Варламов
Шрифт:
50 к.).
Перед спектаклем — короткое торжественное заседание: гово¬
рят Варламову в лицо такие высокие слова, произносят такие на¬
пыщенные речи, что смущается даже он, привыкший к хвалебным'
устным отзывам и восторженным рецензиям в печати. Называют
его «гениальным комиком», «не знающим себе равных во всей
Европе», «самой крупной звездой на русском театральном небо¬
своде» и даже почему-то (из-за широкой известности, что
«негласным петербургским городским головой»...
Больше всего полюбилось Варламову это звание — городской
голова! По-ребячьи счастливо улыбаясь, потом переспрашивал:
— Слыхал, милый, как меня возвеличили? Я теперь ог-го-го
какую должность занимаю!
Спектакль, по правде говоря, был сорван частыми и нескончае¬
мыми аплодисментами... Зрительный зал бушевал при каждом
выходе Варламова, разражался рукоплесканиями после каждого
слова Грознова.
По окончании спектакля — подношение подарков. В следую¬
щие дни идут подарки Варламову на дом: золотой портсигар
(хотя не курил он), серебряный самовар (очень кстати, — боль¬
шой был чаевник!), превосходного покроя «посольский» фрак
(это на его-то фигуру!), перстни с драгоценными камнями, сер¬
виз кузнецовского фарфора... Словом, кому что по карману и кому
что придет в голову. И корзины цветов (в январе!) в таком коли¬
честве, что в квартире уже не помещались, пришлось выставить
на лестницу. Лавровых венков с величальными надписями на
шелковых лентах, да так много, что потом Константин Алексан¬
дрович этими лентами, вместо обоев, обклеил все стены своей ак¬
терской уборной в театре. Получилось аляповато донельзя, но
зато ни у кого не было такого!
Многие почитатели таланта Варламова не сумели попасть в
театр 31 января. Поэтому 5 февраля, «по просьбе публики», празд¬
нование юбилея было повторено в Большом зале Консерватории.
На этот раз шел спектакль «Не в свои сани не садись».
Именно в эти дни он сказал репортеру из «Петербургской га¬
зеты», что счастлив как никогда, что «ничем и никем» не хотел
бы быть, кроме как Варламовым. Появились статьи и заметки, по¬
священные юбилею «высокоодаренного» и «несравненного»
К. А. Варламова, во всех русских газетах. А в «Одесском слове»
было напечатано юбилейное обращение присяжного поверенного
к «своему коллеге» К. А. Варламову, сочиненное Власом Доро¬
шевичем.
Именно в эти дни Константин Александрович заявил о своей
мечте — учредить классический «театр Островского», о своей го¬
товности первым вступить в труппу этого театра.
И дальше, чуть ли не весь 1911 год стал юбилейным для Вар¬
ламова. Один из актеров Александрийского театра, П. М. Ильин,
постоянный организатор гастролей Варламова, сколотив «летнюю
труппу», предпринял большую гастрольную поездку по России.
В репертуаре — только Островский. И в каждом городе — так воз¬
вещали афиши — «юбилей заслуженного артиста императорских
театров К. А. Варламова». Всюду чествовали юбиляра, гремели
рукоплескания, подносились подарки... А он прямо-таки млел от
восторга.
Говорил:
— Теперь-то я знаю, что значит быть на седьмом небе!
И впрямь был на седьмом небе.
Человек открытых чувств, открыто принимал выражение при¬
знательности зрителей, впрочем, вполне искренней признатель¬
ности.
«Успех огромный всюду, сборы полные, лавровые венки так и
сыплются к моим ногам, и я теперь поверил, что я — знамени¬
тость!» — пишет он своей Анюте.
«Мне поднесли памятный подарок: очень красивый золотой
жетон с трогательной надписью».
«Когда мой голос раздался еще за кулисами — уже театр дро¬
жал от аплодисментов, а при выходе устроили такую овацию, что
я расплакался. Хозяин театра поднес мне лиру в мой рост — ли¬
лии и розы с лентами... Овациям не было конца. И сейчас у меня
на столе лежат восемь газет с описанием сего торжества и воз¬
ведением меня в культ».
«Сорок спектаклей отмахали, прием восторженный, всюду
прямо за божество иду... И всюду цветы, лавры, подарки».
Только осенью вернулся в Петербург, к открытию нового се¬
зона. Друзья встретили, посмеиваясь:
— Потешил себя наш Костенька. Устроил из своего юбилея
всероссийский праздник!
А В. Н. Давыдов спросил:
— Не рано ли бабки подбивать?
— Это еще ничего! — отвечал Варламов. — Увидишь, что еще
будет на сорокалетием юбилее!
Но не вышло праздновать сорокалетний юбилей.
Последние два года неможется ему.
Дышится тяжело, голова побаливает часто — тупо, нудно и
подолгу. И ноги становятся ватными, ступить боязно, так и ка¬
жется — вот-вот подкосятся колени, не выдержать им веса груз¬
ного тела. Все норовит поменьше двигаться, больше сидеть. Хо¬
рошо, коли Курослепова играть в «Горячем сердце»: можно всю
роль сидя провести. Впрочем, и другие спектакли порой играл