ВДВ. С неба — в бой
Шрифт:
Один из афганцев на хорошем русском стал высказывать свои пожелания. В кишлаке Ходжачист, севернее Кабула, в одном из домов вторые сутки в гостях находится лидер главарей банд провинции Лагор, имя его Сайфулло. Это дом его старшего брата. Нам нужна ваша военная помощь. На своих военных надежды мало, тем более при подготовке и проведении такой операции скинут информацию только так. С нашей стороны примут участие около пяти офицеров службы безопасности. Нам необходима рота ваших солдат со старшим, мы обсудим план проведения операции по задержанию высокопоставленного главаря. Нейтрализовав Сайфулло, мы на какое-то время обезглавим мятежное движение в провинции Лагор. «Так, друзья, помощь мы вам окажем, а старшим будет мой начальник разведки. Вот с ним и разрабатывайте план по задержанию этого самого главаря. Михаил, приглашай гостей к себе в кабинет и работайте. Я на доклад убываю к командарму. Позднее мне доложишь план проведения операции».
Афганцы, поблагодарив комдива, переместились в мой кабинет. Кишлак и прилегающая к нему местность нам, разведчикам, были хорошо знакомы. Позвонил в роту и пригласил к себе Комара. Нарисовал на листе ватмана примерную схему местности, а один из афганцев — схему кишлака и дом, в котором остановился главарь. Коллегиально выработали план по захвату бандита. Операцию решили провести на рассвете во время крепкого сна. «Ротный, какие группы будем привлекать?» — «Группы лейтенантов Богатикова и Перкова». — «А кто будет обеспечивать связь?» — «Лейтенант Тютвин. Он же будет с вами на операции». Еще раз прошлись по всем вопросам проведения операции. Вроде бы все предусмотрели. Встречу с афганцами назначили на четыре часа утра следующего дня. На всякий случай афганцам напомнил, чтобы не было утечки информации. Они меня заверили, что операцию разрабатывали только здесь присутствующие. Хадовцы ушли, а мы с Комаром направились в роту, чтобы уже с личным составом продолжить подготовку к боевым действиям. После обеда план операции доложил Рябченко. В заключение он мне сказал: «Давай на всякий случай сделаем заявку на вылет вертолетов, береженого бог бережет». Его поддержал и Петряков.
Рано утром, к нашему удивлению, БТР-60 с афганцами уже дожидался нас в условном месте. Пока обменивались мнениями, Тютвин организовал и проверил связь с афганцами. Двигались одной колонной, афганцы впереди. Когда подъезжали к кишлаку, уже начинало светать. Каждая группа знала свой маневр, и, когда до кишлака оставалось менее километра, мы увеличили скорость. Группа Перкова заняла позиции на выходе из кишлака, БТР афганцев, мой, а также группа Богатикова на скорости прошли в глубь кишлака. Пришлось удивляться, как водитель афганского бронетранспортера безошибочно и уверенно маневрирует по узким улочкам. Вне всякого сомнения, в машине был человек, который знал кишлак и нужный дом. Насколько вокруг позволяла местность, окружили дом. Действия проходили скоротечно и в полной неожиданности для хозяина дома и его гостей. Бакутин из гранатомета выстрелил по воротам дома. Ворота разлетелись в щепки, и в проем устремились трое афганцев и несколько разведчиков с Богатиковым. Через считаные секунды они были в доме. Раздалось несколько одиночных выстрелов и автоматная очередь, затем крики, шум борьбы и наша ненормативная лексика, но она как бы вписывалась в боевую обстановку. От выстрела из гранатомета проснулся весь кишлак. На крышах домов стали появляться местные жители, с любопытством
Ведь не каждый день к ним в руки столь важные птицы попадают. Только мы организовали посадку на технику, как на окраине кишлака послышались выстрелы. Запрашиваю Перкова: «Что там у вас?» — «Да двое с оружием огородами пытались убежать. Вот и пришлось открыть огонь». — «Правильно сделали». Небольшой колонной вышли из кишлака. В замыкании была машина Богатикова. Его группа имела опыт ведения боя в кишлаке. Месяцем, а может, и двумя раньше тыловая колонна, которую по счастливой случайности сопровождала группа Сергея, попала в засаду. Вот тогда разведчики и выручили тыловиков. Мы находились в районе кишлака Ниджраб, проводили совместно с ферганцами операцию и буквально за несколько минут до выхода разведчиков на маршрут в одной из машин обнаружили небольшую неисправность. На устранение неполадка много времени не нужно, но время общего выхода группировки поджимало разведчиков. Мною было принято решение, естественно, без доклада старшему, оставить взвод в Баграме, а после устранения неисправности вместе с тыловой колонной на следующий день прибыть в район боевых действий. Комдив меня тогда упрекнул, почему, мол, из-за одной машины оставил целый взвод. Вот тогда я в сердцах и ответил ему, что группу разведчиков не променяю на весь Афганистан. А вот когда разведчики в кишлаке разгромили засаду душманов и привели колонну в лагерь десантников, все же один «КамАЗ» духи сожгли, я сказал комдиву: «Один ноль в мою пользу». — «Ладно, где уж нам», — проворчал Рябченко. И если в каком-нибудь кишлаке намечалась драка, туда всегда планировалась группа Богатикова.
