Варвары (Варвары - 1)
Шрифт:
Хозяин широким жестом обвел стол. И толпа прихлебателей в разноголосицу подтвердила: точно, никого нет щедрее Стайны. А кто-то уже поднял здравицу: за щедрого хозяина!
А хозяин, не медля, - за славного гостя!
И напомнил: у него в доме до дна пьют. Знают, что хозяин пива не жалеет, а кто подумает, что жалеет, так хозяин и обидеться может.
"Ах ты зараза!– подумал Коршунов.– Да ты никак напоить меня вздумал! Ну ладно, пивная бочка! Давай, попытайся!"
И всерьез взялся за дело.
Пиво шипело, переливаясь из кувшинов в чаши, а из чаш - в желудки.
После
Это уже не пир был - состязание. Оба вошли в азарт. Стайна, похоже, уже и забыл о том, для чего собирался подпоить гостя. Азартен, Парамоша! А может, сам процесс нравится...
Конечно, у толстяка было преимущество минимум в два пуда. Но зато Алексей пивал напитки и покрепче здешнего пивка, да и печень у Коршунова здоровше...
В общем, настал момент, когда Стайна не смог подняться из-за стола. Сделал усилие - и уронил тушу обратно на лавку. Засмеялся, попробовал еще раз - и опять не смог. На широком лице проступило озабоченное удивление. Потом раздался негромкий журчащий звук и потянуло характерным запахом. Впрочем, в пиршественной и без того воняло - будь здоров. И мочой, и блевотиной...
Облегчившись, Стайна грохнул лапой по столу, гаркнул. К нему тут же подскочили, подняли втроем. Хозяин на прощанье махнул Коршунову и сообщил, что рад бы еще посидеть с гостем, да ждут неотложные дела... Стайну вывели вон, Коршунов огляделся и обнаружил, что дееспособных за столом больше нет. Кто - под столом, кто - мордой в стол, кто трубно храпит на лавке.
Правда, имелся в зале дееспособный "обслуживающий персонал" в лице "мажордома", пары "половых" и трех "официанток".
"Мажордом" вежливо что-то проговорил. Коршунов ни хрена не понял, но догадался, что тот интересуется, желает ли герой продолжить веселье? Покушать, выпить или, может, девочку, тиви? Так вот они. Герой может выбрать любую...
Алексей поглядел на "девочек" и выяснил, что взгляд его "потерял резкость" и "тиви" подозрительно похожи одна на другую...
Коршунов мотнул головой: отстань. Опрокинул еще одну чашу (Мать их так! Что у них, нормальных кружек нет? ). Выбрался из-за стола, вышел во двор, отлил у забора, потрепал по голове зверовидного хундса, подумал, что надо бы идти домой, но никак не мог вспомнить, где его дом...
Поэтому он вернулся обратно и поинтересовался у "метрдотеля", нельзя ли в этой гостинице снять комнатушку?
Тот оказался совсем тупой, по-русски ни бум-бум. Пришлось показать знаками: мол, хочу в койку.
Доперло. Понял, пенек старый, обрадовался. Жестами показал: счас исполним. Кликнул двух хануриков, те деликатно взяли Коршунова под локотки, повели куда-то наверх...
Очнулся Алексей от приятного ощущения. Обнаружил, что сидит, привалившись спиной к стене. Что он - без штанов, в одной рубахе и ноги его - в кадушке с теплой водой. И моет их какая-то белобрысая...
Коршунов с трудом удержался от того, чтобы снова выпасть в приятное небытие. Было что-то важное... Что?.. Вспомнил! Пистолет!
С трудом разлепил веки, огляделся... А, вот он! Все барахло тут. Разложено на соседней лавке... Алексей с облегчением вздохнул и провалился в качающуюся бездну.
Глава одиннадцатая
АЛЕКСЕЙ КОРШУНОВ. ГОСТЕПРИИМСТВО МИРНОГО ВОЖДЯ СТАЙНЫ (ПРОДОЛЖЕНИЕ)
Она пришла, когда в узком окне зажглись звезды. Тяжелые косы упали на грудь Алексею. Широкая лавка скрипнула, когда теплое мягкое тело прилегло рядом, и гладкая щека прижалась к шее Коршунова.
– А?.. Кто?..– Хмель еще не выветрился из головы, мир качался, а темнота завивалась спиралью.
– Тш-ш...– Маленькая, пахнущая мятой ладошка прижалась к губам.
– Настя?– прошептал он.
– Йа-а-а...– Она потянула его к себе, прижалась всем телом: лицом, грудями, лоном, коленями... И как-то сразу оказалась под ним, а он - в ней, и лавка уже яростно скрипела и раскачивалась, и протяжные сдавленные стоны подхлестывали: быстрей, быстрей...
И когда он содрогнулся в последний раз и обмяк, влажное тело выскользнуло из-под него, и через пару мгновений у рта оказалась кружка с чем-то прохладным и кисловатым. Коршунов начал пить... И кажется, даже и не допил. Уснул.
Проснулся уже поздним утром. За окном галдели незнакомые голоса, звенел бубенчик. Хрипло заорал петух.
Голова не болела, но тело было вялым и каким-то неприятно легким. Сквозь веки пробивался свет, но глаза открывать не хотелось.
Рядом кто-то спал. Женщина. Что-то несильно давило на горло. Коршунов пошарил рукой: коса.
Настя!
Глаза моментально открылись...
Коса была не черная. Пшеничная...
Коршунов осторожно приподнялся, повернулся.
Рядом, подложив под щеку свернутую рубаху, посапывала незнакомая девка. Толстощекая и веснушчатая. Большущие груди с махонькими сосками лежали одна на другой, как розовые поросята.
В первый миг Коршунов почувствовал не разочарование, а облегчение. Он не помнил, что было ночью. И хорошо, что то, о чем он не помнил, было с этой незнакомой девушкой, а не с ней. Это было бы все равно, что после бутылки "Смирновской" проглотить бокал восхитительного старинного вина, которое достается всего-то раз или два в жизни. Жахнуть залпом - и закусить вялым грибочком.
Как выяснилось, ночевал Коршунов не в самом доме, а во флигеле. На втором этаже. Во дворе пахло навозом. На скамеечке у крыльца восседал Стайна. Нехорошо было Стайне. Похмелюга мучила. Вокруг него хлопотала Анастасия. Окунала в бадейку тряпочку, прикладывала к вискам хозяина, смачивала загорелую лысину. Улыбнулась Коршунову. Официально. Но у Алексея все равно в груди екнуло. Вся она была такая ладная, аккуратная, чистенькая. Даже на ногах не здешние чуни, а изящные плетеные сандалии.
– Здоровья тебе, - произнес Стайна.– Как ночь?
– Хорошо.
– И я - хорошо, - он похлопал Анастасию по бедру.– Есть хочешь? Пить?
– Да.– Коршунов пнул свинью, которая вознамерилась пожевать его штанину.
– Иди в дом, - Стайна вяло махнул рукой.– Там все...– и закрыл глаза.
Коршунов мог бы его вылечить. Одной-единственной таблеткой. Но почему-то не хотелось.
Позавтракав (явно объедками вчерашней обжираловки), Коршунов опять вышел во двор. И узнал, что по его душу уже дважды приходили. Один раз Книва, другой - посыльный от Одохара.