Вдали от обезумевшей толпы
Шрифт:
– Я был помолвлен с мисс Звердин, - сказал Болдвуд, - но вот приехали вы и...
– Вы не были помолвлены, - возразил Трой.
– Можно сказать, был.
– Не появись я, возможно, она и дала бы вам согласие.
– Черт возьми, наверняка бы дала!
– Значит, еще не дала!
– Не появись вы, она наверняка, да, наверняка уже была бы теперь моей невестой. Не повстречайся вы с ней, вы, вероятно, женились бы на Фанни. Мисс Эвердин вам не ровня, и нечего вам увиваться за ней, я знаю, вы задумали на ней жениться. Итак, я прошу вас
– Как же это так?
– Я вам как следует заплачу. Я положу известную сумму на ее имя и позабочусь о том, чтобы вы с ней не знали нужды. Скажу яснее: Батшеба только играет вами; я уже сказал, что вы слишком бедны для нее. Поэтому не теряйте времени даром, - вам все равно не сделать этой блестящей партии, так сделайте завтра же скромную и честную партию. Берите свой саквояж, немедленно, этой же ночью уходите из Уэзербери и берите с собой пятьдесят фунтов. Фанни тоже получит пятьдесят и приобретет все нужное к свадьбе, скажите только мне, где она живет; а еще пятьсот будет выплачено ей в день свадьбы.
Голос Болдвуда срывался, и чувствовалось, что почва колеблется у него под ногами и он сознает несостоятельность своей тактики и не слишком верит в успех. Это был далеко не прежний Болдвуд, степенный, уверенный в себе. Несколько месяцев назад ему показался бы ребяческой глупостью план, который он развивал сейчас. Влюбленный способен испытывать сильные чувства, недоступные человеку, у которого сердце свободно. Но у человека со свободным сердцем шире кругозор. Сильная привязанность суживает круг интересов, и хотя любовь обогащает человека переживаниями, она ограничивает его поле зрения. Это перешло все пределы у Болдвуда: не зная, что случилось с Фанни Робин и где она, не имея представления о том, какими средствами располагает Трой, он, не задумываясь, делал ему такое предложение.
– Мне больше нравится Фанни, - проговорил Трой, - и если мисс Эвердии, как вы меня уверяете, для меня недоступна, что ж, пожалуй, в моих интересах принять от вас деньги и жениться на Фанн. Но ведь она только служанка...
– Это не важно. Так вы принимаете мое предложение?
– Да.
– О!
– радостно выдохнул Болдвуд.
– Но скажите, Трой, если она вам больше нравится, то зачем вы затеяли эту игру и разбиваете мое счастье?
– Я больше люблю Фанни, - отвечал Трой, - но Батше... мисс Эвердин увлекла меня и на время вытеснила у меня из сердца Фанни. Теперь это прошло.
– Но разве могло ваше увлечение так быстро пройти и почему вы снова приехали сюда?
– На это есть серьезные причины. Так вы даете мне сразу пятьдесят фунтов?
– Ну да. Вот они - пятьдесят соверенов.
– И Болдвуд протянул Трою небольшой сверток. Тот взял его.
– У вас уже все приготовлено заранее, - усмехнулся сержант, - вы, по-видимому, рассчитывали, что я приму деньги.
– Я думал, что вы можете их принять, - отвечал Болдвуд.
– Вы пока что получили от меня только обещание выполнить программу,
– Я уже думал об этом, но я полагаю, вы человек чести, и я могу вам довериться. Разве это не предусмотрительность? Я предвидел, что вам не захочется потерять пятьсот фунтов, которые вас ожидают в будущем. Вдобавок вы нажили бы себе в моем лице злейшего врага, а теперь я стану вашим другом и готов вам всячески помогать.
– Тсс! Слушайте!
– прошептал Трой.
Легкое постукивание каблучков донеслось с вершины холма, на который поднималась дорога.
– Клянусь, это она, - продолжал он.
– Я должен пойти ей навстречу.
– Кто она?
– Батшеба.
– Батшеба, одна на улице в такой поздний час?
– в изумлении воскликнул Болдвуд, вскакивая на ноги.
– Почему же вы должны ее встречать?
– Она ожидала меня сегодня вечером, и теперь мне надо с ней переговорить, а потом мы распростимся навсегда, как я вам обещал.
– Зачем, собственно, вам с нею разговаривать?
– Это не повредит. А если я не приду, она станет бродить в темноте, разыскивая меня. Вы услышите все, что я ей скажу. И это поможет вам в ваших любовных делах, когда меня не будет здесь.
– Вы говорите насмешливым тоном.
– Ничуть. Имейте в виду, если она не будет знать, что со мною, она будет все время думать обо мне. Лучше уж мне сказать ей напрямик, что я решил отказаться от нее.
– Вы обещаете, что будете говорить только об этом? Я услышу все, что вы ей скажете?
– Каждое слово. А теперь сидите смирно, держите мой саквояж и мотайте на ус все, что услышите.
Легкие шаги раздавались все ближе, временами они замирали, словно девушка к чему-то прислушивалась. Трой просвистел два такта, мелодично, на манер флейты.
– Вот у вас уже до чего дошло, - горестно прошептал Болдвуд.
– Вы же обещали молчать, - остановил его Трой.
– И снова обещаю. Трой двинулся вперед.
– Фрэнк, дорогой, это ты?
– раздался голос Батшебы.
– О, боже!
– простонал Болдвуд,
– Да, - отвечал Трой.
– Как ты поздно!
– ласково продолжала она.
– Ты приехал в фургоне? Я ждала тебя и услыхала стук колес, когда он въезжал в селение. Но прошло много времени и я уже не надеялась увидеть тебя, Фрэнк.
– Я не мог не прийти, - отвечал Фрэнк.
– Ты же знала, что я приду.
– Да, я, конечно, ожидала, что ты придешь, - весело откликнулась она. Знаешь, Фрэнк, к счастью, сегодня ночью у меня в доме ни души! Я спровадила всех, и никто на свете не узнает, что ты посетил обитель твоей дамы. Лидди попросила отпустить ее к дедушке, ей хотелось рассказать ему о поездке к сестре, и я позволила ей пробыть у него до завтра, - а к тому времени ты уже уйдешь.
– Великолепно!
– воскликнул Трой.
– Но мне надо захватить саквояж, ведь там мои ночные туфли, щетка и гребень. Беги домой, а я сейчас схожу за ним и через каких-нибудь десять минут буду у тебя в гостиной.