Варвары (Варвары - 1)
Шрифт:
И в этот момент Коршунов понял сразу три важные вещи.
Первое: все присутствующие прекрасно понимают главное военное правило: солдат должен быть сыт. Потому что голодный солдат воюет вяло, а вот грабит, напротив, очень активно.
Второе: обеспечением военных кампаний ведает не Одохар, а Стайна.
И наконец, третье: Стайна этого похода не хочет. А почему не хочет, тоже нетрудно догадаться. Потому что неудачный поход принесет ему убыток, а удачный укрепит популярность военного вождя. Соперника.
Молодой герул, тот, который докапывался насчет происхождения Коршунова, сдвинул брови. Не нравилось ему молчание Стайны.
– Я найду, чем накормить воинов, - решительно заявил Одохар.– Надо копьем добуду.
Молодой герул хлопнул себя по колену и заухмылялся. Понравился ему Одохаров ответ. А послу, напротив, не понравился.
–
– Ты подал мудрую мысль, Голос Комозика, - сказал Одохар.– У меня есть добыча, взятая у квеманов. Я отдам общую долю тебе. А ты отдашь нам зерном, когда мы будем на ваших землях.
– Ты не можешь отдавать общую долю!– возмутился Стайна.– Общая доля принадлежит бургу! Таков закон!
– Закон таков, что бург должен кормить своих воинов!– отрезал Одохар.– Если бург не кормит воинов, воины кормят себя сами.
– Я лучше знаю, что говорит закон!– Стайна побагровел.– Я хранитель Закона!
– Ты хранитель собственного брюха!– заорал Агилмунд.
В перепалку тут же включились все присутствующие, кроме герулов и Коршунова. Часть - на стороне Стайны, часть - на стороне Одохара. Оба вождя вскочили с мест...
А герульский посол, морда зеленая, глаза потупил, но чувствовалось: доволен.
Поорали, поразмахивали руками... И успокоились. Решили сделать перерыв на обед.
Глава тринадцатая
АЛЕКСЕЙ КОРШУНОВ. ЕЩЕ ОДИН ПИР У СТАЙНЫ
Обедали у Стайны. В уже знакомом Алексею помещении с узенькими окнами и бесконечно длинным столом. Коршунов сел между Агилмундом и Ахвизрой. Собственно, сначала его пытались устроить на стороне Стайны, между его прихвостнями, но Коршунов решительно заявил, что желает сидеть рядом с родичем Агилмундом.
За обедом Алексей даром времени не терял: попытался прояснить товарно-денежный расклад в бурге. Ему очень не понравилось то, что гордый рикс Одохар, оказывается, находится в материальной зависимости от мирного вождя. Коршунов вырос в мире, где принцип "кто платит, тот и заказывает музыку" действовал практически всегда. Алексей принялся выпытывать у Агилмунда, кто есть кто, и получил малоутешительную информацию. Оказалось, что в местном оркестре Одохару принадлежит всего лишь партия первой скрипки. А роль дирижера отведена мирному вождю Стайне. Именно он "держал" бурговскую "казну" и пускал ее в оборот. И "верховное судейство в последней инстанции" осуществлял тоже Стайна. Правда, обычай не поощрял воинственные действия мирного вождя. Но именно не поощрял: твердого запрета не было. Поэтому один из сравнительно недавних "больших походов" возглавил "изнывающий от удали" мирный вождь. Поход этот закончился неудачей, еще более укрепив местных жителей в убеждении, что мирный вождь должен заниматься исключительно мирными делами. С коими Стайна справлялся неплохо. Его оборотистость признавали даже дружинники Одохара. Правда, Ахвизра проворчал, что не дело мирного вождя и хранителя Закона (верховного судьи то бишь) торговлей заниматься и богатством кичиться. С другой стороны, свои обязанности Стайна выполнял - придраться не к чему. Земли под пахоту и выпас распределял по справедливости, судил строго по законам отцов. А что ловок был торговаться и оттого богател, так и богатства бурга от Стайновой ловкости умножались. Но это как раз и было причиной недовольства Ахвизры. Дружинник полагал, что для бурга полезней, когда богатства добывают копьем, а не торговлей.
Обосновывал логично: ежели имущество честным трудом нажито, то подобно тучной корове, на пастбище откормившейся, голодного хищника привлекает. А ежели задрал медведь быка и к берлоге сволок, так на быка этого никакой волк не покусится. Охота ему о медвежьи когти бока драть!
Коршунов, рожденный в более цивилизованном обществе, в котором капитал сам по себе был силой, понимал, что в его мире "путь торговца" является более эффективным способом преуспеяния, чем "путь воина". Не факт, что в этом мире дела обстоят по-другому. Так что, возможно, Черепанов был не прав насчет "полководца". Если "торговец" Стайна объективно сильнее "воина" Одохара, то не предпочтительнее ли стать "торговцем"?