Когда наша группа без проблем вышла из кишлака, к нам по ходу присоединились и разведчики группы Перкова. Через некоторое время по бездорожью подошли к дороге Баграм — Кабул. Такой маршрут выбрали специально, чтобы не налететь на мину. Афганцы запросили разрешения на самостоятельное движение в Кабул. Я не стал возражать. Они увеличили скорость и скоро скрылись из виду, а мы продолжали движение, соблюдая меры предосторожности. Через несколько километров пути мы увидели стоящий на обочине БТР-70 и небольшую группу наших военных. Подъезжаем ближе. Чувствуется, тут что-то неладное. «Остановились, подошел к машине. Среди военных увидел девушку с красными от слез глазами. Что случилось? «Нас обстреляли из гранатомета», — и вояки показывают вмятину в броне. «Да, вам крупно повезло». Граната вскользь коснулась кормы и не причинила вреда, но морального вреда нанесла много. «А вы кто такая?» — спрашиваю у девушки. «Я из военторга, сопровождала груз в Баграм». К началу нашего разговора она уже полностью пришла в себя от пережитого и весело всем рассказывала, как ей было страшно, когда граната ударилась о броню. И как она со страху легла на пол бронетранспортера. Как ее сопровождающие открыли ответный огонь из автоматов по тому месту, откуда был произведен выстрел. «Ведь я же побывала в боевой ситуации». — «Как зовут тебя, воин?» — «Наташа», — ответила она. «Наташа, впредь будь осторожнее». «Буду, как только вернусь на территорию полка у Бабурина [1] попрошу автомат и буду выезжать из полка только с оружием. Когда будете в крепости Бали-Хисар, заходите в гости». — «Спасибо за приглашение, как-нибудь при возможности зайду». Однако обстановка требовала действий. «Сергей, обследуй местность. Павел, ты будь готов совершить небольшой маневр при необходимости». Боевые машины группы Богатикова, выбросив из двигателей клубы серого дыма, устремились вперед. В это время ко мне подбежал механик одной из боевых машин Куликов с просьбой о необходимости на несколько минут вскрыть силовое отделение и устранить маленькую неисправность. «Конечно, Миша, только давай быстрее». Тем временем, несмотря на наше присутствие, на дороге Кабул — Баграм кипела своя жизнь. Мимо нас проезжали грузовые легковушки, полные каких-то мешков, медленно проплывали огромные наливники, сверкающие своими стальными цистернами, а также двухэтажные автобусы, доработанные мастерами в Пакистане, они были облеплены со всех сторон безбилетниками. Водитель не отвечал за их безопасность, так было принято, хочешь ехать зайцем, держись. На первый взгляд дикость, а присмотреться, так какая-то забота о людях на восточный манер. У нас — денег нет, иди пешком, у них — хоть без комфорта и с риском, но едешь. Попадались «МАЗы» с «КамАЗами», но их было мало. На афганских дорогах преобладал иностранный автотранспорт.
1
Виталий Бабурин — командир 357-го полка, на территории которого сначала и располагался военторг.
Однако все наше внимание было приковано к действиям группы разведчиков. Вот она спешилась и медленно от укрытия к укрытию стала приближаться к предполагаемому месту гранатометчика. Издалека наблюдать всегда лучше, чем действовать. Вскорости группа осуществила посадку на машины и вернулась в исходное положение. Сергей сказал, что, судя по лежке, духов было двое. «Сергей, командуй всем по местам и вперед, но не забудь вести наблюдение во все стороны». Колонна начала движение, а БТР почему-то стоит на месте. В чем дело? Да не заводится. С буксира завели и пожелали счастливого пути. Минут через сорок наша колонна въезжала на территорию разведроты, где ее дожидались ротный и старшина. После небольшой беседы с офицерами-разведчиками направился в штаб для доклада комдиву. Несколько позже на служебном совещании командарм скажет, что десантники провели успешную операцию по задержанию важной фигуры мятежного движения провинции Лагор. Одновременно он же являлся помощником Гульбеддина, одного из руководителя оппозиции со штаб-квартирой в Пакистане. Меня за эту операцию Рябченко наградил хорошими швейцарскими часами «Альпар» с гравировкой «За мужество». Как-то будучи на побывке в Фергане, похвастался жене. Она посмотрела часы, прочитала гравировку и говорит: «Это часы мне за замужество с тобой» — и конфисковала их. Часы действительно были классными, а тем более в то время.
