Вдруг выпал снег. Год любви
Шрифт:
— Я завтракать не останусь, времени нет. Значит, о чем я тебя попрошу. Покорми их, пусть попарятся. А перед обедом я пришлю за ними машину. Ночевать они, видимо, к тебе вернутся. У меня там негде. Договорились?
— Все будет сделано отменным образом, Петр Петрович, — заверил Лаврентий. — Только и вам, — он кивнул на окно, — лучше здесь метель переждать.
— Шофер в машине.
Полковник Матвеев направился к двери. Игорь остановил его:
— Мне нужен прапорщик. Толковый, с фронтовой биографией и разговорчивый, чтобы я мог о нем очерк написать.
— Есть такой
— Вопросы быта в полевых условиях.
— Ясно. Весь быт будет перед вами. Увидите собственными глазами. До встречи.
— Петр Петрович, — сказал Лаврентий, — Пират вас проводит.
— Спасибо, — полковник улыбнулся.
…Вместе с Пиратом Матвеев быстро добрался до «газика». Погладив собаку, он сел в машину. Снова началась метель, но ехать было можно.
Минут через двадцать они увидели штабные машины, укутанные в снег. На посту теперь стоял другой часовой, а не тот парень из Кишинева.
В штабной машине Матвеева ожидали и начальник штаба Пшеничный, и командир батальона Хазов.
Они встали, когда вошел командир полка. У Хазова было бледное, взволнованное лицо. Пшеничный, наоборот, был красным, как догадался Матвеев, от злости.
— Товарищ полковник, у меня в первой роте ЧП.
— В чем дело?
— Старшина Ерофеенко с шестью солдатами ушел за завтраком. И они не вернулись.
— Как не вернулись?! — удивился Матвеев.
— Мы по рации запросили пищеблок. Нам ответили, что они были, получили пищу. И ушли два часа назад, — пояснил Пшеничный.
— Сколько времени требуется в один конец?
— Максимум тридцать минут, — ответил Пшеничный.
— Подполковник Хазов, немедленно организуйте поиски.
— Я никогда не мечтала стать артисткой, — призналась Жанна.
— Ты жила в городе, — сказала Лиля. — Это совсем другое. Разные люди. Значит, разные профессии. А гарнизон, какие тут профессии: солдат, сержант, офицер. А из женских — прачка да продавщица. Раз в неделю кино. А на экране хорошенькие девочки. Солдаты о них мечтают по-своему. А я по-своему. Мне ведь тоже говорили, что я хорошенькая. Я верила.
— Ты действительно хорошенькая. Я бы даже сказала — современно красивая…
— Современно?
— Да. Классическая красота, она иная. Но, как говорится, у каждого времени свои песни…
— В чем отличие творческого труда от труда физического? — говорил Василий Дмитриевич Кутузов. Они сидели в предбаннике, пахнущем сосной и березой, завернутые в банные полотенца. Пили квас, настоянный на хрене, которым угостил их приветливый хозяин.
— Есть еще морс клюквенный, — сказал Лаврентий.
— Потом, потом, — махнул рукой Василий Дмитриевич. — Квас тоже очень хорош… Так вот, я далек от химеры противопоставления одного труда другому. Дело совсем не в этом. Я имею в виду особенности. А правильнее сказать, основную особенность, различающую два этих вида. Физический труд нормированный. Другое дело —
На лице Игоря, розовом и довольном, выступили капельки пота. Он маленькими глотками отхлебывал холодный квас. И, слушая Кутузова, время от времени кивал, словно соглашаясь с каждым его словом. Однако, когда Василий Дмитриевич замолчал, Игорь сразу спросил:
— Ну а если слесарь, который делает гайки, придя домой, размышляет, как сделать эту гайку лучше, надежнее, экономичнее? Как сделать таких гаек не тысячу за смену, а десятки тысяч? К какому виду отнести труд такого слесаря?
Кутузов встрепенулся:
— К творческому!..
— Творческий слесарь?
— А что? Такой слесарь и называется — рационализатор, изобретатель. В конце концов творчество происходит от слова «творить».
Кутузов потянулся к запотевшему окну. Протер его ладонью. За окном были видны коричневые стволы старых сосен. Сосны чуть покачивались, и иногда между ними открывалось небо, серое, зыбкое.
Лаврентий скрипнул дверью. Сказал с порога:
— Ну как? По второму разу пройдетесь или на стол обед подавать? Все готово.
— По второму разу, конечно, хорошо бы пройтись, — сказал Кутузов, — да разомлеем совсем. А нам еще в полк ехать надо.
— Служба есть служба, — согласился Лаврентий. Шмыгнул острым носом. — В таком случае милости прошу к столу.
…Стол Лаврентия мог порадовать и более взыскательных гостей, чем двое военных журналистов, рассчитывавших обедать на учениях возле походного костра. На сверкающей яркой клеенке, где были изображены всевозможные фрукты и овощи, в глубоких керамических тарелках лежали квашеная капуста, клюква, моченая брусника, соленые огурцы и грибы. Вяленый судак, порезанный дольками, занимал большое белое блюдо в центре стола. Было здесь и сало, и копченое мясо, и самодельные свиные колбаски.
— Да-а, — сказал Кутузов, ухмыляясь, — может, в лесничии податься?
— Я вам скажу, — отодвигая стулья, чтобы гостям было удобно сесть, ответил Лаврентий. — Лесничий очень даже неплохая профессия. Во-первых, чистый воздух; во-вторых, лес. Ведь лес — это штука непростая. Это живое существо. Со своим характером. Если лес тебя полюбит, можно сказать, ты счастливый человек. В-третьих, хозяйство свое. Конь у меня служебный. Но корова своя. Двух-трех свиней держу обязательно. Куры, кролики. Огород. Ягоды, грибы. Если все грибы здесь собирать, страну завалить ими можно.