Вас сюда не звали!
Шрифт:
– Ну как же, госпожа, это ведь самое первое средство,- искренне удивилась девчонка.
– Чтоб волос гуще был и цвет чтобы хороший. Как у государыни. По правде сказать, совсем такой же мало у кому удается, все больше красноватый выходит, но у вас-то уж точно получится, своего-то цвета почти и нет... ой! Простите меня, я опять...
– Ага, опять, -согласилась я, и добавила ласково - но это ничего. Ты, главное, прямо сейчас убери отсюда эту дрянь, ладненько? И учти, если у меня хоть один волосок порыжеет, я тебя сама, своими руками с ног до головы выкрашу.
Дотта испуганно пискнула, и сгребла с края ванны все банки, кроме одной. Мне даже любопытно стало, действительно ли во всех остальных краска была, или эта заполошная просто решила не рисковать. Впрочем, мне все равно кроме обычного мыла ничего и не надо было, а в оставшейся банке как раз оно и оказалось.
Справедливости ради, совсем уж бесполезной девчонка не была. Пока я смывала дорожную грязь, она успела поставить ширму так, чтобы мне сквозняком от окна не тянуло, накрыть стол к обеду, разобрать мои седельные сумки сложить все нехитрое добро в сундук, отчистить от грязи мой вдовий плащ и даже нагреть у камина полотенца, чтоб приятнее было в них завернуться.
– Бинтовать умеешь?
– спросила я, подсаживаясь к столу и придвигая к себе горшочек с мазью.
– А то как же, - радостно подтвердила эта неугомонная особа, отбирая у меня горшочек и вручая вместо него ложку.
– Вы ешьте, госпожа, а тут я и сама управлюсь. У меня бабка лекарка, уж кое-чему меня научила, не сомневайтесь!
Жаль, что умение за языком следить в это "кое-что" не попало.
– Это что такое?
– спросила я, просто чтобы отвлечь ее от причитаний над моей "бедненькой ручкой".
– Дотта! Да прекрати ты уже завывать, как над покойником, это всего лишь дурацкий ожог. Повторяю вопрос: что это за шкатулка?
– Так подарок же, госпожа!
– удивленно захлопала ресницами девчонка.
– Вы пока мыться изволили, там столько всего натащили, ух! Только остальное тяжелое сильно, мне одной никак не унести. Вы уж потом скажите господом воинам, чтоб они...
– И ты ее не открывала?
– уточнила я, хотя уже и так знала ответ.
– Конечно нет, разве можно!
– обиженно вскинулась эта дуреха.
– Оно же не мое! Да я вообще бы ни в жизнь, ни за что на свете бы не стала...
– Ага, понятно, - холодно оборвала я, и приказала: - Скажи господам воинам, чтоб старший сейчас же шел сюда.
– Но вы же не оде...
– начала было она, но мне терпение уже закончилось.
– Молчать!
– рявкнула я и треснула кулаком по столу так, что посуда подпрыгнула и зазвенела.
Девчонка ойкнула и наконец-то умолкла. Правда смотрела теперь на меня так, будто я не по столешнице, а по лицу ее приложила.
То ли еще будет, когда я с ней закончу.
– Слушай хорошенько, потому что второй раз повторять не буду, - прошипела я, глядя прямо в перепуганные голубые глаза.
– Мне плевать, каким порядкам тебя тут учили. У меня на службе порядок один: если я что-то приказала, то ты это делаешь. Сразу. Молча. Без вопросов, нытья и пререканий. Не можешь так? Ну тогда ступай к этой Мар, или кто там тебя послал, и пусть она тебе другую госпожу ищет. Потому что мне такие слуги не нужны.
– Так, может, пусть прям щас и катится песьей матери?
– спросили от дверей.
– Тут ведь и у Отера родня, и у Рёде, а может еще у кого. Мигом подберем тебе кого потолковее. Только скажи.
– И не жалко тебе, Одди, родню в этот гадюшник тащить?
– невесело усмехнулась я и махнула рукой.
– Заходи, чего встал. Разговор есть.
Он как-то странно глянул на меня, а потом в два шага пересек комнату, сгреб с кровати меховое покрывало и, не глядя, кинул этот пушистый ком в мою сторону:
– Вот. А то ведь и правда как-то неловко.
Тут до меня наконец-то дошло, что я сижу за столом в одном полотенце, да еще и выпростав из-под него левую руку по самое плечо. Хорошо, что у покрывала такой длинный ворс. Можно спрятать пылающие щеки и сделать вид, что мне совсем не хочется провалиться сквозь пол вместе с креслом.
– Пожалуйста, скажите мне, что кто-нибудь сообразил проверить весь тот скарб, что мне тут отсыпали от щедрот?
– спросила я, впрочем, без особой надежды.
– Обижаешь, хозяйка!
– ухмыльнулся Одди.
– Заставили этих, которые принесли, еще в коридоре все пооткрывать да перещупать, а то мало ли.
Ого, а он и правда свое дело знает. Не охранитель, а чистое золото. Повезло мне.
Стоп, а что он тут делает? Когда это они смениться успели? Не могла же я просидеть в ванне настолько долго.
– Так гусь же!
– объяснил Одди, перехватив мой удивленный взгляд.
– Ну, помнишь: лошадь-лошадь-гусь-корова... или это уже после тебя придумали? Оно, конечно, нехорошо, что без спросу, эт да. Ну так ты только скажи и сразу все вернем, как было.
– Ну и ни к чему меня про такое спрашивать, - одобрительно кивнула я.
– Все равно я в охранительном деле ни уха ни рыла. Делайте, как считаете правильным.
Еще не хватало, чтобы он начал военные хитрости объяснять при госпоже Трещетке! Тем более, эту я как раз знала. Ее дядька еще до моего рождения выдумал. Вся соль в том, чтоб не через равные промежутки сменяться, а через разные. Помнится, "лошадь" означает обычную стражу, "гусь" - половинчатую, а "корова" -это как "лошадь" и "козел" вместе взятые. Ну да, там еще "козел", "хряк", "овца" и дурацкая считалочка, чтоб проще было запоминать в каком порядке они чередуются. Свои-то эту ерунду с детства помнят, а вот чужак в два счета запутается. На то и рассчет.
– Эту вот от самого Государя доставили, -продолжал между тем Одди, кивая на шкатулку.
– Да не слуга какой-нибудь, а та крыса золоченая, что нас всех тут чуть к предкам не отправила. На словах еще передавала, что, мол, императору сильно нездоровится и повидаться сегодня никак не выйдет. И чтоб ты зла не держала, потому как он со всем почтением.
Да я, собственно, и не ждала, что дряхлый старик, который еще моего деда молодым видел, вскочит с постели и побежит меня приветствовать.