Ваше Сиятельство 7

Моури Эрли

Демон снова шепнул ей: «Не надо! Это же глупо!». Но ничего уже нельзя было изменить. Элизабет вызвала эрмимобиль, понимая, что Алекс не одобрит задуманное ей. Возможно, это именно он отговаривал ее от поездки к Мышкину. Увы, как бы это ни больно, ей придется огорчить Алекса непослушанием.

Элиз знала, что мужчины носят остробои и пистолеты в кобуре. Так, например капитан Картер. Когда они вместе спускались в тир в подвале его дома, капитан ни раз красовался перед Элиз, как он лихо выхватывает свой «Thunder» из нагрудной кобуры и стреляет сходу в человеческие фигурки, почти не целясь. Баронесса, разумеется, кобурой не обзавелась — не было на это времени и не знала она, где такое можно купить в Москве. Подаренный

Алексом «Гарант-СТ-95» лежал в ее сумочке — для кармана куртки он был тяжеловат. Став напротив зеркала Элизабет решила немного потренироваться: пальцы быстро нащупали замок сумочки, открыли ее, но оружие выхватить быстро не получилось. Возможно, в доме князя быстрота не потребуется, как не потребуется сам остробой — он был скорее для подстраховки и как дополнительный аргумент в общении с Геннадием Дорофеевичем. Но все же баронесса хотела отработать этот навык пока у нее было время до приезда эрмимобиля.

Заняв еще раз позицию напротив зеркала, она призвала на помощь демона. И чудо: все вышло так быстро, что ей бы позавидовал сам капитан Картер! В один миг Элиз подцепила мизинцем замок сумочки, тяжелый «Гарант» едва ли не сам лег в ее руку, пальцы сжали удобную рукоять. И вот в прицеле ее собственное отражение. На все ушло не более 3 секунд. Баронесса рассмеялась и с вдохновением прошептала:

— Спасибо, мой демон! Люблю тебя, потому что ты все равно — Алекс, чтобы Алекс не говорил, будто это не он.

Она вернула остробой на место, прошлась по комнате быстрой походкой и попробовала сделать фокус с остробоем еще раз. Теперь уже на ходу, с резким поворотом назад, будто враг преследует ее. Демон снова не подвел. Вышло еще быстрее, уверенней: мизинец ловко подцепил замок сумочки, «Гарант» вмиг лег в ладонь, большой палец сам нашел предохранитель и щелчком отпустил его. И сразу выстрел, почти не целясь. Дротик угодил точно в левую часть груди ее отражения в зеркале — со звоном оно разлетелось на куски. Элизабет чуть погорячилась. Не надо было стрелять. Тем более в саму себя. Но пусть будет так: разбитое зеркало — не высокая цена за опыт и умение управлять собой и демоном. Вот только, говорят, разбитое зеркало — дурная примета.

Скоро пискнул эйхос, сигнализируя, что прибыл эрмимобиль службы извоза. Элизабет убрала «Гарант» в сумочку, хрустя разбитыми осколками зеркала, направилась к выходу из квартиры. С зеркалом вышло, конечно, нехорошо. А если вспомнить вчерашний день, то еще хуже вышло с Алексом, когда она, сама того не понимая, сделала ему очень больно, при этом даже не смогла сразу остановиться. Ведь прекрасно понимала, что это никакой не Теодор Барнс, а ее Алекс. Очень важно научиться держать себя в руках, чтобы такие случаи больше не повторялись. Только это не просто, ведь когда ей помогает демон, мысли в голове будто замирают, и баронесса не всегда понимает вовремя, что делает.

Ехать до особняка князя Мышкина пришлось через пол-Москвы, даже несколько больше. Баронесса не понимала, зачем такой богатый человек держит дом столь далеко от центра. Ее и прежде утомляли поездки в тот отдаленный район. Да, там было очень живописно: Коломенские пруды, сады и рощи вокруг, там другой воздух и, говорят, приятнейший покой, вечерами почти божественное умиротворение. Вот только Элизабет никогда не чувствовала этого умиротворения, потому что ездила туда всегда с огромным напряжением нервов, а возвращалась чаще всего с синяками и каким-то мерзким удовлетворением — да, бывает даже такое, невозможное, полное противоречий чувство. Это когда понимаешь, что ты — падшая женщина, и все, что происходит с тобой, это даже не наказание, а такая своеобразная награда.

