Вдова Клико
Шрифт:
Бесстрастно глядя, как приносят на алтарь первые грозди урожая, Николь прошептала в ответ:
— Он написал о вас Наполеону?
— Конечно. Я ему доставила то единственное, чего он не мог купить. Вы же не держите на меня зла?
Николь покачала головой и солгала в ответ:
— Все забыто.
— Дело есть дело. Я знала, что вы поймете. Дружба?
— Дружба. — Она взяла руку Терезы и приложила к своей щеке. — Вы же выполните свою часть договора и не скажете ему про мои ремюажные столы?
По пролету шла торжественная процессия виноделов
— Конечно, не скажу. Я бы все равно ни за что так с вами не поступила. Вы же понимали это?
— Вы можете поступать с кем угодно как пожелаете и при этом заставить любить вас.
— Давайте больше не будем говорить на эту тему. — Тереза сложила руки в молитве и опустила глаза. — Никогда не видела Жана-Реми таким довольным. Если бы у вас была капля здравого смысла, вы бы соединили с ним свои силы, но я знаю, как вы упрямы. Что ж, я больше не стану вам советовать.
Позже в тот же день в давильне Луи влетел в кабинет Николь и хлопнул дверью:
— Ты что делаешь?!
— Ты о чем?
— Флиртуешь с Моэтом на глазах у всего города и прямо в церкви!
— Это не твое дело. Ступай к жене.
— Я о твоих интересах думаю, Бабушетта. И я тебя предупреждаю. Наташа тоже заметила.
— У тебя нет права читать мне нотации. Ты делаешь свой выбор, я делаю свой.
— Тут замешана Тереза, не сомневаюсь. Ты играешь с огнем, а в этой игре не выигрывают.
— Я делаю то же, что и всегда, — работаю. Идет сбор урожая, а людей не хватает. Пожалуйста, сосредоточься на этом, а не на каких-то вымышленных нарушениях приличий. Световой день уходит, а праздник Сен-Реми воодушевил тех рабочих, которые у нас остались. Мы должны извлечь из этого максимум.
— Пожалуйста, будь осторожнее.
— Перестань обо мне тревожиться.
Луи ушел, и само место, где он стоял, заполнилось горьким сожалением.
В тот же вечер Николь навестила родителей в их особняке. Она миновала пивную Этьена и дом Терезы, которые располагались неподалеку. Большие приветливые окна ее детства светились в этот вечер сотнями свечей в люстрах.
Родители волновались, что Ментине может быть небезопасно в ее парижском пансионе. По всей стране ползли слухи, что французские войска отступают, а за ними идет русская армия. Все боялись, что она ворвется в Париж, а потом захватит всю страну — жутко было думать об этом на тихих улицах Реймса. Николь вполуха слушала все эти опасения, но у нее на уме были сражения куда более личные. Она приехала лишь для того, чтобы получить повод оказаться возле заведения Этьена.
Ушла она рано — чтобы вернуться в Бузи, как сказала родителям, но сперва ей нужно обсудить некоторые деловые вопросы. Она велела кучеру подождать и поспешила к Этьену, где все еще шла гульба — праздновали день святого Ремигия.
Этьен приоткрыл заднюю дверь — именно в оговоренное время.
— Вы передали ему записку?
— Не волнуйтесь, все сделал, как вы сказали. Он никому не хотел показывать ваше поздравительное письмо.
— Вы правда его назвали лучшим работником года? Хоть он и сиял от гордости как медный таз, но что именно было написано в письме, никому не показал.
— Вы же его знаете. Ему это пришлось по нраву, но он ни за что не скажет ребятам, что его похвалила женщина. — «И что он ухватил кусок себе не по зубам», — подумала она про себя. — Большое вам спасибо. Кучер ждет, так что я поеду. Доброй ночи.
Часы на ратуше пробили девять. Николь ждала, затаившись в тени. Ксавье не настолько пьян, чтобы не последовать ее инструкциям. Розовая ленточка, которую Николь позаимствовала от записки Терезы, торчала у него из нагрудного кармана. Это еще раз убедило ее в том, что она не ошибается в своих подозрениях. Вечер был прохладный, и Ксавье надел лучшую свою твидовую куртку, надвинул шапку на глаза. Подойдя к дверям дома Терезы, он постучал.
Ответа не было, он постучал снова, слегка пошатываясь.
— Это я, Ксавье! — шепнул он в окно. Ответа не было. — Тереза!
Время было выбрано идеально: Тереза вернулась в Париж, улаживать дела с Наполеоном — спасибо, Моэт помог.
— Чудесный вечер, Ксавье, — сказала Николь, выходя из тени.
При виде нее его лицо вытянулось от удивления.
— Я все знаю. Тереза опасна, сам понимаешь. И она тебя использует.
— Она меня просила помочь в саду.
— В это время?
Виду него был растерянный.
— Это я написала записку с ленточкой. Ты думаешь, она рискнула бы оставлять такую улику и писать тебе?
Николь подождала, пока до него дойдет. Ей было почти жаль своего старого друга.
— Ты рассказал ей про мои ремюажные столы. О чем ты только думал? Я полагала, что у нас договор.
— Я никогда…
— Что сказала бы об этом твоя жена?
Он опустил голову.
— Я для нее отдушина от всех этих позеров и клоунов Парижа.
— Именно с ними она сейчас. Мы друг друга знаем всю жизнь, правда?
— Да, так.
— Она тебя использует. Такая женщина никогда по-настоящему не будет любить ни одного мужчину. — «И ни одну женщину», — подумала она с горечью. — Великая Тереза Тальен бросит тебя как щепку, если хоть чуть-чуть запахнет скандалом, и она смеется над теми, кто питает к ней слабость. Ей нужен был мой профессиональный секрет, вот и все. Ты видел ее хоть раз после того, как все рассказал?
Ксавье покачал головой.
— Подумай об этом. Для твоей жены это было бы страшным ударом.
— Ей нельзя говорить. Сейчас, когда наш сын на войне. Это ее убьет.
— Тогда держись от Терезы подальше.
Он ссутулился.
— Мы с тобой дружим с незапамятных времен, — продолжала Николь. — Ты всегда защищал меня. Я платила тебе щедрое жалованье, обещала долю в прибылях, и ты все это готов бросить ради нее?
По его взгляду она поняла, что он предал бы что угодно снова и снова, пусть только Тереза подарит ему хоть крупицу надежды.