Варяги
Шрифт:
— О чём нам говорить, конунг? Твои воины сказали мне достаточно. — Торгрим даже попытки не сделал скрыть неприязни. — Видимо, ты считаешь нас, ярлов, за рабов...
— Обижаться на неразумных — самому стать таким же, — ответил Гуннар и улыбнулся ему, как ребёнку. — Впрочем, если пожелаешь, я накажу их...
— Что мне в их наказании, твои люди...
— Да, люди мои, и люди верные. Разве у тебя не такие? Но оставим это. Есть более важный разговор. Я рад, что ты приехал ко мне. Сам собирался проведать тебя, да заботы закружили... Скажи, хватает ли земли твоему роду? Не ссоритесь ли с соседями?
Торгрим удивлённо посмотрел на Гуннара. Разве он приехал к конунгу обсуждать жизнь рода? Но опять всплыла мысль: а зачем приехал?
И он сдержанно ответил:
— Слава богам, мы живём, как жили предки. Род доволен.
— Доволен? Значит, старейшина Эгмунд был неправ, говоря, что количество бондов и домочадцев возросло, а земля скудеет. Роду всё труднее содержать дружину. Она хоть и невелика, но воины сами не добывают себе пропитания. Об этом говорил мне Эгмунд, сидя здесь, где сидишь теперь ты. Но ты утверждаешь другое. Согласись, это несколько странно...
— Мне кажется странным другое: наши роды не соседствуют, у нас нет претензий к твоему роду, у вас не может быть их к нашему. Зачем тебе знать, хватает ли нам земли и не враждуем ли мы с соседями?
— Ты забыл, Торгрим, что я давно уже не ярл. Конунг обязан думать и заботиться о людях всех долин...
— Конунг заботится о воинах во время похода, а сейчас разве мы нуждаемся в твоей заботе? Скажи, ты больше моего прожил, бывало ли раньше, чтобы один род возвышался над другими настолько, что подчинял их себе?
— Ты прав в одном, ярл, — не отвечая на вопрос, негромко сказал Гуннар. — Ты молод и... многого не знаешь. Не сердись. Когда-то и я был таким. И мне казалось, что я один со своей дружиной могу сделать всё, что захочу... Ты когда-нибудь задумывался, как живут люди наших долин?
— Живут, как и жили. Выращивают зерно, пасут скот, ловят рыбу...
Гуннар рассмеялся. У Торгрима на скулах заходили желваки. Конунг резко оборвал смех.
— Если ты пришёл ко мне со злобой в сердце и будешь обижаться по каждому пустяку, мы не поймём друг друга. Запомни, прежде чем судить о человеке, его надо узнать... Да, люди долин живут так, как ты сказал, — растят хлеб и пасут скот. Но они живут далеко не так, как жили их деды и прадеды. Скажи, тебя избрали ярлом потому, что ты самый сильный и знающий в дружине?
Торгрим промолчал. Он и сам не знал, почему дружинники назвали его ярлом почти сразу же после поединка на мечах с лучшим воином дружины — Ламби. Он не одолел Ламби, его меч ни разу не коснулся кольчуги противника. Довольно было и того, что он продержался против Ламби установленное время, выдержал испытание на звание воина. А его назвали ярлом, и первый — Ламби. Тогда Торгрим поверил, что стал равным по силе и умению лучшему дружиннику. Правда, однажды он усомнился в этом, когда увидел, с какой лёгкостью в таком же поединке Ламби выбил меч из рук Ульва. А ведь Торгрим не раз скрещивал свой меч с мечом Ульва и далеко не всегда выходил победителем.
— Молчишь? — спросил Гуннар. — Тогда я сам скажу: тебя избрали ярлом потому, что ты сын старейшины. Обычай рода соблюдён, но сохранился ли в нём прежний смысл? И ещё: всегда ли собирал старейшина весь род для решения важных дел?
— Да, — вскинул голову Торгрим и даже рукой хлопнул по столу.
— Дружину, домочадцев, всех бондов?
— Всех бондов? Зачем это?