Офицеры-разведчики были представлены ко второй правительственной награде, а солдаты и сержанты к медалям «За отвагу» и «За боевые заслуги».
К осени некоторые офицеры штаба дивизии убыли в Союз по замене. Убыл и начальник кадровой службы подполковник Нежурин. В его рабочем столе обнаружили десятки наградных листов на солдат, сержантов и офицеров, не отправленных в высшую инстанцию. Правда, его почти не вспоминали, а если и вспоминали, то только нехорошим словом. Однажды мне тоже пришлось быть свидетелем нелицеприятного разговора комдива с кадровиком. В один из свободных от боевых действий дней я был оперативным дежурным. Утром, как принято, встретил комдива, доложил обстановку за прошедшую ночь по кабульскому гарнизону и за батальоны, которые находились в отрыве от главных сил. Затем разговор продолжился на обыденные темы в курилке около штабной палатки. Рябченко меня о чем-то спрашивает, я ему что-то отвечаю. Мимо нас проходил Нежурин. «Борис, — окликнул его командир, — ты подобрал кандидатуру одного из офицеров дивизии для представления к званию Героя Советского Союза?» Небольшая пауза. «У нас в дивизии достойного офицера для такого высокого звания нет». Комдив взорвался: «Мать твою, дивизия воюет, а ты из полутысячи офицеров не можешь выбрать достойного. Грош цена тебе как кадровику, оформляй Скрынникова». Вот здесь я синицу и выпустил из рук. «Да вы что, товарищ генерал, не надо, народ неправильно поймет», а если бы в тот момент щелкнул каблуками, пожалуй, быть бы мне Героем. Сегодня это было бы огромным подспорьем в жизни в виде большой пенсий. Вот его, Нежурина, личное участие в какой-либо операции что-то не припомню. Одним словом, кадровик прослыл хреновым инженером человеческих душ. Вместо Нежурина начальником кадровой службы был назначен Тавтын. У него особого образования не было, но порядочности и работоспособности предостаточно. Если он наградной лист оформлял, то всегда отслеживал его путь вплоть до объявления о награждении солдата или офицера. Как-то он меня в лагере встретил и тихонько говорит: «Дней через пять комдив убывает в отпуск и увозит на тебя представление о досрочном присвоении подполковника». Эта новость меня, как человека военного, конечно, обрадовала. На подходе был очередной Новый год, и буквально накануне ко мне в кабинет зашел Тавтын: «Что сидишь, корпишь над картой, а я пришел тебя поздравить с присвоением подполковника. Давай, наливай». Одним словом, Николай меня застал врасплох, но у меня же есть надежный старшина роты, у которого было все, как в Греции, подумал я. Как водится в военных кругах, такое звание, да еще на год раньше, надо немедленно обмыть, чтобы следующее созрело, и мы не стали откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня. На следующее утро на построении мне и некоторым другим офицерам комдив официально объявил о присвоении воинских званий. А через час мы с Петряковым уже подъезжали к штабу армии за новой боевой задачей. Боевое задание было на этот раз для нас несложным. Нам распоряжением предписывалось оказать помощь афганскому подразделению в ликвидации небольшой банды в одном из кишлаков западнее Кабула. Руководил операцией начальник штаба дивизии. Утром блокировали кишлак, а афганским солдатам дали возможность помять бока душманам — своим землякам. Однако солдаты духов только вытеснили из кишлака, а возможно, и договорились с ними. А вот когда духи стали по оврагу уходить из кишлака, наши наблюдатели с ближайшей высотки это движение заметили и быстренько доложили комбату. Тот одну роту на боевых выбросил на перехват. Вот здесь их в овраге изрядно потрепали наши парни, тем не менее все же некоторым из душманов удалось в складках местности спрятаться, отсидеться, а потом уйти дальше в горы. К вечеру батальон вернулся на базу без потерь.
