Варварство

Валиуллин Ринат Рифович

Оральное радио

О, как губителен избыток слов,оральное клокочет радио.На эшафот слепую бестолочь головкорысти затолкало ради… Нолучше говорить или молчать,расскажет в мемуарах одиночествогде тишина повиснет на плечахуставшим снегом на коробках зодчества.С трудом немногословность по причинескромности и трепетного слухачасть речи предаёт кончине,чтоб сила голоса с годами не утухла

Ангел в курилке

Как трудно ангелу в аду, он там не нужен.Не машут крылья, низок потолок,и

воздух красноречьем перегружен,табачный мрак, блестящий уголёк.Ирония. Невысказанность. Боль.Тянуло внутрь задумчиво дыхание,и никотина лёгкий алкогольненастьем затянул сознание.Курилка… Медитация… Сутулясьи принимая позу дыма,в себя щеками очарованную глупостьв театре холода туманного игриво,кому досталась роль, кому окурки,зажаты в пальцах те и эти.Хлопками падал смех,как зацелованные в урнув агонии останки сигареты.

Лирик

Я не пишу, строчит язык,упругой мякотью костлявость обнажая жизни.Его хребет сломал утробный тонзиллити кашель, суть вскрывающий капризно.Не могут руки без работы на столе,хотя горизонталь должна вести к покою.Шишкастый пульт переключая в голове,я не пишу, всего лишь буквы строю.Снимая с логики одежду до абсурда,в чём никогда вам лично не признаться,сухой язык сухие зажимают пальцы,и оттого литература скудна.Плетётся караваном образ жизни,где поведение – горбатый почерк.С экрана душу автора не видно,она без совести средь недостатков прочих.Так жадно о любви, что слёзы гаснут,оружие неповторимых глаз,когда читать становится опасно,когда письмо касается и вас.

Диалог с небожителем

Похорони, чтоб не смердела,любовь, зарой и не скорби.Бесчеловечная всецелопо-человечески кричит.Я знаю этот крик до скрипасухой воды остатка слёз.Как ты могла так слепо влипнуть,не пожалев на это слов?Как ты могла – он не услышал,свернул спектакль, грим густойсмыл, так почувствовала лишнейсебя и мир весь остальной.Советы вновь неблагодарныза чашкой кофе или безподруг, и близких, и вульгарных,что лезут куда бог не влез.Достань закат и полюбуйся,что мёртвое в башке носить.Потеря сна, потеря вкуса,всё это временно, как стих.

Глазунья

Мне постепенно надоело говорить.Словесным измученный похмельем,с молчанием заключил пари.Как много в молчаливом вдохновения,когда так искренни глаза твои.Я наслаждался тем, что не сказал,не выплюнул последним поцелуем,как искренни твои глаза,на истину смотрящие простуюпод лунную дорожку в волосах.Я стал послушен тишине и пустоте,сиюминутно вяжущей устав ночи, набросившей на нас шинель,как звёзды-пуговицы, искренни глазаи губы, развернувшись в карамель.Луна палила голубым теплом,темнее ночь запёкшейся крови.Молчание немедленным посломприобретало недосказанного вид,когда так искренни глаза твои.

Птица

Точно так же, как спелое солнцеприкоснулось щекою к морю,он к тебе прикипел балконцем.– Подожди, я только зашторю.Закрывая взгляд бога на вещии на те, что уже разбросали,обнимались бесстыдно плечи.– Залюби меня вусмерть, vale? [1] Воздух ныл, в нём не было мысли,здесь покою не переспится.Ножки койки полы прогрызли.– Ты меня окрылил – я птица.

1

Vale – (исп.) ладно.

Поэма

(мужчина + женщина) – женщина

* * *

Я вам в уши вдую,чем вы сами боитесь отравиться,правду, откусите её простую,исказите гримасой не личики,но уже и не рыльца.Опоносившись смехом предсмертным,осталось всего ничего,откажитесь хоть раз от десерта,оправдав что-то горькое, но своё.Посмотрев на себя, а не в зеркало,почистив не зубы, а мысли,разве вы не замечаете, как померклии жизнь превратили в убийство,как облысели фантазиина фоне великолепия,замазывая, замазываяморщинки своим бесцветием.

* * *

Не кабель оголённый, скорее кобель,развёрнутый шкурой души лирической,пусть строки тащатся, как любовь в постель.Выключу свет, читайте, ей светлеебез электричества.Недосягаемые словом,не я, рассказывать будете вы,с разумом мобильным, даже спутниковымк любви, как к инфекции, не готовые.Не верите в любви моей силу и способ.Докажу, пёс с вами.Я же мужчина, а не философ.Пусть говорят губы, я буду целовать дёснами.

* * *

Вы хотите сыграть со мной в любовники,не боитесь увлечься,умереть безвременно от инфекции сердечной,стоит ли ускорять пульс ровненький?Вы же комфорта во мне ищете,по зубам ли страстей сухожилие?Не смогу на постели лечь красивой вышивкой,у ноги собакой покладистой, лживой.Прав. Со мной будет весело,в этом уверенность жирная.Белый свет своим завесила.Не богиня, вашей чувственности транжира я.

* * *

Вы пытаетесь мне голову заморочитьизморосью взгляда, голоса,считайте, уже удалось, короче,не тратьте на прелюдию всю мою молодость.Вот рука, вот согласие, ключи от сердцаполучите позже,у вас их коллекция?Нет, меня это не тревожит.Несите руку, вам так идётмоя красота внеземная.Сколько раз за жизнь миф о ней слух женщиныобнимает,чёрт,не надоедая.Но вы не повторяйтесь, а то наскучите,как выхоженный вдоль и поперёк бульвар.Боитесь этого заявления?Утолите мне жажду скуки коварнойне прохладой, так отоплением.Даже в такую жаруот горячей любви никто не откажется:от ветвистых сосен-старухдо прозрачных подростков-саженцев.Что за люди, насколько влюбчивы.Хлеб, зрелище, комплименты, слияние.Кто по маленькому сходил в любовь —по большой соскучился,кто в большую вошёл – уже под влиянием.