Ватага. Император: Император. Освободитель. Сюзерен. Мятеж
Шрифт:
– Да уж, добрее, – тяжело вздохнув, Аманда искоса посмотрела на князя. – Я и говорю – то привороты, то порча. Добрее некуда!
– Ну, хоть что-то заработали.
– Да заработали, – ведьма подкинула на ладони серебряшки, рыбьей чешуей сверкнувшие в свете клонившегося к закату солнца. – На пару дней хватит. Где эта корчма-то? Как его… Хуана Мавра.
– Я спросил уже. Идем, Аманда, идем, а то уж и стемнеет скоро.
Корчма, точнее – постоялый двор и харчевня – Хуана Мавра располагалась на южной окраине города, невдалеке от массивных ворот с приземистой надвратной башнею, на взгляд
– Какого ж дьявола вы задали чужим лошадям столько овса? Так никакого фуража не напасешься! Сена, сена надо побольше класть, ух, проваливайте, чтоб вас мои глаза не видели!
Судя по ругани и поведению, сей смуглый человек и был хозяин, Хуан Мавр, встретивший новых постояльцев, надо сказать, не очень-то ласково: что-то буркнул, да махнул рукой – заходите, мол – правда, плату вперед взять не забыл.
– За наши-то деньги мог бы быть и поласковее, – глядя в спину хозяину, негромко промолвил Егор. – Интересно, тут и в самом деле «все включено» или как? Впрочем, что гадать? Пошли-ка! Эй, эй, хозяин, нам бы перекусить что-нибудь!
Трактирщик даже не оглянулся, так и скрылся в дверях длинного, похожего на старый сарай, строения, с крытой соломой кровлей – судя по всему, это и был искомый мотель, ибо ничего другого подобного поблизости что-то не наблюдалось, если не считать пары глинобитных амбаров и птичника.
Внутри тускло горела сальная свечечка, одна-единственная на всю трапезную, перегороженную тремя длинными столами, устланными, за неимением скатертей, все той же соломою. За дальним столом сидела какая-то подозрительная компания из пяти человек в серых, с капюшонами, куртках, в какие обычно одевался весь местный плебс. Все пятеро лениво потягивали что-то из больших деревянных кружек и вполголоса обсуждали какие-то свои дела. Кстати, свечка как раз на их столике и горела, еще больше сгущая тьму во всех углах.
Никакого внимания на вошедших подозрительные людишки не обратили, хотя один из них все ж таки обернулся – лицо у него оказалось нехорошее: какое-то кривое и узкое, как серп, правда, толком-то беглецы его не разглядели – темновато было.
К большому удивлению Вожникова, едва они с Амандой уселись за стоявший сразу напротив входа стол, как из темноты шустро вынырнул молодой служка с двумя кружками в руках и, улыбаясь, слегка склонил голову:
– Вот вам пиво, мои господа. Свежайшее имбирное пиво! Пейте, а я сейчас капусточки принесу.
– Капусточка – это славно, – потерев руки, молодой человек взял кружку и, сделав глубокий глоток, закашлялся, едва не подавившись.
Аманда хлопнула глазами:
– Что такое, сеньор?
С полминуты Егор, словно выброшенная на берег рыба, хватал губами воздух, а потом выругался и в сердцах сплюнул на пол:
– Обычно морды бьют за такое пиво! Мало того что кислое, так еще и разбавленное какой-то мочой.
– Обычное пиво, – опасливо попробовав принесенный напиток, пожала плечами девушка. – Это еще ничего, бывает и хуже.
–
– Пожалуйте, капусточка!
Подбежавший слуга шваркнул на стол глиняное блюдо с каким-то жутко пахнущим месивом, не вызывавшим у князя ни малейшего проблеска аппетита.
– Кушайте на здоровье!
– Э, ты издеваешься, что ли? – не выдержав, Егор грозно нахмурил брови и схватил служку за рукав. – Что, нормальной еды никой нет?
– Почему же нет? – пожал плечами парень. – Есть. Но только за отдельную плату, мои господа.
Вожников хмыкнул и скривился:
– Вот вам и все включено! Ладно, скажи, что там у тебя есть… на пять серебряшек?
– А много чего есть, уважаемые! – сразу же оживился служка. – Можем яичницу с луком сварганить, пожарить рыбу, принести кувшинчик доброго вина…
– Вот с вина и начни, – покивал молодой человек, глядя, как Аманда отсчитывает парню монетки. – Надеюсь, оно не такое мерзкое, как ваше пиво. А потом тащи все – и яичницу, и рыбу… да, свечку не забудь и еще хлеб, есть у вас хлеб-то?
– Есть вчерашние булки.
– Черт с ним, – махнул рукой князь. – Тащи вчерашние, надеюсь, они еще не успели зачерстветь.
А вот вино оказалось на удивление приятым, вкусным, да и дымящаяся яичница из десятка яиц тоже пришлась вполне впору, как и жаренная на вертеле рыба. Вчерашние булки, конечно, особой мягкостью не отличались, но тоже ничего – зубы не сломаешь.
Умяв принесенную трапезу, гости повеселели и в сопровождении все того же слуги отправились в опочивальню… где, кроме них, оказалось еще человек восемь! Едва служка распахнул дверь, как всех обдало смрадом давно не мытых тел и еще каким-то не менее гнусным смердящим запахом – то ли мочи, то ли свежего навоза. А какой храп здесь стоял! И, главное, у каждого – наособицу: те, кто спал у стены, храпели этак нежно, булькающе, словно зарвавшийся саксофон в какой-нибудь джазовой миниатюре, расположившиеся на отдых у закрытого плотными ставнями окна гудели басовито, как рассерженные паровозы, а спящие на полу прямо-таки посвистывали, так что выходила какая-то слаженная симфония, чем-то напомнившая Егору известную мелодию Хачатуряна.
– Нет! – с порога заявил молодой человек. – Этот «Танец с саблями» нам не подходит. Не найдется ли у вас, любезнейший, так сказать, отдельного кабинета? Ты же видишь – я с дамой.
– А у нас приводить нельзя! – обернувшись, неожиданно возразил служка. – Для утех у нас и свои лярвы есть – заказывайте!
– Ого! – Вожников нехорошо прищурился. – Ты, кажется, мою подружку плохим словом назвал? Набить бы тебе морду, да уж ладно – комнату найдешь, прощу.
– Ну, вообще-то так не положено… – замялся корчемщик.
– А в морду? И – за отдельную плату?
Аманда без лишних слов сунула в ладонь слуги оставшиеся монетки.
– Для дорогих гостей чего только не сделаешь! – довольно ухмыльнулся парень. – Идите за мной, господа.
Покинув пропитанную храпом и смрадом опочивальню, молодые люди вслед за свои провожатым вышли во двор, с наслаждением вдыхая свежий ночной воздух. В черном небе ярко сверкала луна, и желтые звезды равнодушно взирали на постояльцев.
Слуга обернулся:
– Вы обождите чуток, я сейчас…