Петряков, как руководитель, результатом операции остался доволен и был в хорошем настроении. По приезде в лагерь пригласил меня к себе в палатку. Доложил в штаб армии о результатах операции. Вспомнили совместную службу в солнечной Фергане. Чуть позднее зашел к начштаба полковник Красный. Этот нам стал рассказывать про войну и делать сравнение с нынешними боевыми действиями. Я ушел от полковников к себе в общагу далеко за полночь. Утром нам, начальникам служб, было приказано провести мероприятия в своих подчиненных подразделениях по поддержанию высокой боеготовности в новогоднюю ночь. Удивительно, но душманье нам Новый год не испортило. Вели они себя достаточно тихо, по крайней мере в зоне ответственности дивизии. Беспокоили нас в новогоднюю ночь только авиаторы, и особенно когда куранты пробили полночь. Такую стрельбу подняли у себя на аэродроме, сравнимую со стрельбой только в ночь переворота. Пока были патроны, была и стрельба. Расстреляв все патроны, они, наконец-то, угомонились, а утром по приказу командарма у летунов проводили разбор новогодних «полетов». Конечно же, досталось командиру смешанной авиабазы Павлову, будущему Герою Советского Союза. И этот наступивший Новый год нам тоже ничего хорошего не обещал. Тем не менее, несмотря на военное положение, разведчики продолжали жить обычной жизнью. Принимали активное участие в боевых действиях. Комсомольцы жили жизнью своих подразделений. На общих собраниях парни вели серьезные разговоры, и на подобных мероприятиях всегда было интересно присутствовать. В один из февральских вечеров я возвращался из роты, где принимал участие в работе комсомольского собрания. Офицеры после собрания пригласили на ужин, но я от приглашения отказался, внутренний голос подсказал: не надо мешать личному составу, иди в штаб. Так я и поступил. Было уже темно, шел осторожно, обходя окопы, которых было нарыто большое множество, но все равно нет-нет да и попадешь в окоп. Вылезая из одного такого окопа, услышал в направлении города взрыв и несколько выстрелов. На всякий случай прибавил шаг, зная свою незаменимость в таких случаях. В штабе меня уже начали разыскивать. Зашел к командиру. Тот на меня: «Где ты шляешься? Найти тебя невозможно». — «В роте на комсомольском собрании был». — «Ладно, звонили из армии и просили разобраться, что за стрельба в городе. Возьми группу, поезжай разберись на месте. Когда вернешься, расскажешь, что там произошло. Только будь осторожен». — «Ну, спасибо за заботу». В роту не стал звонить. Взял двух комендачей и на БРДМ в город. Недалеко от поворота на город Джелалабад стоял с каким-то сиротливым видом «уазик», рядом с машиной два офицера. «Ну, что здесь у вас случилось?» — «Да вот, попали в засаду». — «А что вы здесь на ночь глядя делаете?» — «Самолет прилетел с грузом, командир и отправил на аэродром. Да мы и раньше в темное время выезжали на аэродром. Вот и доездились». — «Они вас просто подкараулили. Ладно, рассказывайте, как все произошло». — «Гранату в машину бросили вон из-за того дерева, а потом произвели несколько выстрелов. После подрыва мы вдвоем выскочили и начали стрелять в ответ. Водитель и старший машины ранены. Как смогли, их перевязали». Заглянул в кабину, старший, по всей видимости, ранен серьезно, головы не поднимал, только стонал. Сухопутчики, само собой, обрадовались нашему появлению. Пока разбирался, подъехал Мостиброцкий с разведчиками и санитарной машиной. «В какую сторону душманы после нападения отошли?» — уточнил у пехотинцев. Осмотрели лежку бандитов. Предположительно их было трое. Отходили они в сторону Джелалабадской дороги. Один из нападающих, перепрыгивая через илистый арык, поскользнулся и упал. След скольжения на грязи был отчетливо виден. Ротный направил луч света фонарика на место падения и говорит: «Отчетливо виден след крови». Получается, что сухопутчики все же одного духа подстрелили. «Вроде бы так», — ответил Мостиброцкий. «Давай, ротный, с одной группой обойди кустарник, а я со второй пойду вдоль разрушенного дувала по хлопковому полю. Встречаемся около поворота дороги на Джелалабад». Было очень темно, при слабом освещении района Симитхана еле-еле проектировались на фоне неба дома и деревья. Старались идти быстро, но осторожно. Связи между группами не было. Не кричать же на всю округу, как дела в группе? В моей группе кто-то из разведчиков за что-то зацепился и упал. И как водится в таких случаях, громко выругался. Пришлось цыкнуть, чтобы соблюдали тишину и осторожность. Вдруг в стороне ротного началась стрельба, и донеслись слова какой-то команды. До разведгруппы было не более двухсот метров. Моя группа залегла и привела себя в готовность. В темноте услышали шум бегущего по хлопковому полю в нашу сторону человека, а затем и силуэт увидели. Громко командую на афганском языке: «Дришь!» Человек от неожиданности остановился, а затем резко меняет направление и бежит в сторону дороги, одновременно делает несколько выстрелов из пистолета в нашу сторону. Ах ты сволочь, и в него со всех стволов. Несмотря на темноту, чья-то очередь сразила его наповал. Осторожно