Вайандоте, или Хижина на холме
Шрифт:
— Очень возможно. А может быть, они отступили! У них теперь два пленника, и они считают победу за собой!
— Не огорчайся так, Вильгельмина! Если они взяли его в плен, то, во всяком случае, не убьют его. Им гораздо выгоднее получить за него хороший выкуп. Но еще ничего не известно наверное, сержант! Очень может быть, что они собрались к мельнице на военный совет; они, равно как и их начальники, ничего не предпринимают без совета; возможно, что они просто хотят запугать нас.
— Все может быть, но, судя по их движениям, я думаю, что они собираются отступить.
— Я сейчас узнаю обо всем! — проговорил капеллан. — Меня они едва ли тронут.
Капеллан поднялся и незаметно вышел из комнаты.
Окончив переговоры с сержантом, капитан пошел к палисадам, чтобы посмотреть, что делается у индейцев. Ему бросилось в глаза что-то белое, удаляющееся от «хижины».
— Кто это там в белом? — спросил он.
— Капеллан Вудс. Я только не знаю, зачем он надел белое платье, — ответил Джеми Аллен.
— Как так Вудс? Зачем ты открыл ему ворота?
— Я не смел ослушаться его. Я думал, что он идет в часовню.
Капитан поспешно достал зрительную трубу и стал с интересом следить за капелланом.
Добравшись до лагеря, тот обошел все палатки, заглядывая в каждую из них, потом спустился со скалы и скрылся с глаз.
Проходили часы, не принося с собою ничего нового. На скалах все было тихо. Ни одна человеческая фигура не показывалась там. День оканчивался.
Парламентеры не возвращались.
Глава XVIII
Отсутствие Джоэля удивило американцев. Мысль, что он, может быть, выдал сына капитана, большинству была сильно не по душе. Когда капитан подошел к своему гарнизону, выстроенному у палисадов, колонисты смотрели на него с явным сочувствием.
— Смирно! — скомандовал Джойс, когда капитан подошел к разношерстным солдатам, различавшимся между собой и цветом, и ростом, и одеждой, и манерами.
— Смирно! На караул!
Капитан снял шляпу и не мог удержаться от улыбки при виде этого зрелища. Голландцы держали ружья правильно, но Мик перевернул свое ружье, положив его к себе на плечо не ложем, а дулом. Ружье Джеми было обращено вверх прикладом. Американцы довольно сносно справлялись с своим делом, но держали ружья как попало. Негры стояли с вытянутыми вперед головами.
— Потом дело пойдет лучше, ваша честь, — сказал Джойс. — Джоэль знает хорошо военную команду и умеет учить. Когда он вернется, дело пойдет вперед.
— Но когда он вернется, сержант? Не скажет ли мне кто-нибудь, когда это случится?
— Я могу вам это сказать! — воскликнул Мик.
— Ты, мой добрый Мик? Но откуда же тебе знать, если мы все этого не знаем?
— Нет, я знаю; он возвращается, я узнаю его шаги.
Действительно, в этот момент у ворот появился Джоэль.
Весть о его возвращении моментально разнеслась по всему дому. Женщины бросились к нему навстречу; всем хотелось слышать, что он будет рассказывать.
— Может быть, Стрид, ты хочешь передать мне одному что-нибудь? — спросил капитан, стараясь не выдать своего волнения. — Или можно рассказать при всех?
— Это как прикажет капитан, хотя я нахожу неудобным скрывать то, что касается всех.
— Смирно! — скомандовал сержант. — Налево кругом марш!
— Не надо, Джойс! — перебил капитан. — Пусть остаются. Ты видел, конечно, индейцев, Стрид?
— Да. Это могавки.
— Зачем они пришли?
— Они мне сказали, что конгресс послал их схватить капитана и его семейство.
Произнося эти слова, Джоэль обвел глазами присутствующих, чтобы видеть, какое впечатление произведут его слова на слушателей. Капитан казался спокойным, и недоверчивая улыбка скользнула по его губам.
— Значит, ты пришел сюда, чтобы сообщить мне об этом?
— Да, хотя это очень неприятное поручение.
— Между ними один или два белых, которые утверждают, что действуют от имени народа.
Здесь Джоэль опять взглянул на американцев и подмигнул мельнику.
— Если они уполномочены, то отчего же не подойдут сюда? Я никогда не сопротивляюсь тем, кто действует именем закона.
— Да ведь теперь два закона: один — короля, другой — народа. Индейцы пришли от имени народа и могут думать, что капитан признает только законы короля.
— Это ты тоже говоришь по их поручению?
— Нисколько; я высказываю свой собственный взгляд. С ними я говорил очень мало.
— А теперь скажи мне о твоем товарище. Ты его, конечно, узнал?
— Я не сразу узнал его, капитан. Я никогда бы его и не узнал в этом костюме. Я шел за ним и недоумевал, кто бы это мог быть? Потом я заметил, что у него ваша походка, вспомнил также, что видел его с вами прошлую ночь, и что он занимает комнату рядом с библиотекой, и, приглядевшись внимательнее к чертам его лица, узнал, что это майор.
— Что же с ним случилось?
— Индейцы его схватили. Они пришли за вами, но не упустили случая схватить и вашего сына, раз тот попал сам в их руки.
— Но как же индейцы узнали, что он мой сын? Или тоже по походке?
Этот вопрос застиг врасплох Джоэля. Он покраснел.
— А! Я был немного рассеян в начале рассказа; я лучше расскажу вам все по порядку.
— Хорошо, чтобы нас никто не перебивал, пойдем ко мне. Ты, Джойс, отпусти людей и сейчас же приходи к нам.
Через две минуты капитан, Джоэль и Джойс были в библиотеке. Джоэль рассказал, что как только они приблизились, навстречу вышли два начальника и очень хорошо приняли их; потом пошли в дом мельника. Здесь майор спросил одного белого, который служил переводчиком, зачем они пришли сюда. Те откровенно ответили, что по поручению конгресса пришли конфисковать «хижину». Майор уверял, что капитан не принимает никакого участия в борьбе ни на той, ни на другой стороне. Тогда, к великому удивлению Джоэля, начальник сказал, что он очень хорошо узнал Роберта Вилугби, а человек, который имеет сына в королевской армии и скрывает его в своем доме, не может не быть сторонником короля.
— Каким образом этот начальник мог знать, что майор был в «хижине»? — прибавил Джоэль. — Это очень странно! Об этом никто не знал даже здесь.
— И майор сознался, кто он?
— Да, он уверял их, что пришел в «хижину» только повидаться с семьей и имел намерение сейчас же отправиться в Нью-Йорк.
— Что же они на это ему сказали?
— Надо признаться, они только рассмеялись ему в ответ. Переговоривши между собой, они заперли его в избе и приставили к ней часового. Потом приступили с допросом ко мне. Спрашивали об укреплениях «хижины», о величине гарнизона, о том, сколько и какого рода оружие у нас имеется, — продолжал Стрид. — Прежде всего я им сказал, что у вас есть офицер, который участвовал в войне с французами; что вы имеете под своей командой пятьдесят человек. Насчет оружия я им ответил, что ружья большей частью двухствольные, и что у вас есть карабин, которым вы в одном сражении убили девять индейцев.