Важный разговор [Повести, рассказы]
Шрифт:
— Зна-а-ем эти танцы! — протянул он. — В том году уже танцевал. За ухо из клуба выволокли. Аж сейчас болит!
— Вот так дело! А я и не знал. Как же это тебя?
Все смотрели на Кима, на Платона Сергеевича и улыбались.
— Нет, это не так было, — сказала Марфенька. — Он сел в первый ряд, а там для трактористов оставили. Директор клуба говорит: «Ты, Ким, пересядь на другое место», а он забастовку устроил. Он у нас, Платон Сергеевич, всегда бастует.
Парторг выслушал Марфеньку, сказал, что Ким
— Ты, Ким, не переживай, — успокоил он. — Теперь не выведут. Я лично распоряжусь. Все будет как надо — и кино посмотришь, и выступление послушаешь. Все бригадиры отчитываться будут. Ты, Марфенька, это учти. Слышишь?
Странно, но слова эти Кима не успокоили. Он сердито посмотрел на Марфеньку, встал с места, отошел в сторонку и лег на охапку соломы. Возможно, он устал от зноя и переживаний, а возможно, снова объявил забастовку. Кима ведь с одного раза не раскусишь…
Платон Сергеевич уехал. Ким лежал без всякого движения и, похоже, даже не дышал. Ванята подошел к другу и напарнику по работе, участливо сказал:
— Ты брось! Чего ты из-за пустяков?..
Пыхов Ким открыл глаза, поднялся на локте.
— А она чего? Тоже матриархат! Никогда не считается. Думаешь, не обидно, да?
— Не злись ты!
— Нет, я буду злиться, — твердо сказал Ким. — Разве ж она на празднике выступит? Она все перепутает. В том году на сборе дружины выступала. Вышла на сцену и тпр-фр — и точка. До сих пор смешно. Ужас!
— Зря смеешься, — сказал Ванята. — Сам попробуй, а потом говори!
— Ха! Тут и пробовать нечего. Сказал про все, а потом — клятву. У нас уже есть клятва. Все наши мальчишки знают. Во клятва!
— Врешь, наверно? — недоверчиво поглядывая на Кима, сказал Ванята. — Опять сгущаешь…
— Чего сгущать! — возмутился Ким. — Я правду… Законная клятва! Сказать?
— Говори, если хочешь…
— Нет, я не хочу. Еще смеяться будешь. Я тебя знаю!
— Не хочешь, и не надо. Сказал — не буду смеяться. Чего ж ты? Не веришь?
— Ну ладно, — согласился Ким. — Я тебе верю. Другому ни за что не сказал бы. Я тебя с первого дня понял. Как увидел, так сразу и понял…
Пыхов Ким лег удобнее на стожке, положил лицо в ладони. На лоб и уши упали густые рыжие космы.
— Ты слушай, — сказал он. — Я тебе с самого начала расскажу. Как все было, так и расскажу…
Ванята удивленно поглядывал на Кима. Какая-то новая, незнакомая черточка появилась вдруг в лице этого рыжего обидчивого мальчишки…
— Это у нас вечером все получилось, — тихо сказал Ким. — Я во втором классе учился. Гроза была — ужас! Все в молниях, аж смотреть больно. А дождя нет — только громы и молнии. Мы все в поле ушли, для храбрости — и Сотник, и Гришка наш… Мы там клятву дали, возле Сашиной могилы. На всю
Пыхов Ким перевел дыхание, посмотрел на Ваняту и, не отрывая ладоней от лица, продолжал:
— Придумали клятву и все поклялись: всегда вперед, ничего не бояться и жить геройски, как самые честные и храбрые герои. А тому, кто нарушит, — сто лягушек на обед и банку червей. Пускай едят, раз так… Мы так и поклялись: «Вперед, только вперед!»
Вглядываясь куда-то вдаль, Ким рассказывал о клятве у Сашиного памятника. В поле было тихо, терпко пахло свежей соломой.
Но вот Ким закончил рассказ. Вытер ладонью покрасневшее лицо, с ожиданием посмотрел на Ваняту.
— Теперь ты понял, да?
— Понял, Ким! Ты сам клятву придумал?
Ким смутился. Помедлил минутку и сказал:
— Нет, это наш Гришка придумал. Хорошо, правда?
— Хорошо!
— Ну вот, а ты говоришь!
— Я тебе ничего не говорю. Ты, Ким, зря на Марфеньку дуешься. Ты расскажи ей про клятву…
— Ха — расскажи! Сам рассказывай! Ты с ней, Ванята, тоже заодно. Я это уже давно заметил…
— Чудак ты, Ким…
— Ничего не чудак! Сам говоришь, а сам не знаешь…
Пыхов Ким приподнялся на локте, начал без всякого складу и ладу вспоминать все свои обиды и огорчения. Собралось их немало. Ким, видимо, уже забыл, из за чего начался спор, и сразу перешел к выводам и обобщениям.
— Все вы такие! — сказал он. — Никогда не считаетесь! Возьму и брошу всех. Посмотришь! Назло брошу. В пустыню Сахару уеду. Буду на верблюдах ездить. Как шейх!
Взгляд Пыхова принял мстительное выражение. Он увидел загадочную пустыню, пальму с жесткими седыми листьями и самого себя на верблюде.
Но это продолжалось всего одну минуту. Пыхов Ким слез с верблюда и снова очутился в Козюркине, рядом с Ванятой.
— Я тебе по дружбе, а ты… — огорченно сказал он. — Когда я тебя увидел, я думал — дружить будем… Я тебя теперь совсем раскусил…
Окончательно поссориться Пыхову Киму и Ваняте не удалось. На ток, забрызганная грязью до лобового стекла, прикатила машина. Грузовик развернулся и подъехал к погрузчику. Коротко и требовательно загудел сигнал.
— По места-ам! — крикнула Марфенька. — По ме-ста-ам!
Глава двадцать первая
НА ТРАКТОРЕ
В час дня появилась со своими зелеными термосами тетка Василиса. Она была и за повара и за кучера. Тпрукнула на лошадь, сползла своим тяжелым, рыхлым телом на землю и крикнула ребятам:
— Скоришь, хлопчики, скоришь, а то борщ остыне! Там вже такого борщу наварила, ну просто тоби одын вкус!
Колхозники и ребята повалили к навесу. Тетка Василиса затрещала деревянными ложками, загремела алюминиевыми, погнутыми от долгого и нужного дела мисками.