подошли к лежащему в готовности к открытию огня, но контрольной стрельбы не понадобилось. Убитый лежал лицом вниз, рядом пистолет «беретта». Труп обыскали, но документов при нем не было. В это время подошел ротный со своей группой и показывает трофейный автомат, а хозяин лежит вон там, в канаве, без каких-либо документов. Пока рассуждали, как быть дальше, недалеко от нас, возможно метрах в ста, мощно взревел мотор автомобиля, и машина с места рванула по дороге на Джелалабад. Разведчики вдогонку открыли огонь, но автомобиль уже успел скрыться за поворотом, показав нам красные огни задних фонарей. Вызываем БРДМ в надежде на то, что автомобиль не свернет куда-нибудь на проселочную дорогу, на прямом участке дороги его можно будет достать из крупнокалиберного пулемета. Правда, в данный момент оперативных действий не получилось. Пока добежали до машины, пока разбудили водилу, душманской машины и след простыл, а вот со стороны аэропорта послышался шум приближающейся бронегруппы. Подъехали три боевые машины дивизионной роты. Старшим был Ленцов. «Саша, а ты зачем пожаловал сюда?» — «На подмогу к вам». — «Ну раз есть войско, надо дать ему работу. Ленцов, прокатись по Джелалабадской дороге, может, что-нибудь подозрительное встретишь, а потом через аэропорт возвращайся домой, только сначала проверь со мной связь. Так, а вы, полковые, обследуйте местность восточнее Симитханы, возможно, там какое-нибудь безобразие найдете. Кстати, а где Качанов?» — «Он на проверке полковых объектов». — «Давайте все по местам и вперед, не забудьте про связь». К этому времени раненых увезли в госпиталь, а два капитана остались дожидаться тягача, чтобы эвакуировать «уазик». «Вы меньше курите, а больше наблюдайте», — посоветовал им. В это время к нашей группе подъехал комендант Кабула полковник Двугрошев. «Михаил, здравствуй, что здесь произошло?» Нарисовал ему картину произошедшего. «Молодцы парни, завтра на докладе командующему про этот случай обязательно напомню». У меня с ним были давнишние хорошие взаимоотношения. Одно время вместе служили в Фергане, он командовал зенитным дивизионом в Коканде. Вскоре в темноте послышался шум двигателей боевых машин. Вернулись полковые разведчики, конечно же без результата. Убедился, что все люди в сборе, больше их не было смысла держать возле себя, отправил в полк отдыхать. Мостиброцкому напомнил, чтобы Качанов утром был у меня в штабе дивизии. Подъехал «ЗИЛ-130», взял на буксир подбитый «уазик», а заодно прихватил двух капитанов-пехотинцев. В это время «комендач» кричит мне: «Вас на связь вызывают дивизионные разведчики». Ленцов доложил, что проехали километров пятнадцать, ничего заслуживающего внимания не заметили, тем более в ночное время, и группа возвращается домой без результата. Да по-другому и быть не должно. Духовский автомобиль уже давно где-то в районе Джелалабада. Уехал к себе домой и я. Время было уже далеко за полночь, но комдив дожидался меня, читая какую-то книжку. «Давай, рассказывай». Подробно с картинками все рассказал командиру. Ну, молодцы, хоть двоих да подстрелили, а то взяли за моду, сволочи, уходить безнаказанно. И тут же при мне несмотря на позднее время позвонил начальнику штаба армии генералу Тер-Аванесьяну и пересказал ему мой доклад. «Ладно, Миша, иди отдыхай, а я еще немного почитаю». Утром меня к себе вызвал начальник разведки армии генерал Дунец. В его кабинете уже шуршали рабочими картами два начальника разведки мотострелковых дивизий. «Скрынников, перепиши себе план основных мероприятий разведотдела на летнюю кампанию». Раз начальник приказывает, куда деваться. Потом он меня подозвал к себе и тихонько говорит: «Михаил, я от своих офицеров наслышан, что у твоих разведчиков есть неплохая баня. Пригласи в субботу, не откажусь». — «Нет проблем, товарищ генерал, буду ждать». Он меня почему-то всегда называл своим земляком. Служебные и человеческие отношения у нас с ним были очень хорошими. По приезде на аэродром встретил комдива. Рассказал ему о поездке в армию и о просьбе Дунца. Твой начальник, вот встречай и ублажай. Тем более тыл роты и Андрейчук на высоте. По телефону не стал давать указания старшине, а решил лично переговорить по поводу подготовки бани для такого высокого гостя. В принципе здесь ничего зазорного и нет, в кои веки армейский начальник решил приехать в гости. Не зря же бродят байки в армейском коллективе, к плохим подчиненным старший начальник в гости не напрашивается, а для проверки присылает своих офицеров. Старшина в субботу истопил баньку, приготовил стол. Я его предупредил, чтобы на всякий случай был небольшой резерв. Вдруг генерал приедет с товарищем. Так оно и случилось. Приехал наш начальник с каким-то полковником-артиллеристом. На аэродроме встретил Дунца, а он словно извиняясь: «Михаил, я приехал с другом». — «Да ладно, места и пара всем хватит». Ленцов показал ротное хозяйство, представил офицеров. Генерал немного побеседовал с личным составом, и как бы на этом закончился первый этап инспекции. В это время подошел старшина, представился и пригласил гостей посетить баню. «Ну что же, надо