В этот раз Элиз тоже волновалась, хотя знала, что встреча с князем пройдет не так, как обычно, и уйдет Элиз от него вовсе не в синяках и с мерзким удовлетворением истерзанной самки, а с удовлетворением победительницы. По крайней мере, она очень рассчитывала на это. Но все равно волнение никуда не делось, оно лишь нарастало по мере того, как приближались Коломенские пруды. И демон, живущий в сознании баронессы, начал вести себя странно. Он больше не отговаривал ее, но будто смотрел на Элизабет печальными глазами, похожими на глаза Алекса.

Минут через пять после съезда с шоссе, эрмимобиль остановился у высоких кованых ворот с позолоченными вензелями — они были в моде в этом районе, подчеркивая состоятельность владельца. Англичанка расплатилась, оставь извозчику лишний рубль, и вышла из пыхтевшего паром «Енисея». Подождала, пока он отъедет и потом, нажав кнопку говорителя на калитке, произнесла:

— Элизабет. Князь ждет меня.

Свой титул, тем более фамилию Барнс она называть не стала. Да и не было у нее на данный момент фамилии, потому как миссис Барнс умерла вчера, а новая Элиз жила пока без фамилии. До тех пор, пока Алекс не решит кем ей быть и не решит вопрос с соответствующими документами.

Сегодня утром Элиз задавалась вопросом: не слишком ли она зависит от Алекса. Да, она его любит. Любит так, как не любила никогда и никого. Если честно, она никогда никого не любила. Разве что Майкла, но эта любовь была несколько иной. И этим же утром, Элиз ответила на вопрос, который задавала сама себе: зависит она от Алекса не слишком. Потому что он единственный человек, на которого она может положиться целиком. И не человек он вовсе, а тот, в ком нуждаются даже боги — это она видела собственными глазами.

Скоро калитку открыл прежде неизвестный Элиз слуга. Молчаливо он проводил ее через сад к особняку. Там передал какой-то молодой, полненькой девушке, стоявшей у мраморной беседки, недалеко от входа в дом. Девушка придирчиво оглядела гостью и сказала:

— Меня звать Талия Евклидовна. Считайте, что я служанка Гены. Следуйте за мной.

Ее тон и сами ее слова Элизабет показались странными. Что значит, «Считайте, что я служанка»? И разве посмеет обычная служанка называть князя просто по имени, пусть даже его сиятельства нет рядом, чтобы осечь ее? Конечно, она не служанка. У служанок не бывает такой взгляд — пренебрежительный, насмешливый, с издевкой. Такие долго не задерживаются в прислуге. А кто она тогда? Часть игры, которую Мышкин приготовил в этот раз? Размышляя об этом, Элизабет шла за Талией и думала, что если князь затеял такую подлость, то эта девушка тоже может пострадать. Элиз этого не хотелось. Она считала, что за все должен ответить только Мышкин, но не девушка, которая, может, сама не понимала, в какую игру влезла. Англичанка попыталась остановить ее, когда они прошли большую часть длинного коридора:

— Талия, вы можете быть свободны. Я хорошо знаю этот дом и знаю, куда мне идти, — сказала она, замедляя шаг.

— Знаете? — Талия Евклидовна остановилась. — Ну так идите. Гена вас ждет с нетерпением!

Не доходя до известной двери ярдов пятнадцать, англичанка услышала за собой шаги — Талия все-таки не оставила ее и шла за ней. Здесь было что-то не так. Не так даже в том, что Мышкин всегда встречал ее у порога дома сам, несмотря на многочисленную прислугу. Сначала князь всегда был галантен, и если это случалось вечером, то он любезно предлагал ужин с вином, лишь потом они уединялись, и он превращался в зверя. У Элиз возникло опасение, что кроме Мышкина в «творческой комнате» — так Геннадий Дорофеевич называл то, особое помещение — может оказаться еще кто-то. Может быть кто-то из мужчин, ведь он же хотел заставить ее отдаться кому-то из своих приятелей. Если так случится, то выполнить намеченное станет труднее. Но Элизабет была уверенна, что справится все равно — ведь демон на ее стороне.