Вдова Клико
Шрифт:
— А зачем вообще воевать с общественным мнением? Пусть я говорю то, что вы не хотите слышать, но ваша маленькая дочка — Ментина, я не ошибаюсь? — Николь кивнула. — Ментина не просила свою мать навлекать позор на ее детскую головку. Ходят слухи, что ваш торговый агент сейчас в России — опасное место в теперешние времена. Частично ваши предприятия и весь этот риск финансирует Филипп Клико — а зачем? Чтобы вы предавались этому вашему увлечению, действуя как мужчина?
— Репутации моей дочери угрожают лишь такие люди, как вы! Я веду дело, в котором так или иначе участвует почти каждая семья
— Правила существуют не без причины. Мужчины ведут дела, женщины ведут дом — разве что если у них нет иного выбора, как, например, у вашей подруги Наташи.
— И революция ничего не изменила?
— Для женщин — ничего.
— Если вы так считаете, зачем тогда приехали? — Николь вышла из себя. — Набрать еще сведений для досужих сплетен?
— Ну-ну, дорогая моя! — улыбнулась мадам Оливье. — Да, всем известно, что я на самом деле люблю знать о делах всех и каждого. Но разговор с вами в булочной изменил мое мнение о вас и, должна признать, заинтриговал. Мы сюда приехали узнать побольше о вас, но есть и другая причина: кто во всем этом городе может научить нас тому, что всегда было делом только мужчин? Никто еще никогда не предлагал мне поучаствовать в чем-то настолько увлекательном, — мадам Оливье кивнула на подготовленный к дегустации зал.
То есть к ней относятся как к диковинке, на которую стоит поглазеть? Николь начала сожалеть, что позвала этих дам.
— Простите, я опоздала! — объявила Наташа прямо с порога. — Впервые за тридцать лет закрыла пекарню. Так трудно и непривычно оставлять ее без присмотра.
Ксавье принес бутылки.
— Милости просим в ковен [45] , — буркнул он.
Наташа и остальные две гостьи сели за дегустационные столы.
— Так, что-то у вас у всех вид, будто привидение увидели! — Наташа достала из сумочки несколько свертков и выложила на стол. — Узнаете? — спросила она у мадам Оливье, извлекая ключ, завернутый в бархат, и иконку святого Ремигия.
45
Традиционное обозначение сообщества ведьм и других лиц, предавшихся служению дьяволу и регулярно собирающихся для отправления обрядов.
Мадам Оливье не ответила.
— Вы дали мне это, когда погиб Даниэль. Никто не был так добр ко мне, как вы.
— Ключ от пекарни, — тихо произнесла мадам Оливье.
— И святой Ремигий. Вы мне дали ключ от моей новой пекарни, и арендная плата с тех самых пор куда ниже рыночной, благодаря вам. Вы мне сказали, что фигурка святого Ремигия означает: я для города своя. Это когда все вокруг думали, что я должна вернуться в Россию. Вы мне сказали, что ваш муж — человек жестокий и лучше бы умер он, а вам досталась та свобода, что получила я.
Мадам Оливье побледнела. Наташа схватила ее за руку и вздернула рукав вверх. Синяк в форме пятерни был достаточно красноречив. Мадам Оливье в приступе стыда одернула рукав.
— До сих пор, хотя столько лет прошло? — спросила Наташа. — Дайте Николь делать свое дело. Я чужачка, и хотя смотрю на мир не так, как вы, но даже я вижу, что это вино у нее в крови. Только им она и жива. Ваше влияние в городе может дать ей свободу, мой добрый друг. А для вас, мадемуазель Вар, у меня тоже кое-что есть.
Наташа пододвинула к ней полотняный мешочек:
— Взгляните.
Мадемуазель Вар высыпала содержимое на стол.
— Косточки?
— «Лимонные косточки. Почти каждый день после революции вы приходили ко мне в пекарню и снова и снова просили рассказать, как я приехала сюда из России, что видела по дороге, как у меня там, дома. Вы мне говорили о том, как бы вам хотелось увидеть блеск Средиземного моря, навестить родственников на юге, но вы не можете этого, потому что отец не берет вас с собой, а в одиночку женщина путешествовать не может. Что вас останавливает?
— Для женщины невозможно путешествовать одной, это же ясно, — ответила мадемуазель Вар, удивляясь, что приходится говорить такие очевидные вещи.
— Но не для Николь. Ей хватает смелости плевать на правила, а мы ее за это наказываем. Загляните к себе в сердце и спросите почему. Потому что она делает то, чего вы хотели бы, да не можете. Я не сужу. Мы все сами создаем себе клетку, но не надо создавать клетки для других.
— Мы сказали то, что сочли правильным, — подытожила мадам Оливье. — Я и без того слишком далеко зашла — как всегда. Давайте лучше приступим к дегустации: если у меня будет рот занят, я лишнего не ляпну, — как бы извиняясь, добавила она.
— Вы не открыли мне ничего такого, чего я не знала бы сама, мадам Оливье, и я ценю вашу честность. — Николь налила несколько бокалов. — Бывает, что правду трудно говорить и трудно слушать. Давайте на этом и остановимся.
Наташа аккуратно уложила иконку и ключ обратно в сумочку.
— Начнем с белого, — предложила Николь. — Мадам Оливье, вы, конечно, все это знаете, я говорю для Наташи и Жоэль: глубоко вдохните аромат, потом наберите в рот большой глоток, так, чтобы прихватить воздуху, и сплюньте. Не слишком обо всем этом задумывайтесь, попытайтесь просто определить вкус. Первое слово, которое придет вам на ум.
— Какое угодно? — уточнила Жоэль. — Я думала, есть какие-то определенные слова, которые надо произносить.
— Правил нет, и все ощущают вкусы по-разному, что тоже является элементом этого развлечения, — ответила Николь. — Представьте себе, что вы описываете вкус ребенку. Расскажите какую-нибудь историю.
Жоэль сделала глоток и сплюнула.
— Юг, солнце на воде. Гм, лимонные деревья, цвет миндаля, море…
— Цвет миндаля — попадание! — обрадовалась Николь. — Хорошее вино переносит нас в иные места.
— Земляника, сено, новые перчатки для верховой езды. Долгая летняя пора в те годы, когда я еще не была замужем, — произнесла мадам Оливье, вдохнув запах из бокала. — Идеальное розовое в данном случае. Этот бленд можно утвердить.
Женщины приступили к следующему вину.
— Поджаренная мука, лимонный крем, соль Черного моря — у нее совсем особый вкус, — задумчиво протянула Наташа.
— Ты права, хотя я понятия не имею про соль, — ответила Николь. — Тем не менее хороший набор нот для шампанского.