Вдовы (сборник)
Шрифт:
— Мой отец был американцем, — заметил Карелла. И тут же подумал, на кой черт он должен был это говорить.
— Точно мое...
— Человек, который убил моего отца, тоже американец.
— Это как раз то, что мне хотелось подчеркнуть. В точности та самая точка зрения.
Но Карелла все еще сомневался.
— И спасибо вам за проницательность, — сказал Лоуэлл. — Я в течение всего процесса не буду употреблять эти слова. Итало-американец, афро-американец... с этого момента они вычеркнуты из моего словарного запаса.
Он
— Давно пора подниматься наверх, — произнес он. — Я надеюсь, что ваша мама не заблудилась.
Карелла осмотрел коридор. Его мама ушла в женскую комнату около пятнадцати минут назад. Теперь он увидел, как она направлялась к ним, одетая в черное, двигаясь медленным, спокойным шагом по мраморному полу среди мраморных колонн. В правой руке она держала белый носовой платок, обшитый кружевом. Глаза были влажными. Он подумал, что она, наверное, плакала.
— Мама! — Он подошел к ней и обнял одной рукой.
— Я чувствую себя хорошо, — сказала она и вздернула подбородок.
Сын и жена убитого поднялись по лестнице вместе с человеком который должен был представить их дело присяжным. Они все были равны перед законом, включая и Сонни Коула, хотя никто из этих мужчин и женщин, за исключением Сонни, не был убийцей Здесь был только один мужчина, который выстрелил и убил Антонио Кареллу. Но то, что именно он это сделал, надо было доказать. В залитом солнечным светом зале суда на втором этаже двенадцать мужчин и женщин искали справедливое решение. Карелла молился о том, чтобы они сумели найти его.
В жизни Эмма Боулз была даже более привлекательной, чем на фотографии, которую ее муж показал ему. На черно-белой фотографии не было и намека на румяную светлую кожу лица и яркий блеск темных глаз. Светлые волосы, спускающиеся каскадом к плечам, сверкали в лучах утреннего солнца, прорывавшихся сквозь жалюзи. На ней было трикотажное платье под цвет глаз, туфли без каблуков с пряжками — в тон золотистым волосам. Собранные на правую сторону волосы скреплены золотой заколкой. Сочные губы приоткрывали безупречно белые зубы.
— Вот как раз... хорошо, я скажу вам правду, — произнесла она, — телохранитель будет раздражать меня.
— Я не телохранитель, миссис Боулз, — сказал Эндрю, — я частный детектив.
— Не имеет значения. Неужели вы не понимаете, мистер Дерроу? Полиция уже работает по этому делу, и нет никакой нужды...
— Миссис Боулз, — возразил он, — ваш муж нанял меня выполнить определенную работу, и с вашего разрешения мне бы хотелось ее выполнить.
Ей показалось, что он очень уверен в своих возможностях. Высокий, стройный блондин. На нем была коричневая рубашка с высоким воротом и вельветовый пиджак под цвет его янтарных глаз, темно-коричневые брюки, коричневые носки и коричневые, начищенные до блеска ботинки. Общительный, с приятной улыбкой, звонким, хорошо модулированным голосом. Словом, совсем не такой мужчина, которого она ожидала увидеть. Совсем другого типа.
— Что, в конце концов, он хочет от вас получить? — спросила она.
— Две вещи, — ответил Эндрю. — Во-первых, он хочет, чтобы я защитил вас...
— Это ведь роль телохранителя. Не так ли? — заметила она.
— В общем, нет, не совсем так. Потому что он хочет, чтобы я выяснил, кто пытается вас убить.
— Сколько он вам за это платит?
— Видите ли, я думаю, что это касается только меня и вашего мужа.
— Нет, я так не думаю, — возразила она.
— Хорошо, — произнес Эндрю, пожав плечами. — Обычная такса частного детектива — тридцать пять долларов в час.
— Понятно.
— В Чикаго, — добавил он.
— А какая ставка в этом городе?
— Я не знаю ставки "детектива в этом городе, — ответил он, — но я беру с вашего мужа такую же плату, какую взял бы в Чикаго.
Тридцать пять долларов за час. Плюс расходы.
— Я не очень уверена, что понимаю то, что вы мне говорите. Какое отношение имеет Чикаго ко всему этому делу?
— Видите ли, я был нанят там. В Чикаго. Это та территория, на которой я в соответствии с лицензией могу работать.
— Я все еще не понимаю, — продолжала она. — Если вы из Чикаго...
— Ваш муж позвонил мне туда и попросил меня выполнить для него эту работу.
— Взял и позвонил вам прямо в Чикаго?
— Да, прямо в Чикаго.
— Вы, должно быть, хороший специалист, — сказала она.
— Да, это так, — ответил он, улыбнувшись. — Ваш муж нанял меня, чтобы я нашел того, кто пытается убить вас, и я абсолютно уверен, что сумею выполнить эту работу.
— Я уже знаю, кто пытается меня убить.
— Знаете? — спросил он, широко открыв глаза от удивления.
— Да, знаю.
— Хорошо... кто же это?
— Его имя Роджер Тилли. Мой муж знает, кто этот человек, я сказала ему. Этот человек его возил. Он просто не доверяет полиции и не верит, что она его найдет. Поэтому он звонит в Чикаго, чтобы нанять телохранителя, когда фактически...
— Частного детектива, — вставил он, мягко поправив ее. — Не телохранителя, мадам.
Некоторое время она молчала.
Она раздумывала над тем, что, в конце концов, может быть, он действительно способен помочь.
— Хорошо, — промолвила она, заколебавшись.
Он выжидающе смотрел на нее.
— Я думаю, что мы можем попробовать, — сказала она.
Толстый Олли Уикс тряс головой, не потому, что нашел в подвале мужчину, повешенного на трубе с асбестовой изоляцией, а потому, что услышал включенный где-то вверху проигрыватель, кто-то пел песню с названием "Трахал я полицию". Это был прекрасный случай научить людей уважению. Черных, поющих песни подобные этой. Орущих песни, подобные этой. Олли снова тряхнул головой. Он ненавидел черных еще больше, чем евреев.