Вдохни океан
Шрифт:
— Раз уж так замечательно совпало, что я твой мужчина и тренировка отменена, нам, пожалуй, лучше отправиться домой. И заняться тем, чем занимаются мужчина и женщина, оставшись наедине.
Опций не так много на самом деле: ударить коленом по самому сокровенному, проигнорировать или свести всё в шутку. Первый вариант на самом деле вовсе не вариант. Только ухудшит ситуацию. После секундного замешательства выбираю последний:
— В такой чудесный день смотреть кирийские сериалы? Нет, это без меня.
Но ему, кажется, вовсе не смешно. Я пытаюсь вырвать руку и ничего не выходит — у мальчишки стальная хватка. Начинаю нервничать и рассматривать первый вариант ответа, когда Кирам отпускает мою ладонь.
— Только недолго, — говорит он, медленно направляясь в сторону океана.
Настроение, и без того шаткое, падает ниже уровня моря и бродить по пляжу с этим хамом мне больше совершенно не улыбается. Но и соглашаться на его ультиматум я не собираюсь. Пляж окончательно утратил для меня всю свою прелесть. Поэтому около получаса мы бродим вдоль линии прибоя, не разговаривая друг с другом и не касаясь. Потом мерный шум волн неизменно успокаивает меня, злость отступает. Я снимаю неудобные балетки и захожу по щиколотку в воду. Безумно хочется скинуть сковывающий наряд, почувствовать брызги и ветер, нырнуть, уплыть далеко-далеко. Мокрые дорожки бороздят щеки, а я, наконец, понимаю, для чего местным женщинам никаб — чтобы никто не видел слез. В конце концов, совладав со слезами и голосом, сообщаю Кираму, что готова ехать домой. Мы бредём к машине, все так же не дотрагиваясь друг до друга, Кир подстраивается под мои шаги. Поездка до дома проходит в гнетущей тишине.
КИРАМ
Я всё ещё продолжаю злиться, когда мы добираемся до дома. На Мари, что уехала без разрешения. На себя, что забыл предупредить её о том, что можно и чего нельзя делать ни в коем случае. На ситуацию в целом, из-за пропущенной тренировки. И на то, что не сдержался на пляже. Она испугалась и явно рассержена, что откатывает наши отношения к исходному состоянию холодного нейтралитета, если не хуже. Чтобы выпустить пар и хоть как-то компенсировать физическую нагрузку, сразу иду в тренажёрный зал. Но больше попусту колочу грушу, чем делаю что-то полезное. Когда, наконец, выдыхаюсь и отправляюсь в душ, Мари нигде не слышно, видимо заперлась у себя.
Вскоре приходит посыльный из ресторана, приносит ещё горячий ужин. Есть в одиночестве не хочется, да и мир в доме стоит восстановить. Иду за Мари, но останавливаюсь в некотором замешательстве: я не знаю, в какой именно спальне она живёт. Она не показала, а я не стал давить. Стучусь наугад в первую дверь — тишина, во вторую — так же без ответа. Неужели так сложно ответить? Рассердившись, толкаю дверь ладонью и она открывается нараспашку. Прислушиваюсь, в комнате явно никого нет. Возвращаюсь к первой двери и снова стучусь. Безрезультатно. Тогда просто открываю и захожу, это же мой дом, имею право. Бесит, что я не могу увидеть, где она. Говорю в пустоту: Привезли ужин. Никакой реакции. Определяю, с какой стороны раздается еле слышное дыхание, и осторожно подхожу. Коленки упираются в кровать — комната совсем небольшая. Неужели спит? Ещё рано. Склоняюсь над девушкой, легонько провожу пальцем по щеке. Мари резко поднимается и мы сталкиваемся лбами с громким треском.
— Что ты здесь делаешь?! — возмущается.
— Я звал тебя ужинать, ты не откликалась, зашёл проверить, всё ли в порядке. — Спокойствие даётся с трудом.