Ум Коршунова был отточен таким образом, что должен был постоянно переосмысливать ситуацию при появлении новых фактов. Это был его способ двигаться к цели: не тупым упорством, а гибким познанием. В общем, ничего удивительного для ученого-физика, пусть даже и не блиставшего гениальностью. Именно в силу подобного образа мыслей Алексей и хотел вникнуть в здешние товарно-денежные отношения. Чтобы разобраться.
По мнению Ахвизры и Агилмунда, с накоплением и распределением богатств все было элементарно. Накапливаться оно должно было у врагов, а распределяться между друзьями по принципу "пришел-взял-поделил". Оба не скупились на примеры эффективности такого подхода. Одним из таких примеров, кстати, был совместный налет на квеманское городище. Наличие же у противника того, что "берут", по мнению дружинников, не зависело от объективных и материальных причин, а зависело исключительно от удачливости налетчиков. Не то чтобы объективные факторы совершенно игнорировались, нет. Время года, например, принималось во внимание. Считалось, что в поход лучше идти осенью, когда урожай собран, то есть свои полевые работы закончены, и на чужих землях с провиантом проблем не будет. Использовалась также разведывательная информация. Если где-то богатств поднакопилось, надо бы поделить. Лучше, впрочем, не делить, а все забрать. Подчистую.
Нет, все-таки кое-чем этот расклад напомнил Коршунову Россию. Россию бандитскую, если быть точным. Но он старался не подбирать аналогии, а просто накапливать факты. Аналогии и клише - опасная вещь, поскольку приводят к выводам "очевидным", но неправильным. Например, если пользоваться аналогиями, то Стайна выглядит демократически избранным мэром, а Одохар - главным бандюком, использующим "народные" средства для личного обогащения путем грабежа, от которого бургу, конечно, перепадает кое-что, но зато грозят серьезные неприятности со стороны этих самых соседей. А вот по мнению Ахвизры, неприятности со стороны соседей начнутся как раз тогда, когда Одохар перестанет их грабить. И в этом тоже есть логика. Опять-таки, процент от добычи попадает в "городской фонд", коим почти единовластно распоряжается мирный вождь, лишь изредка советуясь со старейшинами, которые, что характерно, Одохара недолюбливают, поскольку военный вождь "отвлекает" их сыновей от землепашества и втягивает в военные авантюры... И с этой точки зрения Стайна выглядит кем-то вроде вора в законе, контролирующего общак, а Одохар - главой бандитской группировки из "новых". Короче, аналогии - опасная вещь, так что Коршунов решил пока от них воздержаться и, выбирая "лагерь", к которому стоит примкнуть, руководствоваться исключительно здравым смыслом, собственными целями и личными симпатиями. Он допускал, что "путь торговца" может оказаться более простым, более быстрым и менее кровопролитным, чем "путь воина". При этом его изначальный потенциал "торговца" стоит достаточно высоко - благодаря парашюту и прочим вещицам, коих в здешнем мире и быть не может. В то время как его "военный" потенциал основывается главным образом на искусственно раздутой славе "небесного героя", а в честном бою тот же Ахвизра разделает Алексея, как повар - барашка. Но вот беда: не нравился Коршунову Стайна. Ну не нравился, и все тут. А Одохар, напротив, нравился. И парни, которые его поддерживали, тоже были Алексею симпатичны.
Коршунов предполагал, что Одохара поддерживает молодежь, а Стайну старшее поколение. Оказалось: не совсем так.
Бург контролирует определенную территорию, на которой располагается десятка два сел. Некоторые из этих сел поддерживают Одохара, некоторые Стайну. Вернее, оба вождя предпочитают набирать дружинников в разных поселках. Самих дружинников это вполне устраивало, поскольку давало дополнительный повод для драки. Ахвизра тут же принялся рассказывать, как он этой весной отметелил во-он того облома. И показал пальцем на одного из Стайновых парней. Тот заметил и отреагировал соответствующим жестом: мол, имел он таких, как Ахвизра, по трое за раз.
Ахвизра моментально вскочил со скамьи... И плюхнулся обратно: Агилмунд рванул приятеля за рубаху и зашипел злобно, чтоб перед герулами не позорился.
– Ха!– буркнул Ахвизра.– Это перед кем, перед Скулди? Да я с этим Скулди...
– Закрой рот, - посоветовал Агилмунд. И, обращаясь к Алексею, пояснил, что Ахвизра собой любой пир украсить может. Поскольку выпив, агрессивен становится и непременно потеху устроит: или драку затеет, или поломает что-нибудь. Но сейчас не пир, а деловой обед, посему веселиться еще не время. Не из-за Скулди, конечно. Скулди - свой парень. А вот сам посол, который Голос Комозика, - еще тот фрукт.