проверить и баньку», — сказал Дунец. Старшина мне на ухо: «За второй этап проверки отвечаю, естественно, я?» — «Конечно, а кто у нас отвечает за тыл? Старшина. Вот и рули». Баня гостям понравилась. Небольшая, есть душ, парилка, а самое главное, бассейн. Андрейчук сработал на славу и поддержал без того высокий авторитет десантников. Гости немного задержались, уже стало темнеть. Пришлось на всякий случай на БРДМ проводить их до штаба армии. Слов благодарности наслышался много. «Ну, Михаил, молодцом твои разведчики, хорошо живут, кругом порядок». — «Ну что же, раз начальнику, как разведчики живут, понравилось, и мне веселее». Комдив тоже остался доволен, сказал: «Меньше косых взглядов в мою сторону будет на совещании в армии». Вот так бы почаще расслабляться, так нет, через пару дней снова выход в районы, где обнаружены банды и снова ведение разведывательных и боевых действий по их уничтожению. Возвращение в пункты постоянного базирования, приведение техники, вооружения в порядок. И снова получение боевой задачи, и так без конца. В один из мартовских вечеров между боевыми действиями небольшая по численности банда совершила нападение на ближний привод аэродрома Кабул. Вернее, нападения не совершала, по-звериному подкралась огородами, по кустам, насколько это было возможным, и произвела выстрел из гранатомета в сторону технического узла, который размещался в двух металлических будках. Стреляли духи в темное время, вспышку от выстрела десантники засекли и в ответ открыли шквальный огонь. На охране ближнего привода находилась батарея зенитного дивизиона. Одновременно начали стрелять 23-мм ЗУ, а это мощное оружие. «Зушки» стали обрабатывать виноградники, кусты и огороды близлежащих домов. Рикошеты от снарядов свечками уходили в темное небо. Стрельба была слышна в штабе дивизии. Петряков сразу потребовал к себе начальника разведки, то есть меня. Хотя правильнее было бы в данной ситуации запросить через оперативного дежурного боевое охранение и выяснить обстановку, а не искать разведчика, чтобы задать ему вопрос, кто и зачем стреляет.
«Скрынников, в районе охранения на восточной стороне аэродрома идет бой. Давай, выезжай быстрее туда и разберись, что к чему». И так всегда в подобной ситуации. Где-то то ли в охранении, то ли в городе раздался выстрел, сразу же высокие начальники начинают искать начальника разведки. Раз есть в дивизии такая должность, вот от этого человека и ждут нужного результата. По принципу: ты разведчик, ты должен все знать. Дивизионные разведчики тоже привыкли к причудам начальников, и, если где-то в районе аэродрома вспыхивала стрельба, дежурная группа приводилась в повышенную готовность к выезду. Вот и сейчас, только я позвонил в роту, а Ленцов на мой вопрос отвечает: «Группа лейтенанта Черного находится в готовности. Ждем вас». До расположения роты оставалось каких-то полсотни шагов, и снова на восточной окраине аэродрома в ночном небе засверкали пунктиры трассирующих пуль. Показалось, что между стрельбой был слышен шум летящего вертолета. Однако тут же эту мысль отогнал. В темноте вертолеты не летают, даже в военное время. Около штабной палатки меня дожидался Ленцов с офицерами. Они зря время не теряли, к моему приходу уже владели кое-какой информацией. «Саша, где Черный?» — «Я здесь», — в темноте раздался голос лейтенанта. «Вячеслав, связь проверил?» — «Так точно». — «Командир, а кто со мной на связи будет?» — «Коробицин», — ответил за связиста ротный. «Всем по местам и вперед». На скорости напрямую не стали обходить взлетно-посадочную полосу. Сегодня обстановка была настолько серьезной, что запрещающие инструкции могли и подождать. Когда проезжали недалеко от авиабазы в темноте, почудилось, что как будто бы один из вертолетов совершил посадку. Минут через пятнадцать подъехали на позицию зенитчиков. Боевые машины рассредоточили. Нас встретил командир дивизиона подполковник Савицкий. «Привет, Владимир». — «Привет». — «Рассказывай, что здесь произошло?» Идем по позиции, рядом со мной лейтенант Черный. Подошли к технической будке. «Вот смотрите, граната не долетела каких-то пару метров до цели, ударилась о землю и, кувыркаясь, попала в верх будки. От удара развалилась на две части, поэтому вреда. нет. Это мои зенитчики собрали их в одно место», — и показывает мне две части гранаты. «Володя, откуда стреляли?» — «Вон из-за того куста. Идем, я вам еще кое-что покажу. Подходим и видим, около куста лежит убитый душман, а рядом автомат. «А где же гранатомет?» — «Вот в том-то и дело, что гранатометчику удалось в темноте скрыться, — сказал Савицкий. — Получается, что их было несколько». — «Так куда могли деваться остальные»? — допытываюсь у командира. — «А хрен их знает, куда они подевались. В такой темноте скрыться не проблема. Хотел организовать прочесывание, но помешал вертолет». — «Какой вертолет?» — «Наш, советский, — ответил Владимир. — Только мы обработали огнем место вспышки, окружающие кусты, нашли убитого и стали обсуждать, как быть дальше, вдруг в темноте на низкой высоте появляется вертолет и давай по нам лупить из пулемета. Тем