Варвар
Шрифт:
Каламус хотел было ответить, но Гурджес впился взглядом в тренера и прервал его, прежде чем тот успел заговорить: - С его талантом и славы его фамилии толпы людей будут стекаться, чтобы увидеть этого Паво. Мы выступим в амфитеатре в десять раз больше нашего. Он снова взглянул в коридор на удаляющуюся фигуру Паво.
– Он может спасти нас. И боги знают, нам нужен новый чемпион. Либо так, либо мы выйдем из сделок. А теперь расскажи мне, как поживают эти бесполезные ублюдки в госпитале.
Каламус пронзил небо взглядом, словно хотел вспороть чрева облаков.
–
– Взгляните на него. Полюбуйтесь на лезвие. Подумайте о мастерстве, затраченном на создание этого прекрасного оружия. Он улыбнулся на мгновение, прежде чем сделать колющее движение в сторону новобранцев.
– Теперь представьте, что острие пронзает вашу грудную клетку, - сказал он.
– Прорезает вашу плоть. - Он покрутил меч в руке.
– Разрезает ваши органы.
Он вытянул оружие и направил острие на Паво, стоявшего в конце строя. Паво чувствовал, как глаза других новобранцев прожигают в нем дыры. В тени под балконом он мог видеть, как бойцы-ветераны время от времени между тренировками бросали на него гневные взгляды. Паво понял, слухи о его привилегированном воспитании быстро распространились. С тех пор, как он прибыл в лудус, он узнал, что большинство мужчин в школе гладиаторов были плененными варварами, рабами или преступниками. Было немного вольноотпущенников-добровольцев, людей с низким статусом и безвыходными обстоятельствами, готовых принять пятно позора на свою репутацию, став гладиатором в обмен на шанс обрести славу и деньги. Но все мужчины имели гораздо более низкий социальный статус, чем Паво. По долгому опыту работы в Шестом Легионе он знал, что ничто так не вызывает недовольства, как акцент высшего класса. Тем не менее, Паво пробыл в Школе меньше суток, а тренер и большинство рекрутов уже презирали его. Должно быть, здесь так принято, угрюмо подумал он, глубоко вздохнув и притворившись, что ничего не заметил.
– Гладиатору вручается настоящий меч только тогда, когда он сражается на арене, поскольку ни один достойный римлянин не доверит гладиатору настоящий меч в Школе. Вы должны благодарить за это того неблагодарного негодяя Спартака.
Каламус покосился на солнце, отражающееся от меча.
– Многие из вас, наверняка, что-то знают о Спартаке. Кое-кто из вас может даже восхищаться этим ублюдком, - сказал он, глядя на новобранцев поверх своего выпуклого носа.
– Спартак сражался как гладиатор, получал три сытных обеда в день и теплую постель, и вместо того, чтобы искать славы на Арене, он предпочел все испортить. Когда он умер, шесть тысяч его последователей были распяты по дороге в Капую, так что вы можете увидеть, к чему это привело. Учитесь у меня, и, может быть, вам повезет лучше, чем старому Спартаку. Некоторые из вас могут прожить достаточно долго, чтобы почувствовать вкус свободы.
Каламус воткнул меч в песок и указал на дюжину деревянных столбов-палусов справа от себя. Они были вкопаны в два ряда по шесть штук на расстоянии двух шагов друг от друга, по одной стойке на каждого новобранца, и были, примерно, роста высокого римлянина.
– Пока вы не докажете, что достойны братства, вы будете тренироваться на палусах с деревянными мечами. Вы будете заниматься день и ночь. Вы будете практиковать во сне. Вы будете тренироваться, пока ваши руки не опустятся. С этого дня ваша жизнь - не что иное, как этот палус, - Каламус постучал по ближайшему столбу, - и ваш меч. Ты, меня понял, Букко!
– Да господин?
Каламус наморщил лоб, глядя на Букко.
– Дополнительный паек для мужчин, если вы мне скажете, что означает этот деревянный столб на самом деле.
Букко потер лоб. Паво смотрел, как другие рекруты смотрят на него голодными глазами, желая, чтобы он дал правильный ответ, чтобы они могли наполнить свои пустые животы.
– Ну, так давай отвечай, толстяк, - прорычал Каламус.
– У меня нет времени ждать от тебя ответа целый гребаный день.
– Деревянный столб? - Букко отважился глотнуть воздуха.
Каламус выглядел готовым взорваться.
– Дошло? Трахни меня Юпитер, Букко, ты еще тупее, чем кажешься. И поверьте мне, с моей точки зрения, это немалое достижение.
Каламус сделал сердитый шаг к Букко, и на мгновение Паво подумал, что тренер вот-вот ударит того хлыстом. Вместо этого он схватил Букко за мясистые складки на шее и потащил к ближайшему палусу, вымещать свой гнев.
– Это не столб. Это палус! Это твой заклятый враг! Этот палус- торговец, который украл твою девушку, и отец, который пинал тебя до потери сознания, когда каждую ночь приходил домой в бешенстве. Вы научитесь ненавидеть палус каждой косточкой своего тела. Презирайте его. Дайте волю своей ярости, и этот столб вознаградит вас, сделав достойным фехтовальщиком.
Каламус отпустил Букко и толкнул его обратно к линии новобранцев, затем он повернулся, чтобы обратиться к группе мужчин.
– Вам всем будет назначен собственный палус. Каждый из вас нарисует лицо на своем. Не лицо своей девушки – или похотливого мальчика, это я говорю для тебя, Букко, - а того, кого ты по-настоящему ненавидишь. Вы будете вонзать свой меч в это лицо каждый день, пока ваша ярость не вскипит полностью. Понял, Букко!
– Да господин?
Паво смотрел, как тренерр протягивает руку к Букко.
– Давай посмотрим, научился ли ты чему-нибудь за свою жалкую ничтожную жизнь.
Новобранец осторожно подошел к ближайшему к Каламусу палусу, рядом с которым лежал тренировочный меч. Тишину нарушал только стук дерева о дерево, когда гладиаторы-ветераны сражались парами друг с другом на другом конце двора. Букко не показался Паво прирожденным гладиатором. Но у него была масса тела, а некоторые из лучших гладиаторов, которых он видел на арене, имели приличное количество жира. Больше плоти, чтобы защитить их жизненно важные органы. Один или двое были даже тучными.
– Возможно, Букко меня еще удивит, - подумал Паво.