Варвар
Шрифт:
– Да. . господин, - сказал Паво сквозь стиснутые зубы.
Макрон был в дурном настроении. Единственной гостиницей, в которой среди ночи оказались свободные номера, была Пьяная коза»-вонючая выгребная яма на окраине Пестума. Вино было на вкус как ослиная моча, а счет вызывал слезы. Он провел ночь на неудобном соломенном матрасе и был разбужен служанкой трактирщика, выгнавшей его за час до рассвета. В то утро Макрон отправился в Школу с затуманенными глазами и дико голодный, и, к своему шоку, обнаружил, что стал сожалеть о дне, когда его наградили. То, что должно было стать самым гордым моментом в его жизни, быстро превратилось в кошмар. Мало того, что у него было очень мало времени на подготовку перед боем, так еще его подопечный оказался сварливым малым.
Макрон подошел ближе к Паво. Он осмотрел его с ног до головы, как офицер-инструктор осматривает своих людей на параде.
– У тебя лицо в синяках, - сказал он.
– Небольшой совет тебе, Паво. В следующий раз, когда будешь обмениваться ударами с кем-то намного большим, ч ем ты, научись блокировать. Офицер заметил правую руку новобранца и указал на нее.
– Что, во имя Аида, там произошло?
Паво посмотрел вниз. Его пальцы распухли вдвое, а ладонь сильно покраснела. Паво не заметил раны прошлой ночью. Перед сном мысль о спасении репутации человека, который приказал его отцу сражаться на Арене, почти сводила его с ума. Но когда он проснулся, то почувствовал тупую боль в предплечье, а за завтраком едва смог разогнуть пальцы.
– Это сделал крыса Амадокус: - сказал он с рычанием, - когда прошлой ночью загнал меня в угол в столовой. Я больше не могу держать меч из-за этого ублюдка.
Макрон покачал головой: - Неважно. Ты не часто будешь пользоваться мечом.
– Не уверен, что понял, - сказал Паво.
Макрон усмехнулся: - Ты не будешь драться как гладиатор, парень. Капитон уже пробовал это применить против Бритомариса, и ты знаешь результат. Обмен ударами с этим варваром - самоубийство. Ты обязательно проиграешь.
Паво фыркнул:- Вы намекаете, что я уже согласился сразиться с Бритомарисом.
– У тебя нет выбора, - сказал Макрон.
– Ты теперь гладиатор-новобранец, а не римский гражданин.
– Я могу проиграть Бритомарису. Почему бы мне не обречь на дальнейший позор Императора. Я все равно приговорен к смерти в этой проклятой Школе. Мне нечего терять, если я позволю Бритомарису убить меня. У меня отняли прежнюю жизнь.
– Вот тут ты ошибаешься, - сказал офицер, опустившись на колени и сжимая горсть песка. Он встретился взглядом со стажером.
– Тебе есть что терять.
Паво склонил голову на Макрона: - О чем вы говорите?
– У тебя есть сын?
– Аппий, - кивнул Паво.
– Ему год. Его мать умерла во время родов. Мой отец Тит и мать Друзилла воспитывали его. Пока их не убили.
– У меня есть хорошие новости для тебя. Ну, скажем, и хорошие, и плохие, - сказал Макрон, взвешивая мысли.- Аппий жив. Его держат в Императорском Дворце. Если победишь, … Император пообещал освободить его.
Покалывание холодного страха подобралось к затылку Паво. Его мышцы онемели от ярости и шока: - Его сын. Жив. Во власти этой змеюги Палласа и его лакея Мурены.
– Паво ударил ногой по тренировочному столбу и издал взрывной рев гнева. Макрон отступил на шаг.
– Когда наступит конец Палласу и его жестокостям? - Паво горько зарычал.
– Сначала он забирает у меня отца. Потом размахивает передо мной моим единственным сыном, как морковкой перед ослом.
Макрон наблюдал, как Паво борется со своей яростью. Приручить этого парня будет непросто, подумал он про себя. Новобранец яростно ходил взад-вперед по земле, его мускулы дрожали, кулаки были сжаты, им овладел комок неконтролируемой ярости. Затем он остановился, глубоко вздохнул и взглянул на Макрона.
– Хорошо, - сказал он.
– Я буду драться с Бритомарисом. И мне не нужны советы простого оптиона. Я и так хорошо обращаюсь с мечом. Я вполне смогу справиться с этим варваром и сам. Ак что, давай оставим это!
Макрон глубоко вздохнул и скрестил руки на своей бочкообразной груди.
– Ты видел, как Бритомарис сражается?
– Нет. . господин, - нерешительно сказал Паво.
– Ну, так уж получилось, что я видел. И я могу рассказать тебе пару вещей о нашем друге-варваре. Во-первых,: он большой и здоровый. Гораздо мощнее тебя. Второе: он невероятно силен. Как и любой варвар. Они растут в жестоком мире. Этим монстрам не нужна никакая роскошь в жизни. Даже будь ты самим Гераклом со своим мечом, это ничего бы не изменило.. Он бы сбил тебя с ног, просто дыхнув на тебя.
Паво заметно обмяк. Он почувствовал холодный комок страха внизу живота, когда масштаб стоящей перед ним задачи становился все более зловещим. Он был самонадеян относительно своих шансов против Гермеса в бою. Возможно, даже слишком дерзок, подумал стажер. Теперь, когда он вынужден столкнуться с реальностью настоящей битвы насмерть, он обнаружил, что его уверенность быстро улетучивается.
– Не унывай, - сказал Макрон, похлопав Паво по спине.
– Ты будешь сражаться перед самим Императором, во славу Рима, перед тысячами людей. Драки становятся все популярнее. И это только твой первый бой, счастливчик. Ты должен целовать задницу Фортуны.
Паво отмахнулся от Макрона: - У вас извращенное представление об удаче.
– Просто пытаюсь разжечь в тебе огонь, - сказал Макрон, нахмурив брови, глядя на вспыльчивый характер своего ученика.
– Послушай, нет смысла хандрить из-за того, что жалеешь себя. Если ты выйдешь на Арену с таким настроем, у тебя не будет шансов.
Паво пожал плечами, когда солнце закипело и разлилось над горизонтом.
– Я этого не заслужил, - сказал Паво, отворачиваясь от Макрона.
– Все, что случилось со мной. Моей семьей. Сначала мой отец. Затем я. Теперь из моего сына Аппия сделали узника. Сколько еще страданий хочет причинить этот несчастный Паллас? Это несправедливо.
– Чушь! - рявкнул Макрон, так ядовито, что по позвоночнику Паво пробежала дрожащая стрела.
– Это Рим, парень. А в нем нет такой вещи, как справедливость. Даже такой высокородный человек, как ты, должен это знать. Да, я знаю все о вашем семейном несчастье. Я сожалею о том, что случилось с Титом. Он пользовался уважением даже у нас, легионеров, которым трудно было чем угодить во Втором Легионе. Но теперь это все в прошлом, парень. Ты должен сосредоточиться на Бритомарисе.