет, не сеет,
Сбирая в житницы плоды.
Другие за него работают, чтоб вечно
Он наслаждаться мог, не ведая нужды.
Сильвио
Но те, кто отдает свои труды
Губителям, пирующим беспечно,
Зачем же те живут в цепях,
Кто заставляет их работать?
Казначей
Страх
И голод.
Сильвио
Стыдно мне за всех: металл бездушный
Признали над людьми вы грозным божеством,
Свободу продали и золоту послушны
Гордитесь, как рабы, блистательным ярмом.
Жеманства глупого, гримас и томных взоров,
Он прямо к делу приступил.
Дама
Клянусь — от всей души такого властелина
Мы будем обожать…
Вторая
Вот истинный мужчина,
Как порох вспыхнул…
вм. последней Маршал
реплики Сильвио О посмотри на них, великий государь,
(«И это — не Как латы их горят, как очи грозно блещут.
мечта…») Поверь, им за тебя не страшно умереть;
Перед лицом твоим от счастия трепещут
Их львиные сердца, закованные в медь.
Ты можешь на врага их бросить в бой кровавый
Одним движением властительной руки, —
И ринутся на смерть, как зверь тысячеглавый,
Твои железные, гремящие полки!
Сильвио
И это не мечта, не ложь, не сновиденье…
Я — царь, и предо мной все падает во прах.
Бесчисленных сердец послушное биенье
Я чувствую в моих трепещущих руках.
Падите ниц, рабы: я — царь!.. В самозабвенье
Как сладко повторять мне гордые слова,