более без всяких опознавательных огней. В ответ и мы по нему. Мои солдаты не пехота, но если дело касается стрельбы, то до последнего патрона в магазине. Вовремя он скрылся, а то бы сбили. Правда, мы сообразили, что, кроме нашего вертолета, никакому другому здесь делать нечего, и не стали из 23-мм ЗУ стрелять». Во время разговора разведчики подвели афганца. «Товарищ подполковник, вот он что-то из-за угла дома высматривал в темноте». — «Да это хозяин соседнего дома», — уточнил Савицкий. Афганцу задаю провокационный вопрос. «Ты ведь знал, что вечером будет обстрел, почему не предупредил шурави?» — «Я шурави каждый день твердил, что есть слух о готовящемся нападении». — «Михаил, ну его к чертям. Пугал нас каждый вечер нападением, чтобы мы его дом охраняли, хитрющий бабай». — «Ну а сейчас ты убедился в его правоте?» На этот раз Савицкий промолчал. Подвели афганца к убитому. «Знаешь его?» — «Нет, но на рынке, кажется, видел». — «Володя, труп пока не отдавай. Проеду к Залмаю, возможно, кто-нибудь из его людей опознает труп». Лисневскому: «Саша, передай Лениову, что мы выдвигаемся в кишлак Дехахъя к секретарю». Через пару минут мы колонной прошли мимо поста царандой и охранения 350-го полка, которым руководил майор Кротик. Проехали мимо кишлака Тарахейль и подъехали к вотчине секретаря. Ворота резиденции были закрыты, и нам долго пришлось дожидаться, пока партийцы соизволят нас впустить на охраняемую территорию. Разведчики даже сделали предложение, давайте шандарахнем по воротам из «мухи», сразу проснутся. Словно почуяв угрозу в свой адрес, из-за бетонного забора показалась голова часового, затем раздался скрип открываемых ворот. Навстречу вышел заспанный Залмай. Мы поздоровались. Секретарь стал приглашать к себе. «Залмай, сейчас некогда. К тебе есть дело». И кратко рассказал о нападении на ближний привод. Надо опознать труп, возьми кого-нибудь из своих людей и поехали. Залмай отдал распоряжение своему молодому заместителю, а сам с двумя нукерами сел в свой бежевый «уазик» и поехал вслед за нами. Около привода уже вовсю трудились технари с авиабазы, хотя он практически и не пострадал. Мы с афганцами подошли к душману. Осветив труп, один из людей Залмая признал в нем брата главаря банды, который месяцем раньше погиб в районе кишлака Зимма. Залмай сказал, что остальных они выследят, у него на этот счет есть одно предположение. Затем секретарь долго ругал хозяина дома. Раз ругал, значит, было за что. Ильдар, переводчик, все же мне пересказал строгий разговор Залмая и крестьянина. Ругал он его за то, что тот перестал на него работать, и даже вроде бы пригрозил, что сдаст его в ХАД. Еще раз извинился перед секретарем за прерванный сон. Разобравшись с происшествием и пожелав зенитчикам спокойной службы, убыли в расположение роты. Была уже глубокая ночь, но, зная, что Петряков не спит и дожидается моего доклада, без разрешения вошел в его жилище. «Заходи. Ну что там случилось?» — «А случилось вот что, шеф…» И подробно рассказал про огневое нападение на ближний привод и о том, что зенитчикам все же Удалось одного бандита уничтожить, и о данном обещании Залмая разыскать остальных нападающих. Выслушав доклад, начальник штаба попросил связистов соединить его со штабом армии и доложить об инциденте, произошедшем на окраине аэродрома. Потом долго слушал указания сверху. В конце разговора сказал: «Есть» — и положил трубку. Немного помолчал, а потом сказал: «Ну вот, уже нашлись доброжелатели и раньше нас доложили о взлете вертолета ночью, что категорически запрещено инструкциями, — высказался Петряков. — Командарм приказал завтра провести дознание по поводу вылета вертолета. Кто летал, кто на это давал добро? В общем, ты это дело начинал, ты его и заканчивай». В это время вваливается Мальцев, замкомдив. «Вы что, полуночники, не спите? Николай Васильевич, что случилось?» — «Да вот разбирались со стрельбой на аэродроме. Командарм поставил задачу разобраться с авиабазой. Кого для такого дела назначим?» — «Да вот Скрынников дознанием и займется. Ну, старик не подведет», — сказал Юрий Иванович. Так любил называть младших по званию замкомдив. «Николай Васильевич, может, на ночь глядя по маленькой? Вроде бы и повод есть». — «Не возражаю. Присаживайся», — пригласил и меня Петряков. Выпили, тушенкой закусили. В разговоре мне понравилось одно выражение начштаба. «Я вот как представлю, как безграмотный душман, который с винтовкой в руках по горам бегает, прицеливается в наших пацанов, мне становится не по себе. На месте солдата я вижу своего Ваську, аж сердце замирает, который еще пока учится, а позже в армии служить будет. На мой взгляд, во время проведения операции основной упор надо делать на авиацию и артиллерию, а потом уже посылать солдат». Что-то подобное предлагал и Мальцев, хотя он в Кабуле совсем недавно. В разговор мне не было смысла ввязываться, время было уже позднее, а на завтра у меня и поручение имеется, надо деликатно проводить дознание у летунов. Тем более что с Павловым, командиром авиабазы, я был знаком. Поблагодарив руководство за угощение, ушел к себе на отдых.
