Вайандоте, или Хижина на холме
Шрифт:
Мод с провожатыми отправилась домой. Она немного отстала, чтобы видеть, идет ли Роберт. Время от времени Джоэль останавливался, чтобы прислушаться, что происходит у индейцев. Мод часто оборачивалась назад, боясь, как бы Роберт не потерял их из виду и не заблудился. Она почувствовала себя гораздо бодрее и безопаснее, когда очутилась уже на том берегу, где стояла «хижина». Наконец они дошли до опушки леса. «Хижина» была уже так близко, что, повысив немного голос, можно было бы переговариваться с теми, кто находился за палисадами.
— Я ничего не вижу, мисс Мод, — заметил Джоэль, оглядевшись внимательно вокруг.
Он с Миком прошел вперед, чтобы отыскать тропинку, ведущую к воротам. Роберт воспользовался этим моментом и подошел к Мод. Перекинувшись с ним несколькими словами, она сейчас же догнала своих проводников. Теперь они были у подошвы скалы и отсюда пошли по тропинке, ведущей прямо к воротам. При слабом свете едва можно было заметить несколько фигур, смотревших через палисады. На скале стояла полная тишина.
Едва Мод ступила за ворота, как очутилась в объятиях матери, которая давно уже следила за приближавшейся девушкой. Сейчас же прибежала Белла, а за нею и капитан. Он обнимал и журил свою любимицу.
Никого не удивило, что Мод повела всех в библиотеку. Войдя туда, Мод тщательно заперла двери и испытующе оглядела присутствующих. Убедившись, что здесь только свои, она рассказала обо всем происшедшем и сообщила, что Роберт ждет сигнала, чтобы подойти.
Принесли лампу, и Мод поставила ее на окно в угловой комнате. Это послужило сигналом для Роберта. Он не заставил себя долго ждать и подошел к скале. Капитан бросил ему конец длинной веревки; тот обмотал ее вокруг своей талии и, чтобы дать знать, что его могут начать поднимать, дернул за веревку.
— Что нам делать? — спросил капитан. — Я и Вудс не сможем поднять его на такую высоту.
— Я позову Мика и негров, — предложила Мод, подумав минуту.
— Мик, — спросила она ирландца, — я думаю, что ты нам друг?
— Вы спрашиваете? Я готов сделать для вас все.
— А ты, Плиний, и твой сын, вы знаете нас с детства. Не говорите ничего о том, что сейчас увидите. Теперь тяните эту веревку, но осторожнее, чтобы не оборвать ее.
Мужчины взялись за дело.
— Это капитан поднимает сюда поросенка, чтобы запастись провизией на случай осады, — сказал тихо Мик неграм, которые гримасничали, таща веревку.
В это время в окне показались голова и плечи майора.
— Это мой сын, — тихо сказал капитан. — Докажите теперь, что вы умеете молчать.
Глава XIII
— Теперь поговорим серьезно, — сказал капитан, когда все несколько успокоились и прислуга ушла. — Зачем ты пришел к нам?
— А разве я пришел не в самую нужную минуту, когда нужно защищать «хижину» от нападения индейцев?
— Это мы увидим через несколько часов. Пока все спокойно, и, пожалуй, так продлится до утра, если индейцы не изменят своего намерения. Один из них приходил для переговоров со мной. Он говорил, что все они идут к Гудзону узнать о причинах войны между англичанами и американцами. Он просил у меня муки и говядины для своих. Но, несмотря на эти мирные переговоры, я им не доверяю, и очень может статься, что мы должны будем защищаться. Хорошо, что мы теперь все вместе за палисадами. Оружия у нас достаточно, пороха также. Если нам придется выдержать осаду, то и это не страшно, так как провизии у нас вдоволь.
— Зато мельницы, риги, амбары и даже жилища рабочих останутся в руках индейцев.
— Этому я уже не в силах помешать, ведь они гораздо многочисленнее нас. Я сказал парламентеру, что муку они найдут на мельнице, а свинину — в каждом домике. Они уже унесли к себе лань, с которой я рассчитывал сам содрать шкуру. Скот теперь пасется в лесу, и можно надеяться на его целость, но зато они могут сжечь риги и другие постройки. Можно ожидать, что они попросят у нас рому или сидру, и отказать им будет нельзя.
— Не воспользоваться ли этим, Вилугби? — предложил капеллан. — Пьяные спят очень крепко, и наши люди могли бы подкрасться к ним и взять их оружие!
— Это совсем не по-военному, Вудс, — улыбнулся капитан. — К тому же намерения их еще не выяснились. Но об этом мы поговорим еще. Однако что же заставило тебя прийти сюда, Боб?
— Сэр Вильям Гоу отправил меня к вам с поручением уговорить вас стать на защиту правительства… Из слов Мод я заключил, что вы не знаете двух важных событий.
— До нас мало доходит вестей, — ответил отец.
— Американский конгресс объявил колонии в полной независимости от Англии, и война продолжается с новой силой.
— Неужели дела зашли так далеко?
— Последний раз, когда я видел нашего командира, он говорил мне, что хотя вы и не наш, он все-таки рассчитывает на перемену ваших взглядов и ждет с вашей стороны отклика на призыв друзей.
— Сообщи нам что-нибудь о войне. После того, как прибыл английский флот, мы ничего не слыхали! — прервал капитан.
— Наши солдаты в Нью-Йорке, а американцы отступили к Коннектикуту.
— Вашингтон обнаружил замечательный военный талант в последнюю войну.
— Его талант, конечно, неоспорим, но у него не подготовлены солдаты.
— Как так? Ты же сам хвалил нам их, рассказывал про схватку при Лексингтоне. Или они изменились?
— Нужно сознаться, они делали тогда просто чудеса, да и в другой битве также.
— Ну, так это изменение, если оно произошло, зависит от другой причины. У них нет военной дисциплины, а только ею и могут держаться солдаты во время долгой войны. Я очень хорошо знаю, каковы янки. Может быть, ими плохо командуют, а то королевским войскам не устоять против них. Поверь мне, старому солдату, который гораздо опытнее тебя, Боб! Вся их беда в том, что у них мало офицеров, получивших военное образование.
Майор не мог ничего возразить и, вспомнив, что муж Беллы принадлежит к американской армии, перевел разговор на другие предметы.
Роберту отвели маленькую темную комнату рядом с библиотекой. Было решено, что здесь он будет спать, а обедать в библиотеке, так как все ее окна выходили на двор, откуда его могла заметить только домашняя прислуга, посвященная в секрет.
Так как вечер был темный, то капитан решил после ужина пойти посмотреть укрепления вместе с Робертом, которого едва ли кто мог бы узнать в такой темноте, да к тому же переодетого в чужой костюм.