Вечер и утро
Шрифт:
– Вдобавок ты не бывала в Англии, – дополнил отец. – Там все по-другому. Холодно и мокро.
Уж с дождем-то Рагна была готова смириться ради любимого человека.
– Я хочу выйти замуж за Уилвульфа!
– Хватит корчить из себя крестьянку-простушку! – вспылила мать. – Ты знатная девушка, тебе не пристало бросаться на шею первому встречному.
– Я не пойду за Гийома!
– Пойдешь, если мы с твоим отцом так решим.
– За свои двадцать лет ты ни разу не замерзала и не голодала, – сказал граф. – У этого благополучия есть своя цена.
Рагна призадумалась. Спокойные доводы отца действовали сильнее угроз матери. Раньше она никогда не смотрела на свою жизнь под таким углом. Эта мысль отрезвляла.
Но быть вместе с Уилвульфом…
– Епископа Уинстена нужно чем-то занять, – бросила мать. – Позови его на прогулку, покажи окрестности.
Должно быть, Женевьева надеялась, что Уинстен скажет или сделает что-то такое, что отпугнет Рагну от Англии. Сама девушка больше всего хотела остаться наедине со своими мыслями, но, сопровождая Уинстена, она наверняка многое узнает об Уилвульфе и Ширинге.
– Хорошо, мама, – ответила она покладисто.
Уинстен охотно согласился прогуляться, и они вместе пошли за лошадьми, позвали Кнеббу и Кэт. По дороге Рагна тихо сказала Уинстену:
– Я люблю твоего брата. Надеюсь, он это знает.
– Он опасается, что отплытие из Шербура, как оно было обставлено, могло охладить твои чувства к нему.
– Мне бы стоило возненавидеть его, но я не могу.
– Я заверю его в этом, когда вернусь домой.
Пожалуй, она сказала бы Уинстену намного больше, но ее отвлек громкий шум и возгласы возбужденной толпы. За конюшней сцепились две собаки, коротконогая черная гончая и серый мастиф. Все конюхи высыпали наружу посмотреть на схватку. Они вопили во все горло, поддерживая псов, и делали ставки на победителя.
Раздраженная Рагна зашла в конюшню, гадая, остался ли внутри кто-нибудь, кто поможет оседлать лошадей. Конюхи исполнили ее распоряжение и принесли сухую солому, но все побросали дела ради собачьей драки, так что большая часть соломы лежала кучей у двери.
Она было вознамерилась выйти наружу и притащить за шкирку парочку работников, как вдруг насторожилась. Обеспокоенно принюхалась и почувствовала запах гари. Не может быть! Девушка огляделась и заметила струйку дыма.
Верно, кто-то принес из кухни уголек, чтобы запалить фонарь в темном углу, а потом все бросил, привлеченный криками и собачьим рыком. Как бы то ни было, свежая солома на полу начала тлеть.
Рагне бросился в глаза желоб для воды, служивший поилкой для лошадей, рядом на полу стояло деревянное ведро. Она схватила ведро, зачерпнула воду и плеснула на дымящуюся солому.
Сразу стало понятно, что этим не обойдется. Буквально за несколько мгновений дым загустел, в нем засверкали языки пламени. Рагна передала ведро сопровождавшей ее Кэт.
– Поливай, сколько получится! Я к колодцу!
Она выбежала из конюшни. Уинстен и Кнебба бежали следом.
– Пожар в конюшне! – крикнула Рагна. – Берите ведра и горшки!
У колодца она велела Кнеббе крутить ворот – телохранитель епископа выглядел достаточно крепким, чтобы делать это без устали. Конечно, Кнебба ее не понял, но Уинстен быстро спохватился и перевел ему распоряжение дочери графа. Люди похватали ведра возле колодца, и Кнебба налег на ворот.
Конюхи настолько увлеклись собачьей схваткой, что ни один из них до сих пор не осознал опасности. Рагна окликнула их, но ее не услышали. Тогда она устремилась прямиком в толпу зрителей, расталкивая людей, и прорвалась к драчливым псам. Схватила за задние лапы гончую и вздернула ту над землей. Драка тут же прекратилась.
– В конюшне пожар! – снова крикнула Рагна. – Вставайте в цепочку от колодца, передавайте ведра с водой.
Все засуетились и забегали, но быстро опомнились и выстроились в живую цепь.
Рагна поспешила обратно на конюшню. Свежая солома яростно пылала, огонь постепенно распространялся. Лошади ржали от страха, пытались разорвать путы, которые их удерживали. Рагна подбежала к Астрид, погладила лошадку, отвязала ее и вывела наружу.
Неподалеку от конюшни стоял Гийом, наблюдавший за происходящим.
– Не стой столбом! – бросила Рагна. – Сделай что-нибудь полезное!
Виконт явно удивился.
– А что я могу сделать? – произнес он с растерянным видом.
Вот же бестолочь!
– Болван! – не сдержалась Рагна. – Не можешь придумать ничего другого, просто помочись на огонь!
Оскорбленный Гийом удалился.
Рагна передала привязь Астрид маленькой девочке из слуг и вновь кинулась на конюшню. Отвязала всех лошадей, выпустила наружу, моля небеса, чтобы они, обезумев от страха, никого не затоптали. На мгновение они отвлекли людей, тушивших пожар, но потом все удвоили усилия, и очень скоро пламя удалось потушить.
Соломенная крыша не загорелась, конюшня была спасена, лошади – а стоили они дорого – избежали гибели.
Рагна вышла к колодцу.
– Все молодцы! – крикнула она. – Мы успели вовремя. Урон небольшой, ни люди, ни животные не пострадали.
Один из конюхов заорал:
– Слава даме Рагне!
К нему дружно присоединились все остальные.
Рагна перехватила взгляд Уинстена. Епископ смотрел на нее с неподдельным уважением.
Она огляделась в поисках Гийома. Того нигде не было видно.
Кто-то, должно быть, слышал, что она высказала Гийому, потому что к ужину все в замке, похоже, узнали об этом. Кэт передавала Рагне все, что люди говорили по этому поводу; проходя по замку, она стала замечать, что простолюдины улыбаются, перешептываются и даже громко хохочут, будто вспомнив какую-то шутку. Дважды она слышала, как люди повторяли: «Не можешь придумать ничего другого, просто помочись на огонь!»
На следующее утро Гийом уехал в Реймс. Его оскорбили, а потом еще и высмеяли. Его самолюбие пострадало, но уехал он спокойно, без пышных проводов. Рагна, конечно, не хотела его унижать, но искренне порадовалась отъезду виконта.