Ватага. Император: Император. Освободитель. Сюзерен. Мятеж
Шрифт:
– Вон там, в отрогах, должны быть пещеры, – нагнав князя, Аманда показала рукой на желтеющие впереди кряжи, поросшие ивой и редкими пиниями.
– Откуда ты знаешь? – удивился Егор.
Девушка закашлялась:
– Тропинки везде, видите? В разные стороны. А куда тут можно ходить, когда до Манрежи – полдня пути, никак не меньше, уж, во всяком случае, до темноты никак не успеть. Вот путники и искали удобное для ночлега место – и мы поищем.
– Поищем, – улыбнулся молодой человек, невольно любуясь своей юной спутницей, которую не портило
Хорошая девушка Аманда. Красивая, умная, юмор понимает, к тому же и выносливая – вон сколько уже отмотали, а ей хоть бы хны! Идет себе, на усталость не жалуется. Вот только кашляет, да…
– Не нравится мне что-то твой кашель!
– Мне самой не нравится.
Зашедшись в очередном приступе надрывного кашля, девчонка остановилась, тяжело дыша и вытирая невольно выступившие на глаза слезы:
– Отвару бы попить. Знаю одну горную травку, она как раз здесь и растет.
– Так поищи! А я местечко присмотрю для ночлега. Эх, – нам бы еще котелок, – Вожников посмотрел на близкие горы. – И какой-нибудь родник.
– Да, родник или ручей… что-нибудь будет.
Аманда произнесла это так убежденно, словно не раз и не два уже бродила по этим местам, словно все здесь хорошо знала. А, может, и правда – знала? Здесь и жила… врет, что из Калельи. Хотя… а с чего ей врать-то?
– Так я пойду, поищу.
– Смотри не заблудись, – на полном серьезе предупредит князь. – Если что – кричи.
– Не заблужусь.
Девчонка дернула плечом, вроде бы – и с обидой, но в карих блестящих глазах ее явственно читалась радость, и Егор понимал, чему Аманда радуется – любой женщине приятно, когда о ней беспокоятся.
Черт! Вот снова кашель! Ах, ты ж, чудо… Котелок! Хорошо бы раздобыть котелок, иначе в чем готовить отвар из найденных юной знахаркой трав? Интересно, что это за травки? Что помогает от кашля? Шалфей? Чабрец, иван-чай? Так и ромашка же! А чего ее искать-то – вон ее тут сколько, по всем склонам. Словно маленькие солнышки.
Проводив девушку взглядом, молодой человек, не мудрствуя лукаво, просто обследовал первые попавшиеся тропинки, прошелся, обнаружив и основательный, с раскидистой кроною, бук, и небольшую пещеру, и даже сделанный из ветвей навес, под которым чернело кострище. Аманда оказалась права – и в самом деле, этими тропинками пользовались, и довольно часто.
Вокруг кострища лежали плоские, притащенные для удобства камни, на которых можно было сидеть, рядом, в неглубокой яме, валялись обглоданные добела кости, обрывки подпруги, тряпки и прочий мусор, среди которого Егор обнаружил ржавый обломок ножа и – вот счастье-то! – погнутый медный котелок с прохудившимся донцем. Хоть что-то!
Покрутив котелок в руках, молодой человек выправил подходящим камнем края, и принялся вновь шарить в помойке, прикидывая, чем бы заткнуть дырки? Ничего подходящего ни в яме, ни в ближайших кустах отчего-то не наблюдалось: ни полиэтиленовых пакетов, ни пластиковых бутылок-пэтов, ни паяльника
Вожников вдруг улыбнулся и хмыкнул: вот уж точно, как в той поговорке про курву с котелком! Вроде и не нужен, и пользы-то от него никакой нет – дырявый! – а все ж выкинуть жалко.
– Бог в помощь. Да хранят вас Господь и Пресвятая Дева!
Резко обернувшись, молодой человек увидел перед собой одетых в длинные темно-коричневые рясы монахов, числом с полдюжины, старший из паломников – невысокого роста седобородый старец с добродушным лицом – как раз и поздоровался с князем. Остальные монахи – трое уже в возрасте и еще двое довольно юных парней – подростков – молча, с улыбками, покивали.
– И к вам будь благословенен Господь! – отозвался Егор на латыни и на ломаном каталонском спросил: – В Монтсеррат?
– Нет. Уже оттуда, – широко улыбнулся старик. – Поклонились Святой Деве, теперь обратно идем, в Таррагону.
– Ах, вот вы откуда, – молодой человек едва не расхохотался во весь голос – ишь ты, из Таррагоны! Можно сказать – почти земляки.
Один из подростков внезапно закашлялся… точно так же, как вот недавно, Аманда, которой, кстати, уж давно пора бы было явиться. А вот что-то…
– Ого, сколько вас! – послышался за спиной князя звонкий голосок девушки. – Рада вас повстречать, святые отцы.
– И мы тебе рады, дщерь, – светлые, чуть навыкате, глаза старого монаха прямо-таки лучились добротой. – Небось, к Деве идете?
– К ней. Мы рыбаки – попросим у Смуглянки удачи. Благословите, святой отец.
– Брат Гонсало, – старик поспешно представился и обвел рукой своих спутников. – Мы из обители Святого Яго, что в Таррагоне, вот эти трое – брат Жакоб, брат Фома и брат Федериго. И двое вьюношей-послушников – Игнасио и Ансельм.
Все пятеро скромно поклонились, а юные послушники – так почти до земли. Один из них – худющий, с копной спутанных соломенного цвета волос, снова сорвался в кашель.
– Ах, Игнасио, Игнасио, – посмотрев на него, брат Гонсало покачал головой, и, переведя взгляд на Аманду с Егором, добавил: – Вчера попали под дождь…
– Ого, вы тоже! – Аманда закашлялась, содрогаясь всем телом, и князь, обняв девушку, похлопал ее по спине.
– Вам обоим надо больше молиться, – наставительно заметил старый монах. – Тебе, юная дева, и тебе, Игнасио.
– Я… я молюсь, брат Гонсало, – послушник вскинул голову, и соломенные волосы его вспыхнули золотым жаром в лучах заходящего солнца. – Ежечасно молюсь, и вот… кашляю уже куда меньше!
Только он успел так сказать, как снова содрогнулся от приступа, и Аманда, подойдя, участливо погладила его по голове:
– Кроме молитвы еще, может быть, травка поможет. У меня есть.
– Только вот котелок дырявый, – уныло развел руками Егор. – Может, у вас, святые братья, сыщется котелок?
– Конечно же, сыщется! – заверил старик, все с той же ласковой и милой улыбкой поглядывая на девушку.