— Обычай и закон велят, чтобы всё важное решалось родом сообща, — с улыбкой ответил Гуннар. — Ты не знал этого? Или бонды, по-твоему, не являются членами рода только потому, что живут не в большом доме, а в своих хижинах и ведут отдельное хозяйство? Они такие же члены рода, как и домочадцы, но выходит, что решения род принимает без них. А ты говоришь, люди долин живут так же, как жили наши предки...
— Мне нет дела до бондов, — стоял на своём Торгрим. — Они живут на земле рода и должны приносить в род часть своего имущества. Так ведётся испокон веков...
— Я не оспариваю этого. Но учти и другое: испокон веков род защищает своих сородичей.
— Моя дружина всегда готова встретиться с врагом.
— А если враг окажется сильнее?
— Люди наших долин не обращают один другого в рабство. Недруг может захватить наше имущество, но род останется.
— Люди наших долин... А если на нас нападут могущественные враги из-за моря? Кто тогда будет защищать роды?
— Ты гадаешь о небывалом, — в свою очередь улыбнулся Торгрим. — Почему должно случиться то, чего никогда не бывало?
— По той же причине, по которой люди наших долин перестали жить по-старому. Они уже давно начали бороздить моря ради добычи. Ты думаешь, это не вызовет ответного удара? Вы, как слепые котята, не хотите видеть перемен. Для вас предел мира — датчане. Да, там люди живут по таким же законам, как и мы. А слышал ли ты о франгах? Опять молчишь? Конечно, так легче жить: раз я ничего другого не знаю, кроме своих долин, значит, вокруг ничего и не существует. — На губах Гуннара промелькнула горькая усмешка. Он не смотрел на Торгрима и говорил как будто не ему. — А франги-то существуют, их конунг, они называют его ко-ро-лём, по имени Карл [1] объединил все земли под своей властью и создал го-су-дар-ство. Все люди той земли подчинились ему. Он имел такую дружину, какая нам и не снилась. Потому франгский Карл не боялся врагов, он сам был страшен им.
1
...их конунг... по имени Карл... — Имеется в виду Карл Великий (742—814), франкский король (с 768 г.), император (с 800 г.), из династии Каролингов. Его завоевания (в 773—774 гг. Лангобардского королевства в Италии, в 772—804 гг. области саксов и др.) привели к образованию обширной империи. Франки — группа германских племён, живших в III в. по Нижнему и Среднему Рейну. В конце V — начале VI в. завоевали Галлию, образовав Франкское государство; при Карле Великом включало в себя всю Западную и часть Центральной Европы.
— Ты хочешь стать таким же Карлом у нас? — удивился Торгрим.
— Зачем мне быть Карлом? У меня есть своё имя. Но посуди сам, если люди наших долин объединятся, если родовые дружины станут одной дружиной, если роды перестанут враждовать друг с другом и будут подчиняться одному конунгу — какой враг нас сумеет одолеть?
— А конунгом всех долин станешь ты?
— Станет тот, кого изберёт тинг, — твёрдо ответил Гуннар. — Конунгом государства будет избран достойнейший. Если тинг назовёт тебя или другого ярла, я подчинюсь его решению.
Торгрим задумался. Он ни на мгновенье не усомнился, что Гуннар сам желает стать конунгом объединённых долин. Слова о подчинении любому избраннику тинга — ложь. Если тинг примет решение об объединении родов и земель, то конунгом будет провозглашён Гуннар. Недаром он подчинил себе ближайшие роды, собрал самую большую дружину. Гуннар готовится...
А что даст это объединение родам? Лично ему, Торгриму? Пока что его род независим от конунга. Он пользуется всем, что добывает. При объединении придётся часть имущества отдать конунгу. Платить дань. Дань? Но конунг не покорил его род. Значит, они покорятся добровольно? В придачу конунг получит дружину и самого Торгрима. Неплохо задумано, Гуннар, только ты забыл спросить моих воинов и меня, хотим ли мы пойти на службу к тебе? Впрочем, сегодняшний разговор — это и есть твой вопрос, Гуннар. Ты без труда мог бы покорить мой род силой, но не хочешь восстанавливать против себя людей долин, предпочитаешь полюбовно... Мне такое объединение не подходит ни с одной стороны. Надо узнать твои замыслы, чтобы... чтобы лучше противостоять им. Воля старейшины Эгмунда свята.