— Извини, я музыку слушала, — кается она.
Не удержавшись, забираю из её ладони крошечную каплю и вставляю себе в ухо. Интересно же, что слушает моя девочка. Эту песню я знаю, она из фильма о секретном агенте, Джавад в своё время был в восторге от него. «Я умру не сегодня», тянет не самый приятный женский голос. И я возвращаю наушник хозяйке. Встаю, сообщаю, что жду её на кухне и удаляюсь. Придётся привыкнуть давать ей личное пространство, ведь так делают на её родине?
9
МАРИ
Встаю и нехотя отправляюсь на переговоры. Надо как-то донести до мальчишки, что между нами ничего не может быть в горизонтальной плоскости. И попробовать выторговать себе максимально возможную для этой страны свободу. Он мягко стелет, да боюсь вот — спать будет жестковато. То и дело проглядывают замашки если не матёрого рабовладельца, то, как минимум, любителя тотального контроля. Или мне уже мерещится? В любом случае, надо расставить точки на «Ё». Мы знакомы всего два дня, но его уже так много в моей жизни, что в глазах рябит.
Когда прихожу на кухню, Кирам уже ест прямо из контейнера. Второй любезно подвигает в мою сторону. Присоединяюсь к трапезе, но начинать беседу не спешу.
— Сделаешь кофе? — Миролюбиво начинает беседу парень. Отодвигаю контейнер с едой: вкусно, но ни аппетита, ни настроения всё равно нет. Запускаю кофе-машину, для себя включаю чайник. Пока соображаю нам напитки, краем глаза слежу за Киром. Он сосредоточен и угрюм, то есть находится в обычном своём состоянии, насколько я успела его узнать за столь короткий промежуток времени. Когда ставлю перед ним чашку с кофе, Кир, не поворачивая ко мне головы, говорит:
— Прости. За то, что было на пляже.
Мне не хочется обсуждать эту тему, что было, то было. Но необходимо расставить приоритеты.
— Кир, объясни, чего ты добиваешься. Ты обещал отпустить меня, тогда к чему все эти намёки? Я честно показала тебе ситуацию со своей стороны. Я люблю другого мужчину и не собираюсь ему изменять. Если все твои слова про то, что я смогу уехать — ложь, то можешь просто изнасиловать меня. По доброй воле я в твою постель не лягу. Если в твоей стране насилие по отношение к женщине — это норма, то в моей не так. Я понимаю, что ты молоденький мальчик, у тебя гормоны и всё такое. Ну, потерпи немного! Женишься и оторвёшься по полной. Это всяко лучше, чем спать с женщиной, которая тебя ненавидит. — Заканчиваю с жаром.
Он сжал губы в тонкую линию, а руки в кулаки.
— Нет… Нет, насилие — это не норма у нас. Женщин наоборот защищают и берегут чрезмерно. — Он помотал головой. — И все эти правила, которые раздражают тебя, направлены именно на твою защиту и безопасность. Может ты и права и это всего лишь гормоны. Я постараюсь сдерживаться. Мне не нужен враг в собственном доме, скорее наоборот, хочу, чтобы мы стали друзьями. Я принимаю твоё право на личное пространство. Но взамен прошу соблюдать наши традиции, это сильно поможет в достижении нашей общей цели.
— Хорошо. Это уже больше похоже на честный диалог, — улыбаюсь в ответ. — Тогда расскажи мне побольше об этих самых традициях.
Кир объясняет, куда и как я могу или не могу ходить, в каком виде и какой компании. С кем и как я могу разговаривать, а где должна молчать как рыба. Из всего вышесказанного следует лишь один вывод — ближайший год мне лучше провести в затворничестве. Правда, оказывается, что женщина всё же может показывать лицо и говорить с посторонними мужчинами, при условии, что это официально дозволено хозяином дома и действует только по отношению к кругу ближайших друзей. Под присмотром мужа и господина, разумеется.