Утром погода немного испортилась. Подул «афганец».
Однако приказ погоде не помеха. Сразу же после завтрака поехал на аэродром. Полетов сегодня не было. Самолеты и вертолеты зачехлены. На стоянках между боевыми машинами маячили одинокие фигуры часовых. Около штабной палатки толпились авиаторы и что-то шумно обсуждали. «Товарищи офицеры, где ваш командир?» Кто-то из летчиков меня проводил до палатки командира. Павлов был в курсе моего приезда и предложил вместе позавтракать. «Сегодня, по крайней мере, до обеда полетов не будет, поэтому завтрак у нас немного позже обычного. Одним словом, где начинается авиация, там заканчивается порядок», — шутливо сказал подполковник. Завтрак у летчиков был намного лучше и разнообразнее, чем у нас, десантников. Разговор начали, как и водится, со службы, а потом постепенно подошли к вчерашнему полету. «Михаил, пойдем посмотрим мой вертолет и какие на нем появились отметины от десантников?» Вышли из палатки. Командирская машина стояла на ближней стоянке. Человека четыре специалистов ее штопали. Старлей, старший группы, доложил Павлову, что они насчитали девять пробоин. Важные узлы при обстреле не пострадали. «К обеду, товарищ командир, машина будет как новая, хорошо, что не стреляли из зенитных установок». Мы отошли в сторону, и командир продолжил свой рассказ. «Слушай, а что тебя вынудило сесть за рычаги, прилететь на позицию десантников и обстрелять их? Тебе повезло дважды, никто из десантников не погиб и тебя не сбили». — «Я тоже вчера после вылета остался доволен стечением таких обстоятельств, — ответил летун. — Вчера вечером со своим заместителем был вон около той будки. Вдруг вспышка и грохот, а через несколько секунд началась стрельба из стрелкового оружия. Потом к стрельбе подключились зенитные пушки. В небе летают сотни трассирующих пуль. Ты не представляешь, что там творилось, а стрельба идет практически в районе аэродрома. Если что случится, спрос будет с меня как с командира авиабазы. Война продолжается. Тогда я в азарте бегом к вертолету, запускаю двигатель. Многие, глядя на меня, тоже было ринулись к вертолетам, но я им запретил вылет. Машину поднял в воздух. Техник уже был за пулеметом. На низкой высоте иду в сторону трассеров. Перелетел дорогу и сразу понял, бой идет около ближнего привода. Миша, ты не представляешь, что бы мне было, если бы душманы вывели из строя ближний привод. Боевая авиация не летает, аэропорт закрыт и еще масса других неудобств. Это только на руку вражьему голосу. Стрельба из пулемета не планировалась, техник проявил ненужную самостоятельность. Я всего сделал один круг, а когда убедился, что по мне стреляют и попадают, развернул машину и ушел на аэродром. Думал, будет моральная победа, а получилось наоборот. В данной ситуации я, как командир, по-другому поступить не мог. В тот момент, когда я принимал решение, оно для меня казалось правильным. Знаю, ты сейчас скажешь, было темно, полеты в темное время запрещены. Да, у меня вчера так вышло, что я нарушил все инструкции, но аэродром и местность вокруг изучены, поэтому и взлетел. Я тебе все рассказал, как хочешь, так и докладывай. Слушай, — он посмотрел на часы, — время обеда — и добавил: — Война войной, а обед по распорядку». За столом разговор довели до логического конца. Я пообещал, что доклад будет объективным, без подлянок. Павлов на своем служебном «уазике» подбросил меня до комендатуры. Помещение комендатуры было рядом с расположением дивизионных разведчиков.