Варвары
Шрифт:
«Красивая девочка, — подумал Алексей. — Хотя в этом возрасте все девочки — красивые. Если не колются или еще какой дрянью не испорчены. Любопытно, какая у нее фигурка?»
То, что угадывалось под балахонистым платьем, казалось многообещающим. А вид — забавный. Особенно косы баранками. В сочетании с ожерельями из золотых монет. Ба, у нас даже косметика имеется: брови начернены.
Маленькая ладошка оказалась жесткой, а пальчики сильными. Понятное дело, крестьянская девочка: сорняки полоть, козу-корову доить.
Алексей представил, как Рагнасвинта, присев на корточки, доит корову…
— Так, ладно, — сказал Черепанов. — Вы тут общайтесь, а я пошел.
И вышел из избы.
— Эй, погоди! — Алексей рванулся за ним, остановился, глянул на Рагнасвинту. — Присядь, милая! Ситья! Я сейчас вернусь!
Рубаха командира смутно белела в темноте. Геннадий направлялся к реке.
— Стой, погоди! — крикнул Коршунов. — Да погоди ты!
Черепанов остановился.
— Ты зачем девушку бросил? — спросил он. — Да не стремайся ты! — Геннадий негромко засмеялся. — Иди-ка обратно, а я часика два погуляю. — Он глянул на светящийся циферблат часов. — Хватит вам двух часов? Или давай я спальник возьму…
Со стороны избы донесся пронзительный женский вопль.
Космонавты, чуя недоброе, бросились к дому…
В избе шел бой. Отчаянно визжа, вцепились друг другу в волосы Рагнасвинта и Алафрида, беленькая дочка старосты.
— А ну прекр-ратить без-зобразие!!! — грянул с порога командирский рык Черепанова.
Девушки отпрянули друг от друга, как кошки, которых окатили водой.
Обе — растрепанные, раскрасневшиеся и очень похожие. Разве что Алафрида — повыше ростом и потоньше. В коротком бою их внешность еще не успела понести потерь, но глаза гневно сияли, и обе были донельзя очаровательны.
Черепанов солидно откашлялся.
— Так, — произнес он грозно. — Почему бардак на вверенной территории? Кто разрешил безобразничать?
Рагнасвинта посмотрела сначала на него, потом на Коршунова. На мордашке нарисовалось мучительное стремление понять. Алафрида не удержалась, что-то презрительно бросила: мол, не слушайте вы эту дуру, милорды боги. И украдкой покосилась на постель Коршунова.
Но взгляд не был намеком на нечто интимное, поскольку был обращен конкретно на алый лоскут парашютной ткани, приспособленный в качестве простыни.
— Короче так, командир, — быстро сказал Коршунов. — Беленькая твоя, рыженькая моя. Договорились?
— Ты думаешь? — с сомнением произнес Черепанов.
— Ну, Генка, ты даешь! Если две девицы приходят ночью в гости к двум мужикам, то уж не чаю попить, а? Так что давай действуй. А мы пошли.
Коршунов вытащил из мешка свернутый спальник, кивнул Рагнасвинте:
— Комон, бэби!
— Постой, ты куда? — ухватил его за рукав Черепанов.
— На речку, — ухмыльнувшись ответил Алексей. — Люблю ночью в теплой водичке искупаться.
— Опасно, ночь…
— Не смеши! Двум девчонкам — не опасно, а здоровому мужику — опасно. Ладно, специально для тебя топор возьму. — Он поднял секиру, продел рукоять в петлю на поясе, взял за руку Рагнасвинту и покинул помещение.
Блондиночка Алафрида, открыв рот, взирала на беседующих богов. Когда младший бог отдал явное предпочтение Рагнасвинте, дочь Хундилы нахмурила бровки, но когда стало ясно, что младший бог собирается уходить, а старший — нет, ее личико разгладилось.
Результаты «дележа» пришлись ей по душе. Тщеславная девочка.
— Ну что ж, — произнес Черепанов, не без некоторого смущения. — Будем знакомиться. Меня Геннадием зовут…
Взошла луна, озарив мир синеватым романтичным светом. Рагнасвинта покорно шла рядом. От нее вкусно пахло свежей травой и волнующим ароматом чуточку разгоряченной юной девушки. Она крепко держалась за руку Коршунова, но на него не глядела. Когда Алексей свернул к реке, Рагнасвинта неожиданно заартачилась. Потянула в сторону родного дома, затараторила что-то, размахивая руками. Алексей не очень понял, чего она хочет. Похоже, предлагала идти к ним домой, выгнать всех домочадцев и предаться любви в ее родных пенатах. Мол, аттила Фретила будет только счастлив переночевать под елкой, чтобы бог Аласейа с комфортом потешился с дочкой. Чтобы у бога не возникло сомнений насчет характера развлечений, юная девушка сначала показала на Лехины штаны, потом похлопала себя по интимным местам и наконец обрисовала жестом внушительный живот.
Но Коршунов счел налет на избу Фретилы действием бестактным и ненужным. Решительно помотав головой, он не без удовольствия подхватил Рагнасвинту за гибкую талию и увлек с дороги вниз, к речному берегу, где утром они с командиром так славно единоборствовали.
Фретилова дочь попыталась сопротивляться, но ее слабая попытка не увенчалась успехом.
Остывший сверху песочек на глубине ладони еще сохранил тепло. Ночь вообще была теплой. Мягкий ветерок. И приятное отсутствие комариных полчищ, неизменного атрибута всех питерских пикников.
Коршунов показал на воду, сделал пару «плавательных» движений.
Рагнасвинта запротестовала, даже попятилась от воды.
— Дело твое, — не стал настаивать Коршунов. — А я сполоснусь.
Он быстро скинул с себя одежку и нырнул. Вода была теплой и мягкой. Поплескавшись пару минут, Алексей выбрался на бережок. Нехорошо оставлять даму в одиночестве.
Рагнасвинта сидела на песочке, подобрав колени. Выглядела маленькой и беззащитной. Лунный свет играл на золоте бус.
Коршунов подумал, не надеть ли портки? Решил: ни к чему. Все равно снимать. Мучительно мешало незнание здешнего ритуала ухаживания. И языковые проблемы. По правилам хорошего тона, которого свято придерживался Коршунов, девушку сначала следовало уболтать, а уж потом — все остальное.
Алексей вытерся рубахой, развернул спальник, жестом пригласил Рагнасвинту устраиваться. Та не шевельнулась.
Коршунов вздохнул, присел рядом на песок, обнял хрупкие, нет, если честно, не такие уж хрупкие, довольно сильные плечи.
— Ах, какие мы сладкие… — прошептал он, приподняв «баранку» косы и проводя языком по маленькому ушку.
Девушка вздрогнула и напряглась. Чертов «культурный барьер»!
— Девочка, девочка, милая девочка, что же нам делать с тобой? — воркующим голосом проговорил Алексей и погладил ее по спине. Даже под слоем грубой ткани чувствовалось, что спина — теплая.