Вайандоте, или Хижина на холме
Шрифт:
— Я уверен, что он сказал об этом, получив прежде с тебя деньги!
— Совершенно верно!
— Ник не рассказывал, сколько скальпов он взял у неприятелей?
— Кажется, три, хотя я не видел у него ни одного.
— Раньше я знал Ника отличным воином. Он дрался против нас в первые годы моей службы, и наше знакомство началось тем, что я спас его от штыка одного моего гренадера. В продолжение нескольких лет он питал ко мне чувство благодарности, но, кажется, после побоев, полученных от меня, он забыл о
— Вот он там, — сказала Мод, наклоняясь в окно, — сидит с Миком на берегу ручья и что-то рассказывает. Кружка стоит между ними.
— Я помню, Мик сначала принял Ника очень недружелюбно, но потом они вскоре сошлись, и теперь совсем друзья. Я думаю, это оттого, что они оба любят ром.
Все подошли к окну и могли видеть, как Мик и Ник потягивали из кружки, и по мере того, как ром истощался, разговор становился оживленнее.
— Все здесь идет по-старому? — спросил Ник.
— О да! Здесь все постарело, и капитан, и госпожа, а жене Джоэля можно дать сто лет, хотя ей всего тридцать, да и сам Джоэль кажется старше своих лет.
Ник пристально посмотрел на ирландца.
— Почему, — спросил он, — один бледнолицый ненавидит другого, почему ирландец не любит американца?
Помолчав, он добавил:
— Кого любит ирландец?
— Я люблю капитана: он справедливый; люблю госпожу: она добрая; люблю мисс Беллу, мисс Мод; не правда ли, она восхитительна?
Индеец ничего не ответил и мрачно молчал. Помолчав несколько минут, Мик спросил:
— Ты был на войне, Ник?
— Да. Ник опять был начальником и взял скальпы.
— Но ведь это ужасно! Если рассказать об этом в Ирландии, то не поверили бы.
— Там не любят войны?
— Нет, не то, у нас тоже бывают войны, но мы бьем по голове, а не сдираем кожу.
— Я скальпирую, вы бьете, что же лучше? Мик, здесь их также много есть…
Эти неосторожные слова сорвались у Ника помимо воли, но Мик настолько опьянел, что не понял их смысла. Кружка была осушена, друзья сердечно распростились и отправились спать каждый в свой угол.
Глава V
Быстро спустилась ночь. Вокруг «хижины» стояла тишина, и среди этой тишины она казалась еще более уединенной, отрезанной от всего света.
Эти мысли пришли в голову Роберту, когда поздним вечером в день своего приезда он стоял у раскрытого окна со своими сестрами.
— Здесь очень пустынно!
— Мы каждую зиму ездим в Нью-Йорк. Отчего мы не встретились там с тобой прошлую зиму?
— Мой полк стоял тогда в западных провинциях. Бывает ли у вас кто-нибудь здесь?
— Конечно, — живо воскликнула Мод, но потом, как бы раскаявшись, что вмешалась в разговор, тихо проговорила: — Я хочу сказать, что изредка. Здесь мы так далеко отовсюду!
— Кто же это?
— Охотники чаще других заходят к нам, — отвечала Белла, — а индейцы, с тех пор как ушел Ник, редко заглядывают. Зато при нем их бывало много; они приходили всегда большими толпами. Что касается путешественников, то это — самые редкие гости. Не так давно к нам заходили два землевладельца; они отыскивали свои земли.
— Странно; впрочем, в этой бесконечной степи действительно трудно отыскать свою землю. Кто же эти землевладельцы?
— Один — старик, кажется, товарищ покойного сэра Вильяма; его зовут Фонда, другой — молодой; он получил наследство, которое и отыскивал. Говорят, у него сто тысяч акров земли. Это — Бекман.
— Что же, нашел он свою землю? Здесь, я вижу, и тысячи акров могут затеряться.
— Да, нашел. Он заходил к нам на возвратном пути и пробыл из-за урагана несколько дней. В ту же зиму мы часто встречались с ним в городе.
— Отчего же, Мод, ты ничего не писала мне об этом?
— Неужели не писала? Ну, Белла не простит мне, что я не нашла местечка в письме для Эверта Бекмана.
— Да, я его нахожу очень милым и умным, — проговорила спокойно Белла, а яркий румянец, вспыхнувший на ее щеках, многое сказал бы еще Роберту, но было темно, и никто не заметил этого. — Я не знаю, нужно ли было писать о нем?
— Понимаю, понимаю, — засмеялся Роберт. — Теперь скажи мне что-нибудь в этом же роде о Мод, и я буду знать все семейные тайны.
— Все? — возразила Мод. — Но майору Вилугби разве нечего рассказать?
— Совсем нечего. Время теперь такое неспокойное, что некогда солдату думать о чем-нибудь постороннем. Между метрополией и колонией завязывается серьезная ссора.
— Но не такая же серьезная, чтобы дело дошло до войны? Эверт Бекман думает, что могут быть только волнения.
— Эверт Бекман! Вся семья его — очень порядочные люди, а каких убеждений держится он?
— Я думаю, что ты будешь считать его мятежником, — ответила, смеясь, Мод, тогда как Белла хранила молчание, предоставляя объяснения своей сестре. — Он не очень ярый противник Англии, но все-таки называет себя американцем.
— Это место пустынно и уединенно, особенно для таких молодых девушек, как вы. Я хочу уговорить отца проводить больше времени в Нью-Йорке.
— Короче говоря, ты думаешь, что нам нужны городские развлечения. Не так ли, майор Вилугби? — смеясь, спросила Мод, насмешливо смотря на брата. — Однако, до свидания! Отец велел отослать тебя к нему в библиотеку, когда ты нам достаточно надоешь.
Роберт направился в библиотеку. Там сидел капитан с Вудсом; они курили трубки и время от времени прихлебывали коньяк, разбавленный водою. Когда молодой человек вошел, отец придвинул ему стул.